На работе

Работа.

Игорь Фенютин:

В СССР делали вид, что платили зарплату, а народ делал вид, что работает. Не все, конечно, но очень многие.

Сергей Шумилкин (Москва):

Помню МКБ «Кулон». Кто хорошо знает северо-восток Москвы, там сейчас «Ланит» обосновался. А тогда беспилотники клепали. Радиооборудование. Отдел приемников. Начальник лет 55-60, которому было на все пох и который спал в своем закутке после обеда. Инженер, который забил на всю работу и мутил коммерческие делишки. Двое девушек лет по 25, бегавших по магазинам полдня (одна дочка генерала, так что не возбранялось). И замначальника, парень лет 35 с двумя детьми, з...ный совковым счастьем. Он и делал всю работу. Быстро. Т.к. в оставшееся время клепал усилки налево, чтоб семье было с чего жить. И техник преклонного возраста, который спорадически тоже чего-то делал.

Виктор Иокиранта:

То была скрытая безработица. Которой официально в СССР не было.

Pavel Raysin (Москва):

Я в совке был инженером в институте сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева. Занимался АИКами. Для нас разрабатывали эти аппараты целых две независимых группы конструкторов. Одна в Институте медтехники (ВНИИМТ или как его), другая в Институте экспериментальной хирургической аппаратуры и инструментария (НИИИЭХАИ).

Каждая группа состояла из 8-10 человек и имела годовой бюджет порядка 8 миллионов деревянных рублей. Продукция одной называлась АИК 1-2-3-4 и так далее. Другой - ИСЛ (искусственное сердце-легкие), ИСЛ 1-2-3-4 и т.д. Один цикл разработки занимал года три. Они придумывали очередного монстра, делали опытный образец, привозили его к нам на испытания, которые он благополучно проваливал, обычно еще на стадии технических испытаний, до клинических. После этого тот единственный экземпляр аппарата ставили на ВДНХ в павильон "Здравоохранение", где он пару лет на витрине демонстрировал "достижения"... До следующей модели.

Из 10-15 моделей в серию пошли лишь две: АИК-5 и ИСЛ-4. Оба ...ща стоили друг друга. Работать на них было нельзя, просто преступно. То короткое замыкание, то артериальный насос встанет... Во время операции на сердце... На моих глазах от этого умирали люди, не раз и не два! Впрочем, оксигенаторы от АИК-5 оказались кое-как пригодными к работе, и на них у нас были выполнены многие тысячи операций, пока не перешли на все одноразовое. Но сами аппараты у нас были импортные.

Вот эти все человек 20 конструкторов были в течение многих лет полностью лишними людьми. И даже хуже - не просто сами существовали, а еще сколько ресурсов разбазарили... Одна польза - что их на картошку вывозили... Ах, да, еще на овощебазу и на сено. Так-то поодиночке нормальные люди и все понимают. А все вместе - дармоеды!

Вадим Акимов (Москва):

Давным-давно доказано, что разрекламированное "отсутствие безработицы" в СССР - не более, чем пропагандистский миф (такой же миф, как "бесплатные квартиры", "бесплатное образование и медицина", и пр.). В советское время безработица, конечно же, была, но носила СКРЫТЫЙ характер.

Несколько огрубляя, механизм скрытой безработицы можно представить так: есть, скажем, в государстве S 2 работающих с зарплатой в 15 у.е. у каждого. И есть один безработный - без зарплаты, естественно. Как проще всего создать видимость, что безработицы в стране S "нет"? Да предельно просто: принять на работу третьего, безработного, а суммарную зарплату первых двух (15+15) разделить на троих. И будут все трое работающими, получающими каждый по 10. В табель каждому ставят, конечно, 8 часов. А то, что все трое теперь треть рабочего дня сидят в курилке и травят анекдоты - так это ничего, главное, "безработица побеждена". Причем при этом еще и жутко падала производительность труда. Ибо - зачем напрягаться, если все-равно платят копейки, а если и уволят, то можно устроиться на предприятие через дорогу?

Другим способом "ликвидации безработицы" было искусственное создание должностей и профессий, абсолютно никому не нужных. Вот одна из таких ненужностей (...), с которой доводилось реально сталкиваться лично мне.

В Москве и всех прочих крупных городах, где отопление и подача горячей воды осуществлялись централизованно, это делалось через так называемые ЦТП (центральные тепловые пункты), обслуживающие 4-6 многоквартирных дома. На микрорайон приходилось где-то 10-15 ЦТП.

Их обслуживание осуществлялось так: на группу из 3-4 ЦТП полагалась 1 бригада ремонтников (3-4 слесаря и 1 электрик) и 1 бригада слесарей-обходчиков (4 человека). Обязанностью последних было 4 раза в смену обойти все 4 ЦТП (на каждый обход уходило от получаса до часа) и записывать показания манометров и термометров в журнал, включать-выключать электромоторы, крутящие насосы. В случае какого-то сбоя техники вызывалась бригада ремонтников (которая при отсутствии вызовов сидела, как правило, весь день капитально поддатой: а что еще было делать?)

Обходчиками часто работали женщины. Работали по 12 часов по схеме: сегодня с 8ч. утра до 20 ч., завтра – с 20ч. до 8 ч. утра, затем двое суток – выходные. На практике обходчики всегда неофициально договаривались между собой работать сутками по 24 часа. Ночью все-равно никто в обход ЦТП не выходил; все спали или в подсобке, или (если жили рядом) вообще дома. При такой договоренности рабочая неделя состояла из двух суток «работы» и 5 суток выходных. Зарплата была, конечно, небольшой (110-120 руб.), но зато 5 выходных!

Общее управление этим делом в Москве осуществляла организация под названием «Мосинжремонт», в районных и городских подразделениях которых сидела немыслимая прорва мастеров, инженеров и просто чиновников. А надзирала за их работой и разбирала жалобы населения на перебои с водой и отоплением так называемая «тепловая комиссия» райисполкома (еще одна орава бездельников).

Совершенно очевидно, что обходчики были абсолютно никому не нужны – средствами элементарной автоматики можно было вывести показания всех приборов на общий диспетчерский пункт и осуществлять управление дистанционно. А ремонтникам, снабдив их спецавтотранспортом, доверить большее число ЦТП, сократив их число в 2-3 раза (сейчас, в принципе, так и делается, по крайней мере в Москве). А раз не нужны обходчики и часть ремонтников, нужно меньше мастеров и прочих начальников над ними….

А сколько таких обходчиков было по Москве в целом? А по стране?

Антон Козырев (1983):

В стройотряде в 1983-м насмотрелся вдоволь разного раздолбайства. Клали рельсы неизвестно зачем, лили бетон прямо на землю - дорогу делали и т.п. Тогда я понял, что что-то не то в стране. Практически все работяги ничего не делали. Мы старались просто потому, что были молодые и не умели ничего не делать.

Олег Гусев:

Как-то не встречались мне павки корчагины на пути. Я и думал, что их время ушло. И верящие в грядущую мировую революцию и коммунизм не встречались. Люди как-то не за идею работали, а вполне за зарплату, которая конкретно сказывалась на их уровне жизни, ну и место еще желательно занять, чтобы имея энное количество денег, обеспечить себе и своей семье наиболее благоприятный уровень жизни, который только возможен на эту сумму денег.

Ну да, оставались мы во вторую смену, но не потому, что хотели нашей Социалистической Родине еще один БМП оборудовать для атомной войны с американским империализмом, а за двойную оплату, а если больше четырех часов работали, то и за отгул. Корпящих в нерабочее время за станком или кульманом совершенно задаром я тоже не видел. Ну останется токарь и жужжит своим станком, так наверняка калым какой есть - бутылка лишней не бывает.

Для себя после изучения политэкономии, научного коммунизма и истории КПСС я твердо вывел, что весь этот бред, профанация чистой воды, никогда до конца доведен не будет, рано или поздно закончится, и с улыбкой смотрел на комедь с очередного съезда, где что-то нечленораздельное кудахтал мало чего соображающий к тому времени бровастый лидер. Ну и какую цель я для себя мог поставить в жизни? Возможности-то тогда были сильно ограничены уголовным кодексом и железным занавесом. Вот и осталось то немногое, что было возможно - обеспечить себе и своей семье уровень жизни выше того, среднего, который тогда был так не высок.

Вадим Денисов:

Проблема была в том, что в советской экономике была весьма высока степень отчуждения труда (выше, чем в развитых кап. странах). В переводе с языка политэкономии это значит, что люди были очень мало заинтересованы в результатах своего труда. Отсюда и более низкая производительность труда по сравнению с развитыми странами.

Pavel Raysin:

Не везде тупо тянули лямку. Попадалась работа, приносящая большое удовольствие. Тогда остаешься и до ночи, собственно, для себя... Когда инженерил в Бакулевском институте, такое бывало очень часто. Старшему инженеру сверхурочные не положены, значит, даром сидишь.

Владимир Король:

По поводу работы не за деньги меня всегда умилял мой завлаб. Когда я заводил разговор о том, что пора бы зарплату повысить, он с горящими глазами восклицал: "Но ведь познание природы - это так интересно!"

Алексей Рус:

Часто приходится читать такое от защитников той власти: «Кто хотел, тот зарабатывал, кто не хотел, протирал штаны за сто в НИИ».

И я им всегда отвечаю: не могла вся страна взять и уехать на севера или... в шахты Новокузнецка. Кто-то должен был учить ваших детей, - и в школах, и в садиках? Кормить их, одевать? Кстати, и вас (всех "не ленивых и могуче-хотящих") кто-то должен был одевать? Значит, должны быть фабрики по пошиву одежды, а перед этим производство тканей, а по цепочке - производство шерсти и хлопка и т.д. (а там везде зарплаты были аховые - НЕ "шахтёрско-мощные"!)

Или вы считаете, что это всё не нужно - будете одеваться во всё импортное?! (с деньжищами-то, заработанными на северах и в шахтах?) И зачем тогда в стране своя лёгонькая промышленность? Кто-то должен следить за покинутыми городами? Кто-то должен двигать науку вперёд? Кто-то должен был остаться и следить за порядком - чтобы ваши квартиры/дома и картошку не забрали/ограбили теплолюбивые и ленивые мародёры? Кто-то должен же охранять страну от внешних врагов? Кто-то должен потом лечить ваш силикоз и застарелый простатит, заработанный на северах? И кто-то должен же был построить, те больницы и дома отдыха с санаториями, куда вы - "могущие и хотящие" с большими деньгами и кучей профзаболеваний наконец-то заслуженно прибудете отдыхать/лечиться?

А то, что семья распалась за время отсутствия "могущих и хотящих" - это же не главное! Правда?

Что? Вы бы забрали свои семьи на севера и шахты?! Значит там нужно строить дополнительные города со всем антуражем, для полноценного проживания ВСЕЙ семьи. (Т.е.- всю страну добровольно перенесли в Сибирь и районы Крайнего Севера?)

Хорошо....- построили, а что потом? Куда ваши дети поедут учиться в ВУЗ? Ведь вся страна - на северах и шахтах?! И учителя и профессора, и даже уборщицы и санитарки - все же хотят получать северные надбавки и шахтёрские зарплаты? Они что - "рыжие"(с)?

Никогда не задумывались - почему существовали эти самые севера? С их зарплатами? Потому что далеко НЕ все смогут там работать, а жить долго - ещё меньше!

Карз Драйв:

В общем, всё верно. Но вы сводите все возможности повысить доходы семьи только работой на шахтах и "северах". На самом деле была т.н. "теневая"экономика, и она не обязательно была связана с криминалом. Например, люди образовывали "дикие" строительные бригады, нанимавшиеся к частным лицам для строительства домов. Лично я в студенческие годы зарабатывал ремонтом радио- и телеаппаратуры, а позже - пошивом одежды. Наконец, с 1980-х годов очень выгодным промыслом стало тиражирование музыкальных аудиозаписей на магнитофонах, а чуть позже - видеозаписей. И к тому, и к другому промыслу я также приложил руку. Наконец, услуги официального такси были в дефиците, и мой однокурсник купил у своего зажиточного тестя в рассрочку его старый автомобиль "Жигули" и полностью расплатился за год, потому что работал на ней в свободное от учебы время таксистом (эта деятельность обозначалась тогда словом "бомбить").

Так что возможностей для дополнительного заработка было много. Единственное неприятное обстоятельство состояло в том, что приходилось заниматься таким зарабатыванием во время, свободное от т.н. "основной работы". А не работать на государство было опасно, в уголовном кодексе существовала статья "тунеядство". Поэтому некоторые особенно циничные товарищи оформлялись на работу фиктивно: официально числились, приходили только в дни получения зарплаты, расписывались за нее и отдавали ее начальнику.

Алексей Рус:

Шабашки различного типа только доказывают немощность той экономики обеспечить желающим людям зарабатывать ЗАКОННО! Все ваши примеры - нам всем, тогда жившим – известны. Если не платили налогов - то это незаконно!

Диана Батаева:

Это ближе к распаду Союза. В 1970-годах это было простым людям практически невозможно. Все каралось и пресекалось государством.

Карз Драйв (1970е):

Неправда. Именно в 1970-е годы я начал зарабатывать и ремонтом электроники, и аудиозаписью, и портняжничать. И делал это в открытую. Вот торговать (продавать дороже то, что куплено дёшево) запрещалось. А оказывать услуги не запрещалось уже с 1970-х.

Robert Rudenko (конец 1970х):

Торговать удавалось. Антиквариатом. Я в семидесятые был подростком и очень этим увлекался. Лет в 14 одолжил родителям 300 рублей на новую железную дверь 😎. Это был конец семидесятых. Но торговля антиквариатом чуть не закончилась исключением из комсомола. Сдали друзья-приятели классной руководительнице.

Olga Smyslova:

Много всего было, и были люди, которые ухитрялись и заработать, и не попасть под суд. Но многие за подобные вещи расплачивались очень дорого. Ну и опять же - с 1970х, а до 1970-х было по-другому и так далее...

Диана Батаева (Белорусия, конец 1970х):

Я всю жизнь живу в Беларуси. Помню, как к соседям приходил участковый и расспрашивал о "левых " заработках и грозил наказанием. Это было в конце семидесятых.

Lubov Sus:

Знаю историю реального человека, по работе, у нее так: шитье на дому как основной заработок - донос соседей, что машинка стучит постоянно - милиция, суд...Передали из-за многодетности в товарищеский суд по месту жительства, легко отделалась, из комсомола исключили.

Людмила Новикова (Москва, 1970е):

Я однажды шила платье у частной портнихи в 1970-х, свели меня с ней по знакомству и десять раз предупредили, чтобы я никому об этом не говорила. Она тоже предупредила. Женщина была уже в возрасте, о комсомоле речи быть не могло. Знаю точно, что в сталинские годы был какой-то фининспектор и за подобные вещи были большие неприятности. Как было в 1970е - не знаю точно, но знаю, что все, кто работал частным образом, это скрывали. Возможно, в разных местах было по-разному, при общем официальном неодобрении.

Olga Smyslova:

Думаю, зависело от города, местности; где-то "бомбить" было не очень безопасно и прочее.

Людмила Новикова:

Еще добавлю: если учитель будет зарабатывать на стороне, он не сможет нормально учить. Если он любит преподавание, вкладывает силы и время в него, у него будет мало сил и времени на "зарабатывание", а если он будет вкладываться в "зарабатывание", то на основной работе он будет только смотреть на часы, как бы скорее смыться и бежать заработать. И то же с другими профессиями. Логика "всегда можно заработать" мне кажется ущербной. Есть, например, люди, у которых родственник болен и за ним надо ухаживать. Да мало ли что, люди разные. Нельзя всех в лентяи записывать.

Анастасия Куликова:

Я недавно поинтересовалась, почему это пресловутая зарплата в 120 руб при Брежневе считалась такой, на которую можно все себе позволить? Если приличные сапоги стоили примерно столько же. Я бы реально сдохла от ужаса: всю зарплату - на сапоги.

Анна Богатырева:

Мои родители не могли не то что купить нормальной мебели, им за кооператив платить не хватало. Папа - стоматолог-ортопед, про которых говорили, что они деньги лопатой гребут, мама - учитель.

Наталия Химухина:

Моя мама много лет проработала на Роменской швейной фабрике. Сначала за машинкой, потом с утюгом, потом ее перевели в браковщицы. Она надевала готовое изделие на манекен и проверяла, нет ли брака. После школы пару месяцев на этой фабрике проработала и я.

Фабрика шила пальто для девочек. Тяжелые, неуклюжие, с подкладкой из ватина, страшненьких фасонов и расцветок. Невзрачная клетка, блеклый оранжевый, линялый красный или зеленый. Модели присылались откуда-то сверху и не менялись годами. Новая модель была событием. За неимением выбора в этих пальто ходили почти все девочки нашего городка.

Фабрика работала в две смены. Неделю мама трудилась с шести до трех, неделю с трех до двенадцати. В конце квартала часто после второй смены оставались на третью, ночную, чтобы выполнить план. За это давали премию. На бумаге были всякие социалистические соревнования, но в реальности этим никто не заморачивался. Главное выполнить план. Цели сделать такие пальто, чтобы они нравились покупателям, не было. Если честно, это было и невозможно. Смежники поставляли некачественные ткани и фурнитуру. Не было ни молний, ни современных утеплителей. Техника была допотопной. Грохочущие машинки часто ломались. Добиться идеальной строчки было нереально.

Многие говорят: в СССР была отличная промышленность. А потом все развалили. Знаете, это не могло не развалиться. Эта продукция мгновенно проиграла конкуренцию Китаю и Турции. Чтобы сделать из этой фабрики конкурентоспособное производство, нужно было закупить все оборудование, переобучить весь персонал, перестроить всю схему работы с поставщиками. И главное: научиться делать востребованную продукцию и продавать ее. Кому это было по силам и по средствам? Никому. Естественно, в начале девяностых фабрика закрылась. Так и стоят до сих пор руины этой фабрики как памятник советской промышленности, бессмысленной и беспощадной.

На севере.

Олег Гусев (тогда работал на Севере вертолетчиком):

Такой бесхозяйственности и бардака, как в нефтеносных районах СССР, это надо было бы долго искать. Нужно перевезти с буровой цистерну с 6 тоннами нефти. Пока вертолет тащит эту цистерну, он сжигает 6 тонн высококачественного авиационного керосина. Сколько такого керосина получится с 6 тонн нефти? Одна тонна? Две? А знаете сколько мы таких цистерн возили? Очень и очень много.

Как-то привозят к вертолету 16 железок весом кг по 15. В сопроводительной фактуре указано название изделия "Алмазное долото для глубокого бурения." Стоимость что-то около миллиона рублей штука. Не нынешних рублей, а тех, которых мой отец за месяц 240 зарабатывал. Везем на буровую, никто не встречает, вертолетная площадка не оборудована, сесть не можем. Кругом болото. Висим минут 15 над буровой, конечно, пытаемся орать, но куда там. Вертолет не перекричишь. Топлива все меньше, а еще же возвращаться нужно. Командир принимает решение: кидать эти долбанные долотья вниз. Кидаю. Падают. Тонут в болоте. На следующий день к вертолету снова привозят 16 железок, и мы везем их на ту же буровую. Как могло так долго существовать такое государство? Для меня загадка.

Зимой световой день в Мегионе длится всего около 2 часов. Вертолет может отработать только одну заправку. Использование винтокрылых машин снижается, экипажам делать нечего. Платят, конечно, зарплату и за безделье, но только оклад. Ни тебе за налет, ни тебе за тоннаж. Маловато будет. Маловато. Чтобы зарабатывать по-среднему предложили ехать в тайгу дежурить. В чем заключается работа? Стоит в глухой тайге скважина с краном. Иногда туда по зимнику приезжает нефтевоз и набирает в цистерну черное золото. Но зима же, холодно. Вот водителю и лень на скважине вентиль закрывать. Набрался нефтевоз полный, водитель по газам и поехал, а черное золото хлещет струей толщиной в 25 см на землю, пока следующий бензовоз не приедет. Что сделать, чтобы этого не было? Правильно, посадить рядом с этой скважиной высококвалифицированного бездельника и платить ему огромную зарплату, чтобы он водиле напоминал, что кран закрывать нужно. А поскольку в тайге по инструкции одному находиться нельзя, посадить туда второго бездельника, пусть вдвоем контролируют. Выстроили дом рядом со скважиной. Дали нам бесплатно отличных дефицитных продуктов (экспедиция же, до ближайшего жилища больше 200км). И пили мы с товарищем там водку, да закусывали целую неделю, пока нас не сменили. За неделю было два нефтевоза, увезли они по 6 тонн нефти, а нам до конца зимы платили среднюю зарплату в 1200 рублей, без всяких полетов.»

Sergey Markov:

В принципе много народу именно по этому и скучает. Поехал на севера, жрал водку с дефицитом на холяву, бабки получал и нехрена не делал! Это же не жизнь, а сказка! А так да. Долго это продолжаться и не могло. Но скучающих по этому сейчас вагон. НИИ "БумБум". Ходи на работу, решай кроссворды, заказы к празднику. Два кило гречи, палку колбасы ТК. Зарплата 120-140 - так только за то, что штаны просиживал.

Чук Гек:

В те далёкие времена мы за водкой летали на вертолете геофизиков. Рядом с нами стояли геофизики, у них был вертолет, не помню точно, то ли Ми 1, то ли Ми2. Умудрялись летать на обед, столовая находилась примерно в километре от нас. Не ленились, взлетали и садились возле столовой. В сезон на участках был сухой закон, в магазины спиртное не завозили. Вот и летали на центральный поселок, но с условием - брать не меньше ящика.

Lubov Sus (Норильск, 1970е):

Все знакомо по Норильску, муж после летного на АН-2 летал по точкам, интересное рассказывал, а самое интересное, наверно – нет 😊

Чук Гек:

Да и с АН 2 истории были. Пилоты на Севере - это тема большой книги, жаль что ее никто не написал. Мне всегда нравились эти ребята, всегда романтики и немного безбашенные.

Lubov Sus:

Немного?! Много, много 😊

Олег Гусев (Север, Самотлор, нач. 1980х):

«Самотлор» в переводе с хантыйского - мертвая вода. Старенький Як-40, подрагивая крылом, начал круг перед посадкой в Нижневартовске. Внизу, на сколько было видно, стоял мертвый лес залитый нефтью, да дымились многочисленные факелы, сжигающие попутный газ. Мертвая земля - самое удачное название для того, что я увидел. Нефть, нефть, нефть...Это едва ли не единственный источник, приносящий свободно конвертируемую валюту позднему СССР. А ее, этой валюты, постоянно не хватало. Перекос народного хозяйства социалистической страны в сторону тяжелой промышленности, позволяющей функционировать мощнейшему ВПК, делал все более сложным снабжение населения продуктами и товарами первой необходимости. Все больше приходилось закупать этих товаров за границей, а для этого требовалась валюта - марки, франки, доллары, фунты. Государство щедро, как только могло щедро, субсидировало добычу нефти. Лучшая техника, лучшее снабжение, хорошие зарплаты. Все это влекло сюда людей из всех концов нашей небогатой Родины. Нигде я больше не видел такого многонационального коллектива. И нигде я больше не встречал таких людей. Вот это и было новое общество, которым Родина действительно могла гордиться, и к социализму это не имело ровно никакого отношения.

Когда человек попадает впервые на север, многое в отношениях людей поражает и потрясает его. Почему это другие люди? Почему не складывалось такое общество в Казахстане и Украине, Молдавии и Татарстане? Я не знаю. Рискну предположить, что общая цель, а цель у подавляющего большинства людей тут была заработать деньги, да еще нелегкие условия, в которых им приходилось это делать, заставляло их сплотиться против природы, климата, неустроенности, начальства, черта и дьявола. Эти люди были вместе, они надеялись только на себя и в тоже время, каждый из них готов был помочь каждому. Они были хохлы, чурки, русаки, румыны, но они совершенно забыли об этом... Они стали северянами. Хотя... Очень нечасто хотели ими оставаться на всю жизнь. Работая по 25 лет на севере, они с нежностью рассказывали друг другу о строительстве дома в 2 этажа на родине, куда они обязательно вернутся. Не сейчас, не в этом году, но обязательно. Татарин на пятидесятиградусном морозе спрашивал молдаванина:"Как живешь? Как дома?"- "Сливы зацвели",- отвечает молдаванин, отлично понимая, что не об его квартире в Нижневартовске или Мегионе спрашивает его товарищ.

Pavel Raysin (Белое море):

Да, люди другие. Я ездил лет 12 каждое лето на Белое море. Волонтером на морскую биостанцию ЛГУ. Затрудняюсь определить это словами, что там такого было особенного между людьми... Но оно было, конечно. Было, а к концу 1980-х начало портиться. Особенно в большом поселке: в прежние времена можно было оставить вещи на катере, прямо на палубе, и уйти по магазинам, и ничего не пропадало. Даже водка... Где-то к 1980-м пришлось уже все запирать, уходя. А в 1986-м наш катер вообще взломали и разграбили зимой подростки. Их поймали. Мы согласились закрыть дело, тем самым приобрели еще больше друзей среди местных и родителей тех пацанов, и их самих, и ментов также. Там без взаимопомощи нельзя жить, совсем.

Виктор Иокиранта (Нижневартовск):

В Нижневартовске в начале 2000 годов машины пропускали пешехода в любом месте, не только в указанных местах. Меня это поразило.

Lubov Sus (Норильск, 1980е):

Я норильчанка. Люди другие - это да. Особенно в моем послелагерном детстве. Цвет интеллигенции... профессора, музыканты, инженеры...И это влияние осталось надолго. Как в Сибири от декабристов.

Рихтовка Покраска (Норильск, 1980е):

Я норильчанин 1980-х. Люди другие, таки да, простые рабочие люди, но профессора-музыканты? По-моему здесь не при чём. В музыкальной школе учитель постоянно ныл как здешняя многоуважаемая публика 😊 Какой ужасный город, болото, психовал из-за не пишущих ручек, дул стаканами кофе и мечтал уехать.

Lubov Sus:

Город один, а среда разная. Я тут родилась. В 1980-е я преподавала в медучилище. И да, все мы мечтали уехать, это такая психологическая защита у северян.

Елена Иваненкова (Белое море, 1980е):

Я была в 1980-е на беломорской биостанции несколько раз и на байдарке ходила по рекам Нюхча-Илекса. Там жизнь и люди по-другому воспринимаются. Людей мало, они радуются общению, хочется делать добро друг другу и делиться чем-то. Встречаешь в тайге человека и разговариваешь как с хорошим знакомым. Может, нам просто везло. Все люди интересные попадались и доброжелательные. Но в больших поселках уже хуже, попадались и пьяницы, бездельные люди.

Игорь Фенютин:

Специфика Севера накладывает отпечаток на всём. Люди меняются к лучшему. Иначе не выжить. Не в биологическом, а в социальном плане.

На море

Sergey Markov:

Моряк загранплавания. Вроде, с одной стороны романтика дальних странствий и прочее. Но давайте рассмотрим этот тяжелейший труд, да-да, не смейтесь, труд в море это тяжелейший стресс для вашей тушки. Представьте, вы там изо дня в день на протяжении недели, месяца, бывало до полугода, если это научник. Вышел на точку, развернул антенны в небо и чего-то там вылавливает, то ли сигналы с Альфа Центавра, то ли переговоры по трансатлантическому кабелю. Вы сидите в железной бочке, где работает один здоровенный двигатель и еще два-три маленьких. Ну как маленьких, здоровенный двигатель - это размером с одноэтажный дом, маленький - это размером с легковую автомашину. Все это опутано электрическими кабелями, сверху постоянно работает радар и радиостанция. И все это, особенно радио, очень мощное, надо подавать сигнал на тысячи километров без ретрансляции и спутников. И все это еще и вибрирует и качается.

Но это обычные трудности работы в море, они и сейчас никуда не делись. А мы рассматриваем именно времена СССР. Почему люди рвались на флот? Зарплаты в общем и целом не особо шикарные, скажем так - обычные, учитывая что выходных у тебя нет, работа 4 через 8. Или просто от рассвета до заката. Главная проблема именно в этом - платили в море копейки. Но не за этими копейками люди шли в моря. Главное, это было ВАЛЮТНЫЕ командировочные: 64 инвалютные копейки в день. Да, да КОПЕЙКИ. Вы не ослышались. Но это только когда границу закрыли и судно ушло в нейтральные воды. И начали капать эти копейки. На них наши люди умудрялись обеспечивать себя и родственников импортными шмотками и даже радио товарами.

Грубо говоря, пол года человек копил деньги ради нескольких часов в порту Сеуты или Гамбурга, Антверпена, Стамбула, кто работал на Дальнем востоке или в ЧМП, там были другие порты отоварки, а Калиниградское пароходство и Ленинградское БМП. Это были самые вожделенные порты. Там в припортовых лавочках покупались шмотки, жвачка и радиотехника. И вот на них уже люди делали деньги. 20 долларовый плеер официально в комиссионке стоил уже 200 рублей. И так куда не кинь. Но те инвалютные копейки – это, естественно, мало, поэтому процветала контрабанда фото техникой, оптикой, икрой. В общем все, что можно было купить в СССР относительно дешево, за бугром загнать по их меркам тоже за копейки, но для нас это были уже приличные деньги.

Но в город надо было еще вырваться! Просто так было не выйти, даже если у тебя было свободное время. Надо было за день подать заявку на выход в город. Могли не пустить, если на тебя первый помощник или капитан зуб имели. Потом в столовой команды первый помощник (на судне это был замполит, нихрена не делал кроме собраний и политинформации и вот выдачи паспортов) выдавал паспорта. И под командой старшего группа пять человек ломилась бегом по этим самым дешевым магазинам. Почему бегом? Времени мало, а транспорт денег стоит, и отдать за автобус одно - двухдневный заработок это была непозволительная роскошь. И главное, чтобы не сбежали, в заложниках внутри СССР должен был оставаться кто-то из членов семьи, мама, папа, жена, дети.

По возвращении в СССР начинался опять же глобальный шмон, таможня искала контрабас (Примечание: контрабанду). Обычно находили, если только кто-то стукнул. Сам шмон происходил так: всех запирали в столовой и красном уголке, в коридорах выставляли перекрытие, и таможенники с погранцами и собаками выворачивали пароход на изнанку. Такого не было ни в одной стране в мире! Ну если только исключить Сев. Корею. Но у них, вроде, и флота особо не наблюдалось. Вот такая была романтика дальних странствий а ля СССР.

Тамара Кириченко:

Так если выворачивали наизнанку пароход, то как не находили обычно контрабас?

German Petrov:

Таможня если и находила, то только по стуку. Судно - это огромное строение, с огромным количеством помещений, переборок. В общем, если Вы себе не представляете, сложно коротко рассказать. Ну и если таможня была не проинформирована заранее, то за час-два что-то найти практически невозможно. В двух словах, конечно, не описать работу моряков. Но и никогда не слушайте жалующихся. Редко, но такие встречаются. Туда их никто под дулом не гнал. Я сам в море с 1984 года. Автор вспоминает жизнь научников, но есть ещё торговый флот. Да, получали валютные копейки и всегда и везде ходили пешком. По этому сразу узнавались наши моряки. По дружно шагающей толпе по обочине дороги. Автор написал, что в город выходили по пять человек. Возможно где-то какие-то первые помощники и капитаны рисковали, и брали на свой страх и риск ответственность, и отпускали в город по пять человек, что очень вряд-ли. Закон был: группа состояла из трех человек. Один из комсостава и двое рядовых. Один старший (из комсостава). Он и отвечает за все. Если не дай бог кто-то из группы остался там, то старший получал по полной. Сажать, конечно, не сажали, но лишали визы выездной, ну и карьера порушена. Так что тройки были, а не пятёрки. Дальше, в городе, там хоть все вместе. И это только очень маленькая частичка быта моряков. И ещё, да работа, действительно, не простая, но нельзя забывать и о плюсах. Без них никогда не бывает.

Jaugen Keppul:

Были разные суда и разные "моряки загранплавания". Кто-то работал на военных, осуществляя "связь с космосом", кто-то действительно изучал моря и океаны (что финансировалось уже по-другому), кто-то возил туристов, кто-то рыбачил... Условия, как и заработки, были разными. Хотя принцип один и тот же - государство платит тебе гроши (а если ты получаешь зарплату у иностранцев, еще и отбирает её большую часть), заработать кое-что можно только мелкой торговлей (что в совке называлось "спекуляцией" и попадало под уголовную статью).

Avi Rahim:

Поэтому многие бежали. У нас семь практикантов ушли в Штатах. А я был идиот и ... так до сих пор не там.

Дмитрий Могилевский:

И несмотря на все эти «прелести» люди мечтали об этой работе. Единственный для многих шанс посмотреть на нормальную жизнь. Сам думал поступать в мореходку. И если бы не уехали в 1990, наверное, так бы и сделал. Помню, как само слово нравилось, было в нем что-то ласкающее слух - «ЗАГРАНПЛАВАНИЕ».

Olga Grachova:

Грузин один рассказывал, как они в Италии продали несколько ящиков кильки в томатном соусе под видом красной рыбы. Говорит, потом три дня на берег не выходили, прятались на судне от обманутых итальянцев.

Ирина Егорова:

Да, а вы представляете работу на заводе или фабрике... Изо дня в день одну и ту же деталь точить, причем целый день, или строчить на машинке... Все проще в море и приятнее...

Владимир Король:

А Вы в этом море бывали? Причем не 2-3 дня на пассажирском судне, а в открытом океане, месяцами, в замкнутом пространстве и обществе? А работа столь же однообразная, как и на заводе, и даже хуже. А воду экономят, и даже для мытья рук дают в строго определенное время. Можно еще много всяких морских радостей припомнить.

Maya Biene:

У нас ходила байка, что один моряк купил себе на эти командировочные пластинку пинк Флойда за 120 долларов. И она приглянулась кому-то из таможни. И типа чтоб не досталась врагу, он её сломал пополам и выкинул в Дунай. Вообще-то я в это слабо верю. Но у нас, у моряков, был свой магазин торгмортранс, они там могли купить какой-то дефицит на свои командировочные. У детей моряков были фломастеры всех оттенков по 40 штук в упаковке, жвачка, шмотки, кассеты... Остальные только облизывались. Мою маму до развала СССР не брали врачом на судно, потому что у нас родственники за границей.

Jaugen Keppul:

Там были особые чеки - в виде книжечек, из которых вырывали листы. Удостоверения моряков загранплавания были у многих, но вот чеков на всех не хватало.

Maya Biene:

Ну к концу рейса тем, у кого остались командировочные, надо было их сдать, и их пересчитывали в эти чеки, как я поняла. Потом кто-то продавал их по тройной цене, и в итоге в магазине торгмортранса отоваривались те, у кого бабло было. Мой родственник работал водителем на складе, откуда поступали продукты в этот магазин, там маслины были ведрами по 5 кило.

Jaugen Keppul:

Что значит "по тройной цене"? Помню, что книжечку с страничками на 10 рублей продавали за сто. И это ещё была самая дешёвая цена.

Дмитрий Корнев:

Немного не о море, но все-таки. Точно такая же история, свидетелем которой я был, приключилась при увольнении солдат из Южной группы войск (оккупационного контингента в Венгрии) в 1988 г. Один сослуживец купил пластинку не помню кого, так кусок (даже не таможенник, просто местный козел) с ехидной улыбкой провел по ней несколько раз большим гвоздем. Так что морским историям с пластинками склонен верить. А еще в Лас-Пальмасе был специальный магазин "Совиспан" для советских моряков - дед рассказывал, он в ПО "Атлантика" работал.

Anatolij Mereally:

Один моряк мне в Одессе подарил одноразовые перчатки. Говорит, мол, докеры в портах Японии, Германии и пр. их выбрасывают по окончании смены, а наш брат выметает из мусорки. Стыдно, но ...

Pavel Raysin:

Капитан дальнего плавания Конецкий писал. Самый несчастный на советском судне в загранке был второй помощник. Он же второй штурман. Это грузовой помощник, ему за границей по магазинам - никак, ему и спать-то некогда, пока идет погрузка. Поэтому моряки старались поскорее проскочить эту должность - или повыситься, или уж понизиться. У него был второй, который раскрепил тяжелый груз в трюме ящиками с чем-то хрупким. Специально, чтобы в третьи разжаловали...

Михаил Юденко:

А в Чили - за медную болванку давали Джинсовый Костюм! Рассказывал парень - плохо привязали болванку, начали спускать с борта, абориген в лодке ловит... Болванка выскальзывает, ориентируется вертикально и пробивает днище в лодке аборигена...

Natali Deyneka:

Из рассказов папы. Да, тяжело психологически, многие сходили с ума, подрывали здоровье, кто ходил в рейсы более 15 лет. И выходили в город по 5 человек, среди которых 1 особист (чтобы чего наши не выдали). Бывало и по несколько женских кофточек на себя надевали (для жены), если не порвётся на нём, то привезёт.

Sergey Markov:

Торговый флот СССР был одним из крупнейших в мире. Чего только на нем не возили. Кроме обычных грузов даже солдат на Кубу. Да, да, в трюме делали казарму и вперед. Куба вообще будет занимать большое место в моем повествовании. И вовсе не потому что “Куба любовь моя!” а потому что мимо Кубы, наверное, не прошло ни одно судно европейской части СССР. В то время на Кубу везли ВСЕ, от продуктов до станков и оборудования. Потому, что стараниями все того же СССР Куба, некогда процветающий остров, стала страной изгоем с уровнем жизни как в СССР, если не ниже. А за возможность иметь военную базу под носом США и станцию слежения и разведке в Лурдесе СССР щедро снабжал кубинских “революционеров” всем необходимым. Правда это “все необходимое” было по советским меркам, ну чтобы с голоду не померли.

Стандартный рейс из Ленинграда: туда везем машины, станки, оборудование. Оттуда - сахар сырец. Заходов в нормальные порты вообще могло не быть. На Кубе можно было зависнуть вообще на неопределенное время. Друзья же! Если ген. груз разгружали в Гаване еще более-менее оперативно, то с продуктами была совершенно фантастическая история.

Пришел в Гавану сухогруз с картошкой. Загнали его в глубь порта, и местные стали его использовать просто как картофельный склад. С утра приезжал грузовик, его загружали, и на этом на день выгрузка заканчивалась. Потом картошка сгнила, ее оформили как корм для скота, получили премию, потом вышли из порта и все остатки отправили за борт.

Экипаж, конечно, от этого с одной стороны дурел, капитан заставлял вылизывать пароход что кот свои яйца, сходить некуда, одно счастье - валюта капает. После выгрузки все без исключения суда выходили в нейтральные воды, и происходила большая зачистка трюмов перед погрузкой сахара сырца. Трюма открывали, стрелы вываливали за борт, и весь экипаж вместе с ремонтной командой всю грязь, что осталась после выгрузки, закидывал в бочки, и боцман или плотник на лебедке вываливали это все за борт. Потом шли в деревню, где был завод по переработке сахарного тростника в сахар сырец.

Выглядело это так. Дикий берег, причала нет, из моря торчат причальные кнехты на сваях, связанные друг с другом мостиком, и маленький трап на берег. На берегу ангар, из которого торчит здоровенный транспортер с рукавом на конце. По идее он пароход может дня за три загрузить полностью. Но! Это же Куба! Социализм! То электричество не подали, то сахар не подвезли, то транспортер сломался. И подвисал наш экипаж в этих выселках на отшибе еще на месяц минимум. Ходили на шлюпке рыбу ловить, у местных на мыло меняли сигары и большие красивые ракушки. Как сейчас помню таксу. Кусок хозяйственного мыла 2 сигары или одна каракола. Но вот погрузка окончена, хорошо если за 2-3 месяца обернулись и почапали домой с полными трюмами сахара сырца. Сейчас наверное в магазине тростниковый сахар видели? Коричневый такой. Так вот этого сахара тысячи тонн. Сами понимаете, что дрожжи на судне тоже были. В итоге бидоны с брагой стояли везде, во всех “шхерах”. Капитаны всеми правдами и неправдами пытались выбить фрахты на доставку этого сырца в Европу. Или после разгрузки на Кубе уйти порожняком и грузиться где-то на Американском континенте, в идеале если на Гамбург или Антверпен. Но это бывало не часто. В итоге ты за 3 месяца кроме моря, Гаваны и деревни не видел вообще ничего, одна радость, валюта и чеки копились.

Также можно было угодить и в Северную Корею, то же ведь друзья лепшие! Мы туда, помнится, мочевину привезли, это типа удобрения. Это где Ленинград, а где Северная Корея? Да кто при социализме деньги считал? Вот это был действительно культурный шок. Пришли, ошвартовались. Под борт тут же подвалила канонерка советской постройки времен ВОВ с башней от танка Т-34-85 на носу. Зачем? Ну чтобы случайно кто в Корейский рай не рванул. Техника вся из СССР и на железной дороге ПАРОВОЗЫ. И это конец восьмидесятых! У трапа - погранец в будке, чтобы свои на судно не просочились и сбежать не смогли. Экипаж - максимум до дома моряка в порту и обратно, и чуть ли не под конвоем. Вот там народ оттягивался, все дешево, и для моряков изображали что у них там все хорошо. И что меня там окончательно добило, грузчики, которые работали в трюме, ВСЕ ЖЕНЩИНЫ. А надо было в ручную ворочать 50 килограммовые мешки с мочевиной в атмосфере аммиака. Там к трюму было подойти невозможно, а они там по 8 часов вкалывали. Из средств защиты - одни рукавицы.(...)

Но давайте теперь обратимся ко второму механику (...) Он после ночной вахты ленился мыться и переодеваться и прямо в робе топал в столовую команды. Да, на сухогрузе для офицеров - кают кaмпания, для остальных - столовая команды, камбуз, правда, один, и меню одно. Но в каюткампании обычно обслуживала женщина и салфетки, цветочки и стаканы тонкие. В столовой команды – дневальный, и уровень заводской столовки. Но кормили, как уже отмечал раньше, нормально. Воровать некуда, а за плохую готовки и побить могут.

Так вот, мыться нашему механику лень, а жрать охота, и по утрам он в столовую команды кушать ходил, после принятия пищи его обычно на поговорить пробивало. До сих пор жалею, что не записывал его байки. Но по большому счету все сводилось к одному. Пришли туда-то, там из бухла дешевое это, как нажрались, и потом шел рассказ, кто куда, извините, блевал. Пришли в Бразилию, там в хозмаге бутылки пластиковые, написано «алкол 96» и цена 20 центов за 1 литр. Наши стоят, жмутся, вроде страшно, а вдруг ослепнешь, и тут бомжара местный подваливает, тычет пальцем в это бухло и говорит: “Акол гуд!” Ну О.К., на пробу взяли, развели, пить вполне можно, только калошей воняет. Но кого это может остановить по 20 центов за литр? Затарились все. И бухали весь переход из Бразилии. Оттуда, кстати, нормальный сахар в мешках везли уже в Новороссийск. Как его потом местные воровали! Из трюма по вертикальному скоб трапу с 50 килограммовым мешком на горбу в легкую! А глубина одной палубы в трюме - это где-то трехэтажный дом.

Пьянство на флоте это вообще отдельная песня. С одной стороны это плохо, с другой стороны, это позволяло держать капитану экипаж в ежовых рукавицах. На всех был компромат, и попробуй только вякни, тут же вылетишь из плавсостава. Капитан и Первый помощник, конечно, устраивали собрания, где разорялись на эту тему, но обычно дальше грозных речей дело не шло.

Раз уж упомянул Первого помощника, то давайте обратимся к штатному расписанию. Капитан - это понятно, он всегда и везде есть, и без него никак. Старший помощник, плюс второй, третий и четвертый. Это судоводители, без них никуда. Иначе сутки никак на всех не разделить, чтобы люди еще и от усталости не померли.

А вот ПЕРВЫЙ помощник. Это коммунист болтун. Стен. газета, политинформация и собрания. На пассажирах был Пассажирский помощник, это трудяга, каких мало, его задача - выслушивать все жалобы на разных языках, общаться с народом, в общем, делать круиз для пассажиров максимально комфортным. Так вот, кроме этого гребца на галере в белой рубашке были еще ДВА! Да, да! ДВА ПЯТЫХ помощника. Два штатных агента КГБ. Почему два? Ну чтобы каждый на каждого досье вел. Эти кроме того, что везде нос совали и народ в стукачи вербовали, не делали больше ни хрена.

Еще была на советском флоте такая должность, как СУДОВОЙ ДОКТОР. Был лазарет с парой коек, ванной и прочим медоборудованием. Сами понимаете, народ на флот идет здоровый, и медкомиссия обязательна для всех и каждый год. Поэтому доктор обычно груши околачивал и от безделья и скуки в лазарете по потолку ходил. И, естественно, как врач без практики очень сильно деградировал. А все почему? Да просто валюту экономили. Если что, то никого в береговую больницу передавать не будем. Будем лечить на месте своими силами. После развала СССР доктора, первые и пятые помощники, естественно, с флота исчезли сами собой.

Ремонтная бригада - это брали с собой в рейс еще человек десять с берегового завода в качестве премии и для поддержания штанов. В итоге пароход вместо необходимых 25-28 человек катал до 50. И, да, советские пароходы с виду выглядели хорошо: всегда зачищенные, покрашенные, ну как же! Фасад СССР! А вот что за фасадом? Про пассажирские я уже рассказывал. Грузовики от них тоже не особо далеко ушли. Если пассажиры ВСЕ были построены за рубежами Родины, то грузовозы в основном внутри. СССР строил только класс “река - море” и почему-то лесовозы. Все остальное покупалось у проклятых Буржуинов. В итоге, как уже говорил выше, вместо штатных 25-28 человек каюты делались с учетом размещения 50, а так как размер надстройки никто в ущерб грузоподъемности увеличивать не хотел, то впихивали минимум по два человека в каюту. А значит, душ в коридоре, гальюн обычно тоже. Но это от проекта зависело. И опять же от возраста. Но мы с вами сейчас вспоминаем времена СССР. И основным тоннажем тогда были суда почтенного возраста.

Снабжение: если с продуктами еще капитаны выкручивались, брали в СССР по минимуму, а у первого шип шандлера уже затаривались по максимуму, то со всем остальным - это караул. Снабжали так, чтобы пароход мог как-то функционировать. Поэтому механики и радисты, если стояли рядом с буржуями, пытались всеми правдами и неправдами выцыганить у них фирменные исходники и детали. Камбуз. Там было оборудование то, что поставили при постройке парохода. И если что-то ломалось, и без него можно обойтись, то и не чинили.

В селе.

Олег Гусев (недалеко от г.Бийск, Алтайский край, 1976):

«Коммуна» или «Путь Ленинизма». Так называлось отделение совхоза, а по сути небольшая деревня, сельсовет, которой располагался в центральной усадьбе Луговское за 12 км бездорожья от описываемого места. Жили у меня там бабушка, дедушка (правда он был мне не родной, но очень любимый), прадедушка (отец родного деда, погибшего на войне) и двоюродный дед с женой.

Дед мой работал скотником, бабушка помощником ветеринара, и меня очень влекло животноводство. Дед не часто брал меня с собой на работу, мы приходили на конюшню за дедовым конем Воронко, и там я впервые узнал, как пахнет махорка. В городе уже давно курили табак, и этим резким и пряным запахом была насквозь пропитана избушка конюха, где местные мужики ждали своих лошадей, чтобы разобрать их для работы. А еще там висели хомуты и лежали седла.... Ммммм.... Запах конского пота, махорки и очень раннего деревенского утра с его росой, туманом и клевером... Я просто заболел этими запахами и этими угрюмыми мужиками. Вплоть до окончания школы я мечтал быть скотником.

А потом мне исполнилось 13. На работу можно было устроиться в 14 лет в те далекие времена. И то, четырехчасовой рабочий день, по закону. Кто бы меня взял? Но соседом у деда с бабушкой был бригадир животноводческой бригады дядя Федя. Бабушка пошла к нему и упросила взять меня скотником, с условием, что если чего - они несут все материальную ответственность за все поголовье, которое может пострадать от моего неумения. Скотников катастрофически не хватало всегда, те, что были, канючили об отпуске и... Меня взяли на работу.

Часиков в 5 утра, когда я плотно позавтракав и одевшись уже сидел у калитки, за мной пришел бригадир. Началась трудовая биография. 1976 год. Стадо в 240 голов. Это были молодые телки и племенной бык. Один... На 240 телок. Вся деревня над этим ржала. Деревня ржала, а я ему искренне завидовал. Не судите строго, 13 лет мальчишке))

Работать мне нравилось. Был у меня напарник, мужик лет 35-37, имя которого я к сожалению не помню, поэтому и дальше буду называть его так -"напарник". Мы выгоняли стадо около 6 часов утра и прогоняли его по овсяному полю. Много лет вокруг загонов молодняка садили то овес, то пшеницу, то гречиху. Посевы эти неминуемо должны были быть потравлены, скот должен дойти до выпаса, но не садить там вообще ничего видимо никому не приходило в голову. Потом мы пасли наших теляток между другими засеянными полями, иногда слегка потравливая совхозные сенокосы. За них тоже, конечно, по головке не гладили, но строгого контроля не было. А вот на частный покос загнать стадо не дай Бог, с хозяином пришлось бы объясняться, и объяснение то не было бы легким, могли и морду набить. Края совхозных полей тоже были изрядно потоптаны скотиной, что не удивительно, потому как выпасов не хватало для такого большого количества животных, и паслись они на узких полосках между засеянных совхозом полей.

Наступал полуденный зной и телята, напившись у какого-нибудь пруда, ложились на отдых. Мы же занимались приготовлением обеда. После обеда сон пару часов и снова работа-борьба с телятами (они лезут на пшеницу, ты отгоняешь) до самого вечера. Потом по остаткам овсяного поля гоним их в загон, и домой с чистой совестью. Так продолжалось изо дня в день в течении месяца, пока не пришел день получки.

Мне, как малолетке, ежемесячная выплата не полагалась. По уговору я мог получить деньги только по окончанию всего моего рабочего периода, если никого из телят не угроблю и не потеряю, но рабочие в совхозе получали получку точно в срок и без опоздания. Лето в деревне - горячая пора, то сенокос, то уборка и по каким-то правилам на это время в сельском магазине была запрещена продажа водки. Не спиртного, коньяк и вино пожалуйста, но водки ни-ни... В день получения денег вся деревня была пронизана каким-то непонятным мне напряжением. Мужики как-то странно громко смеялись, женщины собирались в кучки и о чем-то тихо переговаривались. Вечером выдали зарплату, и деревня окончательно затихла.

Утром следующего дня мой напарник на работу не вышел, и я погнал стадо один. На обеденный перерыв он появился изрядно пьяный и сидевший на одной лошади вместе с осеменителем совхозного скота, одинокой бабенкой, тоже изрядно пьяной и громко ругающей напарника за его неутомимые сексуальные аппетиты. Они предложили мне водки, но я тогда еще ни прибегал к изменению сознания и стыдливо отказался. Мне было предложено отбыть домой (в самой нецензурной форме) и не мешать людям работать. Справедливо полагая, что после литра водки работать они уже не смогут, я отъехал за горку и там подождал время, необходимое по моим расчетам для выпивания двух бутылок сорокаградусной стаканами по 250 грамм. Вернувшись, я убедился, что напарник и его пассия крепко спят совершенно голые, и принялся поднимать телят для дальнейшей пастьбы.

Вернувшись вечером в деревню я увидел, что почти вся деревня, за исключением нескольких домов, в кои, к счастью, входили и дома всех моих родственников, пьяная в задницу. Утром кто на лошадях, кто на совхозных автомобилях народ поехал в деревню Марушка за 18 км, где по слухам давали водку. На работу никто не пошел. Молодняка было три гурта, кроме моего. Пасти их никто не явился. Они проорали весь день, а вечером приехал пьяный бригадир, открыл ворота и скот ушел в поля. Куда? Пес его знает. Пара доярок, которые могли стоять на ногах, выдоили дойное стадо, но везти молоко было неначем, трактористы были пьяны, и его просто вылили на землю.

Гуляли чуть больше недели. Потом видимо финансовые запасы стали истощаться, и пьянка понемногу утихала. Самые ретивые ходили по деревне и продавали, вернее обменивали, на водку кто часы, кто искусно сплетенный кнут, который в другие времена стоил кучу денег. Шансов у них правда было немного, все пропились, но надежды они не теряли. Кинулись искать скот и несколько дней собирали его по району. Нашли всех, правда последние 18 голов смогли уйти очень далеко, и за ними отправили совхозные автомобили.

Итоги моей работы подводили каждый месяц. Для этого загоняли моих телят на весы по одному. Платили 10 руб за центнер привеса. Умные люди научили: чтобы больше заработать, нужно привезти вечером в загон телятам телегу соли, которой из-за лености скотников они были лишены целый месяц, а утром перед взвешиванием их хорошенько напоить. Сказано-сделано.

После моего увольнения и отъезда на родину примерно через месяц я получил денежный перевод на довольно кругленькую сумму. Совхоз оценил мою работу примерно как начальника среднего звена. В месяц вышло что-то порядка 240 рублей и это без премии, которая мне не полагалась, так как по бумагам меня никто не оформлял. Деньги были конфискованы родителями на семейные нужды, но мне была выдана призовая сумма, достаточная для покупки магнитофона (месячный заработок примерно).

Lubova Lenska:

Когда стала принудительно отрабатывать барщину (в институте, на работе), то всегда удивлялась, где же сами пейзане? Видела их только в роли механизаторов, остальные в основном занимались домашним хозяйством. А мы собирали картошку и какие-то "куузики ", потом мелиорация... А вечером тырили все, что плохо росло, лежало и доилось (один парень у нас был деревенский и знал подход к животине). Но было весело, дело молодое.

Петров Іван (деревня в Тамбовской обл., 1970е-1980е):

Вот как может жить государство, которое, имея огромную территорию, само себя даже прокормить не могло? На село в СССР никто не обращал внимание: с/х техника была сделана инженерами-идиотами и криворукими слесарями (отец был тракторист, я вырос на тракторной бригаде, сам на тракторах ездил с 14 лет, знаю эту тему) . Например, в колхоз приходил НОВЫЙ комбайн, так местные мужики его разбирали и собирали заново. Там приварить, там подровнять, там подшипника нет. То есть деревенская алкашня (трезвый тракторист у нас был сенсацией) как-то это чудо собирала и приводила в рабочие состояние.

Владимир Романов:

Автомобиль «Волга» приходилось «протягивать».

Людмила Бондаренко:

А всего-то нужно было поменять местами инженеров и алкашей. Не было у инженеров времени на трактора. Они у вас в колхозе все лето и осень работали. Два дня из пяти рабочих. А зимой на овощебазах гнилье перебирали.

Raimonds Samsons (Рига):

В Риге молодые инженеры приходили на завод ,,Саркана звайгзне" (красная звезда) (мопедный) в инструментальный цех на практику. Начальник цеха приводил их в цех. Показывал на окна и говорил: помыть за месяц, вот ваша практика!

Николай Кашкарёв:

Да, по два месяца кандидаты и доктора наук «бычкам хвосты крутили».

Людмила Бондаренко:

В то время как их работу доделывали деревенские алкоголики.

Alen Dar:

Так а кто работал на Таганрогском и Ростовском комбайновых заводах? Осуждённые! Их ещё "химиками" называли. От них вы хотели качества? Правда, на воротах красовался плакат "Комсомольская стройка века!"

Владимир Король:

По отзывам водителей автомобилей (все же рядом с тракторами) любой новый автомобиль, купленный на заводе для последующей перегонки своим ходом, выезжал за проходную завода, останавливался в тихом уголке, и водитель перетягивал все гайки и болты, до которых можно было дотянуться. В этом случае у него был шанс доехать до родного предприятия. По отзывам тех же водителей единственным заводом, автомобили которого могли ехать сразу с конвейера, был Минский автозавод.

Али Фейзуллаев:

Это правда. Белорусы всегда были аккуратными ребятами.

Петров Іван (деревня в Тамбовской обл., 1970е-1980е):

Отец работал трактористом, в последние годы на дт-75. Самый тиражный гусеничный трактор СССР. Трактор как трактор. Однажды в колхоз пригнали новый дт75, но экспортный вариант (видно забраковали почему-то). Разница была большая: кабина реально герметична, обита тканью, удобное кресло, вентилятор и фильтр очистки воздуха, часы, удобные рычаги, красивые ручки дверей, гидроусилители на педалях. Да и качество сборки на высоте. То есть для своих трактористов как-нибудь делали, а за границу - максимум комплектация.

Александр Бондарец:

Это ты еще на Т-100 не пробовал. Вот это ад. Страх и ужас, полист - пасная система управления ножем, грохот, вибрация. Завести - то ещё приключение. Их после войны начали выпускать. Двигатель от Т-34. Я пробовал, 1951 года выпуска. Последний раз видел в конце 1980-х.

Григоий Григорян:

Ничего удивительного, была такая практика на складах заводов производителей авто: берешь машину со склада, хвала Господу подошла очередь, но хочется хорошую. Договариваешься с кладовщиком, обещаешь сотенку - это его месячная зарплата - и пошло дело. У варианта, который пойдет на экспорт, разбивается молотком фара или на крыле появляется вмятинка и все - нельзя в Европу такое безобразие. Пишется дефектный акт, и авто уходит в свободную продажу, т.е. тому, кто заплатил. У меня сосед так взял Москвича, так на это авто ходили смотреть, как на экскурсию, посвыше наших была.

Зоя Морозова:

Так тогда фраза "экспортный вариант" была признаком высокого качества.

Алексей Матвеев:

Студентом работал на сборочном конвейере колёсных тракторов ЮМЗ. Детали, предназначенные для тракторов "на экспорт" (Куба, Чехословакия, Польша...) поставлялись на рабочие места отдельным транспортом. Каждая деталь окрашивалась в яркий контрастный цвет (чаще - красный). Чтобы (нидайбох) не поставили на отечественное гуано (окрас - болотного и грязно-терракотового цветов). И дело было совсем не в краске - в иных допусках/посадках. "Наша" деталь редко вставала на место без кувалдометра, часто клинил крепёж и кнопка экстренной остановки конвейера - немедленно вызывалась к месту происшествия бригадира, мастера, и звучали их матюки в наш студенческий адрес. Детали для экспортных тракторов ложились как родные, и работа над такой партией считалась везухой и незапланированной передышкой.

Николай Стрижинский:

Своих, как обычно, считали скотом!

Есипчук Александр (Глеваха, машиностроительная станция, 1970е):

В 1970-х годах я проходил практику на машиноиспытательной станции в Глевахе. Ученые рассказывали, что без вреда для здоровья на наших тракторах можно работать только 25 часов, но про это нигде не писали.

Свободные профессии.

Dania Yakhina:

Негласно было даже запрещено иметь свободную профессию: художник, скульптор, артист или профессиональный спортсмен должен был быть зачисленным на какую-нибудь фабрику, завод, депо, ВС...

Владимир Король:

Со свободными профессиями было немного не так. Можно было быть свободным писателем, художником, музыкантом, если ты состоял в соответствующем творческом союзе. Мало того, существовала, по крайней мере у литераторов, начальная ступень, которая позволяла защититься от обвинения в тунеядстве - это профком литераторов, куда принимали людей имевших хоть какие-то публикации, но еще не доросших до вступления в Союз писателей. Но вступить в творческий союз было труднее, чем в партию.

Dania Yakhina:

Видимо из-за незнаний подобных тонкостей советских формальностей Бродский был осуждён по статье "тунеядство."

Владимир Король:

А вот это как раз вопрос. То ли в начале 1960-х еще не было профкома литераторов, то ли Бродского и туда не приняли, хотя у него уже были публикации, по крайней мере переводов.

Виктор Иокиранта:

В суде он ответил, что он поэт. На что судья возразил: вы не поэт, поскольку не состоите в Союзе Писателей СССР.

Dania Yakhina:

Да. Такой факт имеется, но и имеется то, что у него были публикации, а значит и гонорары, что означает, что средства для жизни он всё-таки получал за своё творчество и не был тунеядцем, а был свободным и не относился ни к рабочим, ни к служащим! Свободным быть никто не имел права при коммунизме.

Людмила Новикова:

Знаю, что чтобы считаться художником или писателем надо было состоять в Союзе художников или писателей. Конечно, цензура и подобные "прелести".

Jaugen Keppul:

В Союз писателей принимали только после выхода из печати первой книги. Ясное дело, напечататься было непросто, потому что члены Союза тоже хотели издаваться. Но по блату можно было и книжку издать, и в Союз пролезть, особенно хорошо это удавалось детям писательского руководства.

Александр Дионисиади:

В начале шестидесятых, будучи «золотой молодежью», тесно дружил со знаменитостями того времени. Ненавидя власть, они очень талантливо славили её чтоб не сдохнуть с голоду. Моя книга-исповедь в свободном доступе, а искреннее не пишут!

Зоя Морозова:

Не особо богато жили, но веселее. Я замужем тогда была за членом Союза художников-графиков. Даже мастерская была. Взносы муж платил, выставки были. Продажи были, но в основном заработки на заказах: лепили, рисовали Лукичей (так называли Ленина), издательские заказы - тогда не было компьютеров, обложки, иллюстрации - все золотыми ручками на основании гениальных придумок. Творчество. Основной, на еду и каждый день, была моя зарплата. На глобальное - машина, мебель, тв, холодильник - с гонораров. Как говорили тогда - то густо, то пусто.

Jaugen Keppul:

Как же, помним, были такие среди знакомых. Заработок еще зависел от того, какие имеешь знакомства. Намалював для какого-нибудь колхоза-миллионера с десяток-другой плакатов и транспарантов с лозунгами и изображениями "строителей коммунизма" (т. н. "наглядная агитация"), можно было неплохо заработать.

Зоя Морозова:

Даже не обязательно знакомства. Муж ездил прямо по городам и весям узнать, может что надо нарисовать. Даже в Узбекистане делал заказ - изразцы для украшения в доме советского богатея-коммуниста. На эти деньги мы купили ужасно красивую и дорогую стенку.

Андрей Беляев:

Как раз в Узбекистане это дело процветало - там была какая-то фабрика по производству изразцов. Видел я там разные картины из изразцов в современном стиле. Так это Вашего мужа творения, может быть? В 1990 привёз в Москву оттуда дефицит - дверные петли. В 1989 из Перми тоже привёз дефицит: вантуз и складную тележку.

Зоя Морозова:

Нет, мой муж с фабрикой не сотрудничал. Ручная работа и изразцы каждый - отдельный сюжет. В том заказе - банный. Такая минискульптура, объёмные фигуры в харАктерных позах и жестах. Очень красивые.

Boris Gorshkov:

Они работали дворниками или где-то числились!

Pavel Raysin:

Был вхож в компанию, близкую к некоторым андерграундным художникам начала 1970-х. Тех самых московских "авангардистов", у которых была одна выставка разогнана поливалками, другая бульдозерами...

В конце-концов - был интерес за рубежом - они прорвались. И им разрешили большую выставку на ВДНХ. Я там был. Это осень 74 ЕМНИП.

Я был студент, на территорию ВДНХ мы пролезли через стройку со стороны Ботанического сада в 6 утра. И были у нужного павильона в хвосте уже длинной очереди... То и дело подъезжали дипломатические машины с иностранцами, для них очередь останавливали.

На выставке попадались совершенно политические картины. Как например, два "Автопотрета" молодого художника К. Сидит он за столом, а перед ним суетятся маленькие человечки с номерными шарами вместо голов. Один поставил стремянку и замазывает ему глаз красной краской. Другой орет в ухо через мегафон. Третий просверлил ему губы и стягивает их большими болтами, чтоб рот не открывал... Этого К. там было немало картин. Те, что не политические, были просто завораживающие... К. был там один из самых ярких.

После этой выставки всех художников забрали в дурку. Большинство попугали и отпустили, но некоторые задержались...К. исчез после этого надолго. В дурке он был или нет, я не знаю, но исчез он на несколько лет и вернулся абсолютно другим человеком и художником. Сегодня он известен. Высокооплачиваемый скрепно-православный живописец. Советская карательная психиатрия, господа, не только "лечила", но и излечивала. Те его картины остались висеть у тех друзей... И он, заметьте, их в каталоги не включает. Не было таких картин и баста.

А что остальные? О, с ними расправились зверски-изощренно! Им дали зал на Малой Грузинской и разрешили работать. И выставляться там. Назвали "комитет молодых графиков" или как-то так. Включилась самоцензура... Зал же...От самых "экстремистов" в результате они избавились сами... Впрочем, у них все-равно было крайне интересно еще много лет... В 1980-х их зал еще функционировал. Теперь не в курсе. Фамилии К. там нет. Он исчез раньше, чем это создалось.

Людмила Новикова:

А я была на одной выставке на Малой Грузинской. Да, очередь стояла огромная. И многие картины мне понравились. Но больше всего такой художник Провоторов, он про Христа писал картины. Очень сильные и необычные. Помню, я долго около них стояла. Больше ничего о нем не слышала, и не знаю, что с ним стало потом.

А дядя у меня одно время был знаком с Ильей Глазуновым. Дядя был студентом технического ВУЗа, а Глазунова тогда ругали и не признавали. И он на каком-то чердаке обитал. И дядя с некоторыми другими студентами ему помогал: картины возить и еще что-то практическое. А потом Глазунов, как говорил дядя, "продался". А дядя был принципиальным и резко порвал с Глазуновым. Такая история.

Pavel Raysin:

Этот зал на Малой Грузинской 28 находился в подвале дома кинематографистов, где жил и умер Высоцкий.

Зоя Морозова:

Да-да, именно там.

Ягниченко Степан:

Как в СССР сажали музыкантов на 10 лет строгого режима. В 1984 году новый Генсек ЦК КПСС Черненко нешуточно взялся за рок-музыку и вообще за неформальных музыкантов. А Свердловск вообще был городом этаким, с разными идеями. Если кто помнит, его тогда возглавлял никто иной, как Б.Н. Ельцин. В итоге некоторым музыкантам повезло, и они легко отделались, просто посыпав голову пеплом и признав, что «заблуждались». Как, например, автор текстов группы «Урфин Джюс» Илья Кормильцев,, который позднее прославился, как автор текстов «Наутилуса Помпилиуса».

А вот Александру Новикову повезло гораздо меньше. 5 октября 1984 года его арестовали. Его песни были признаны практически чуть ли не антисоветскими (кроме шуток, страшное обвинение в ту пору). Однако в итоге Новикова решили посадить не за песни – в Совдепе крайне не любили политических процессов и соответствующих комментариев по «Голосу Америки», – а за изготовление и сбыт электромузыкальной аппаратуры. Новиков в самом деле делал самопальные усилители и колонки, которые на порядок превосходили совдеповскую аналогичную продукцию, отчего звукоусиливающая аппаратура от Новикова всегда находила покупателя. Что, как вы наверное понимаете, в СССР было криминалом. Ибо в СССР частным образом в самом деле разрешалось шить одежду на заказ (да и то это было сопряжено с кучей геморроя), но делать самостоятельно аппаратуру было запрещено.

В итоге Александр Новиков получил срок. Как вы думаете, на сколько приговорил «самый гуманный суд в мире» человека за то, что тот делал хорошую аппаратуру и продавал её (а на самом деле – за его песни)? Ну не стесняйтесь, делайте предположения. Год? Два? Пять? Не угадали. В 1985 г. по приговору Свердловского суда Александр Новиков получил 10 лет лагерей усиленного режима. Это очень жёсткий приговор, выражаясь эвфемизмами. И только в 1990 году Указом Верховного Совета РСФСР Новиков был освобождён, а позднее Верховный Суд России отменил приговор «за отсутствием состава преступления». Вот так вот. Вот вам и чудесный Совдеп, в котором за запись песен и изготовление хороших концертных колонок запросто можно было загреметь на 10 лет усиленного режима. (Примечание: возможно такой большой срок был еще потому, что он и до этого привлекался к ответственности. Но, конечно, выше, чем полагалось по статье, ему дать не могли).

Лиля Такумбетова:

Юра Шевчук тоже не угодил родной Башкирии в то время.

Ягниченко Степан:

А правительство не выпускало аппаратуру и запрещало развиваться.

Андрей Бондарев:

Кроме отвратительного Новикова сижевали и более достойные персонажи. Например, Агузарова, Алексей Романов - это первые, кто вспомнились.

Jaugen Keppul:

Ну, да, на "10 лет строгача" там должно было немало чего фигурировать. Явно судили не за "спекуляцию".

Евгений Ким:

Формально судили именно за спекуляцию. Все музыкальное сообщество было втянуто в той или иной мере в рыночные отношения. Собрать «аппарат», сдать в аренду, поставить на баланс своего ДК - все это было связано с нарушением УК.

Jaugen Keppul:

Я в курсе, сам тогда этим немного занимался.

Бахыт Карнакбаев:

Делали схемы на составных транзисторах (тоже дефицитных), которые составляли сами, увеличивали напряжение питания по двум полярным схемам, сами делали и травили печатные платы, радиаторы корпуса. Цветомузыки на тиристорах со всякими наворотами. Я инженер, начинал учится в Минском Радиотехническом институте на Конструкторско-технологическом факультете.

Планы.

Виктор Беляев:

Его Величество План. За него страдали, из-за него обходили и переступали Закон, садились в тюрьму и даже умирали (...) Представим картинку. Приходим к капиталисту и говорим: дорогой товарищ Рокфеллер-IV, у нас есть оборудование, со времён царя Порфишки – 5(1/2) (полшестого). И рабочие при нём – бедненькие. У них детишки сопливые. Вы ж понимаете, наша страна пережила войну, басмачей, бандеровцев, вредителей, врагов народа, засуху, голод, космополитов, врачей-вредителей, культ личности, волюнтаризм – мать его… . Вам, зажравшимся пиндосам, этого не понять.

На выходе с имеющегося оборудования у нас получаются то ли мужские брюки с разными штанинами, то ли женские рейтузы. Но на это есть государственный план: выпустить этого товара в количестве секстиллион штук. Дайте нам короче миллион на это благое дело, а лучше два. Возможно, проклятый капиталист не станет оперировать всякими соответствующими выкладками и даже спрашивать про прибыль, абсолютно понимая, что перед ним гиганты суперсовременной экономической системы, и спросит в лоб: а покупать-то эти «кружевные трусики» будут? Хотя бы за сколько-нибудь… покупать? А мы в ответ, пуская дым от папиросы «Беломор», в его бессовестную харю: ты брось свои спекулятивные штучки, барыга – в нашей стране, окруженной такими как вы паразитами на теле трудового народа, это вообще производителя не щекочет. Нам главное произвести. Неважно что. Горшки ручками вовнутрь, неездящие автомобили, нелетающие самолёты… Главное План выполнить. Соответственно премии и награды получить. Попутно в депутаты пробиться, какой-нибудь ткачихе Клаве с большими сиськами, но с куриными мозгами.

Не купят произведённый товар?! – торговля отправит его прямиком в уценку. В уценке не купят – сожгут по тихому, чтоб вообще никому не досталось. А то ненароком кто-нибудь воспользуется и разбогатеет. Короче – даёте нам три миллиона?! Дальше фантазировать не имеет смысла. Конечно же не даст. Но вот родное советское государство давало. На вал, а попросту на производство дерьма. Да ещё и в большом количестве. Вывод: там капиталист спать не спит, есть не ест – копеечку считает, а здесь государственное – значит ничьё. Бери народные денежки и превращай в пыль. Природных богатств немеряно и работяги за копейки работают. Куда денутся? За тунеядство – статья. Один копает, другой закапывает – вот и вся суть планирования и как бы отсутствия безработицы.

Faryno Henadzi:

Товарный дефицит в СССР — явление, присущее советской плановой экономике, постоянный недостаток отдельных товаров и услуг, которые покупатели не могли приобрести, несмотря на наличие денег.

В тех или иных масштабах и разных сферах жизни товарный дефицит был характерен практически для всей истории существования СССР и сформировал «экономику продавца» — производители и система торговли в условиях планового хозяйствования (отсутствие конкуренции, фиксированные государственные розничные цены и др.) не были заинтересованы в качественном сервисе, своевременных поставках, рекламе, привлекательном дизайне и поддержании высокого качества товаров.

К тому же, из-за проблем, характерных для плановой экономики, периодически исчезали из продажи самые обычные товары первой необходимости.

Следует отметить, что данное явление относилось не только к производству промтоваров массового потребления («ширпотреб»), но, в значительной степени, и к крупному промышленному производству (например, автомобилестроению). Существует мнение, что дефицит является неотъемлемым свойством плановой экономики, поскольку централизованное планирование не в состоянии учесть ни огромного числа товарных позиций, ни постоянно изменяющиеся потребности людей.

Марк Бернштейн:

О планировании. Между планированием в плановой экономике и рыночной существует фундаментальное различие, которое делает их совершенно разными по сути процессами. Их по уму и называть следовало бы разными словами, чтобы не было этой путаницы.

Планирование в плановой экономике шло "сверху вниз" от союзного бюджета к союзному плану и далее вниз к министерствам, предприятиям - вплоть до потребителя, до которого это планирование докатывалось в виде знаменитого блюда кавказской кухни "жричодали". Планирование в рыночной экономике начинается с изучения потребностей потребителя, из них составляются планы выпуска требуемых товаров и услуг, от них к бюджетам предприятий и корпораций. На этом рыночное планирование заканчивается.

Из общего советского планирования были некоторые исключения. Были потребители, к которым советский госплан относился даже более трепетно, чем частные корпорации. Это, к примеру, военные. Мало того, что их запросы тщательно изучались, но у них еще и практически не было ограничений по ресурсам. У любого потребителя в рыночной экономике есть естественный потолок платежеспособности, он не купит даже очень нужный товар, если у него нет денег. У советских военных такая проблема не стояла. Они получали практически любые ассигнования на свои хотелки. Именно поэтому (и больше ни почему) качество советского вооружения могло сравниться (а то и превысить) аналоги в капиталистических государствах. Космическая гонка была всего лишь одним из подвидов гонки вооружений. Отсюда и все успехи. А вот вся остальная страна сосала большой куй. 300 млн. потребителей получали ресурсы по остаточному принципу и в том конкретном виде, который виделся чиновнику в московских кабинетах.

Это не ошибка, не недоработка, не неправильная тактика, как любят рассказывать поклонники совка. Это неотъемлимое родовое свойство плановой экономики, исследованное и описанное сто лет назад Людвигом фон Мизесом в книге «Economic calculation in the Socialist Commonwealth». С тех пор благодаря Мизесу, Хайеку и другим исследователям об economic calculation problem знает каждый экономист. Отсюда происходят все проблемы плановой экономики, включая технологические. Не потому товары были говно, что технологи были тупые. А потому, что никто не был заинтересован делать товары лучше.

Конкретный пример, о котором рассказывал мне отец, почти всю жизнь проработавший в ГСКБ на МТЗ и проектировавший известный трактор МТЗ-80. Трактор, говорит, хороший был. В проекте. Но дальше наступала проза жизни и производства. Любая деталь, включая самую маленькую шестеренку, проектировалась под конкретный сплав. День у технолога начинался так: на деталь Х нужен сплав Y, но его не привезли и когда привезут непонятно. Есть только сплав Z. Что будем делать - пускаем Z или останавливаем конвейер? Остановить конвейер - это решение уровня гендиректора. За такое можно и должности, и партбилета лишиться. Поэтому технолог начинает изучать сплав Z на предмет вообразить, что будет в случае такой замены, поскольку проводить полноценные испытания с деталью Х из такого сплава возможностей нет. Чаще всего получалось, что с волшебным лозунгом "хусим!" сплав шел в производство. Деталей в тракторе десятки тысяч. Замены такого рода - практически каждый день. В итоге получался трактор, сделанный хрен знает из чего. И когда партия тракторов добиралась до потребителя, то некоторые своим ходом до поля доехать не могли - сразу с завода шли в ремонт.

Если кто-то думает, что это проблемы только МТЗ - увы. Так работала вся советская экономика, кроме ВПК. Потому что потребитель в этой системе был никто и звать никак, а деньги (...) были не деньгами, а цветной резаной бумагой, по недоразумению называемой деньгами.

Dmitry Karpinsky (Киев, 1980е):

Плановое хозяйство. В 1980-х я работал в Киеве на телевидении. У телецентра был свой дом отдыха в полумёртвом селе в Киевской области. Получил его телецентр чисто по-совецки.

Госплан Украины постановил построить в селе школу, где она была остро необходима, но перепутали два села с одинаковым названием: одно - в Закарпатье (с большим населением), второе- под Киевом (полумёртвое). Ошибку обнаружили только когда стройка уже завершилась.

Никто не знал, что теперь делать со зданием. В итоге его подарили киевскому телецентру под дом отдыха.

На моей памяти телецентру это здание и место так и не подошло (никого туда было не заманить на такой "отдых"), а здание вроде бы передали под интернат для психически неполноценных детей.

Владимир Король:

Парадокс в том, что дефицитные в Москве и Питере консервы на Дальнем Востоке (Приморский край) стояли рядами в любом небольшом рыбацком поселке - плановая экономика, однако.

Андрей Беляев:

На излёте сталинщины в 1950-х в Москве такими же рядами стояли банки с крабами CHATKA. А молоко давали только по утрам, а яйца и муку к праздникам. А в райцентрах в Средней Азии в 1960-70-х был хороший выбор литературы на русском, в Москве недоступный. Не говоря уж о столичных городах, особенно, Душанбе.
(Примечание: Производили и поставляли по плану, а не по потребностям, поэтому банки с крабами могли не покупать из-за дороговизны, а книги на русском в Средней Азии не пользовались спросом, а в деревнях люди не читали и не покупали хорошую литературу, но поставщики везли туда все-равно).

Alex A. Pjams (Москва, конец 1980х):

А ведь примерно в одно время, в конце восьмидесятых, пропали стаканы в общепите и кружки в пивных. Помните мужиков с тетрапаками и полиэтиленовыми пакетами вместо кружек, алкающих пива? Интересно, почему пропали? Может что-нибудь антисанитарное нашли?

Iveta Rīvāne:

Исчезновение или появление чего-то в один миг - тайна.

Alex A. Pjams (Узбекистан):

Да, говорили о об огромном количестве лыж и хоккейных клюшек в магазинах Узбекистана. 😊

Сергей Краснояров:

В горном узбекском ауле на Чимгане, куда доехать целая проблема, и посторонних людей они видят несколько раз за лето, стоял железный обшарпанный киоск. Там было всё. Японские женские куртки, какие хочешь продукты и косметика. И никто не скупал на перепродажу. Попробуй доберись до них.

Irmijus Lupschitz:

Не было логики (...) Не забуду, как перепутав все на свете отправили составы со свининой в Узбекистан (это мусульманам), а Литву наводнили фаянсовыми чайничками (в Узбекистане пьют много чаю).

Vadim Chernogolov:

Хотя бывала и более курьёзная ситуация: книжные магазины в Казахстане были завалены ПСС У. Шекспира, переведённых на казахский, а в 1986 году я увидел «Путь Абая» казахского писателя Мухтара Ауэзова в переводе на украинский 😀

Роман Коваль:

Я попал при Союзе в город Буй Костромской области: в магазинах лежали акваланги. В Одессе их с днём с огнем не достать было. А там свободно в магазинах лежали.

Maxim Shalugin:

Один из идиотических примеров времён СССР: основные секции парусных лодок "Луч" были в Таллинне. А производили эти лодки в Ташкенте!

Inge Davidjants:

На память приходят русские тетки в платочках на улице Виру в Таллинне (наверное, было это в 1960-ых годах), которые приезжали сюда покупать валенки. Они шли по улице и таскали на спине мешки с такой явно нужной для них обувью, а местные жители смотрели на это – мягко говоря – с непониманием.

Катерина Валеріївна:

Помнится в Мелитополе ( Украина, Запорожская область) трикотажная фабрика выпускала с перевыполнением плана женские трусики типа бикини (а не до подмышек с жесткими бейками), ползунки очень красивые и акриловые костюмчики детские теплые. Но в городе можно было купить только трусы до подмышек, панталоны и жуткие трикотажные спортивные костюмы. За всем остальным нужно было ехать минимум в Днепропетровск (отстоять очередь), максимум в Москву. Что выпускала швейная фабрика никто и не видел в продаже. Что там за ассортимент шили узнали только после развала совка. Вот такое дикое планирование было. Или воруй с фабрики, или ищи в других городах.

Людмила Новикова:

В жесткой плановой экономике всегда много идиотств. И в СССР иногда появлялись истории, когда умные люди умели извлечь выгоду даже в такой жесткой системе. И были истории, за которые, как мы тогда говорили, надо награждать за сообразительность, а не в тюрьму сажать. Особенно когда это приносило больше пользы, чем вреда для всех.

Карз Драйв:

Насколько я помню, "химичили" все руководители, потому что в рамках той системы, строго следуя плану и закону, руководитель был не в состоянии обеспечить бесперебойное функционирование предприятия. Вариации были только в масштабах нарушений законов.

Владимир Король:

Первым Генеральным инспектором России, а потом руководителем Контрольного управления Президента РФ был Валерий Махарадзе. Этот человек в свое время возродил консервную промышленность на Юге России, потом долго был под всякими следствиями. В биографиях его об этом не упоминается.

Виктор Иокиранта (Пермская обл., нач.1970х):

Я учился в ПТУ, у нас стипендии не было вовсе. Было питание и обмундирование. Обмундирование никто не носил. Я полагаю, хотя обмундирование это было никому не нужным, его всё равно выпускали. Поскольку его выпуск был запланирован. Питание было отвратительным, кроме обеда. Обед был полноценный.

Jaugen Keppul (Белоруссия, 1970-е):

В СССР всё происходило медленно. Например, когда подошло моё время призываться, действовал закон, по которому призыву не подлежали "имеющие супруга или супругу, инвалида Отечественной, Гражданской или Первой Мировой войны". Т. е., если бы я был женат на инвалидке Первой Мировой... То же самое с этим обмундированием - когда-то в советских деревнях люди были настолько нищими, что обрадовались бы и такой одёжке.

Виктор Иокиранта:

Идиотизм был ещё и с популярностью перевыполнения планов, с взятием встречных планов.

Андрей Гусь (Москва, 1980е):

В 1980-х годах прошлого века работал мэнээсом (Примечание: младшим научным сотрудником) в научной лаборатории радиотехнического профиля. Хозяйство было плановое, и нам каждый год спускали план по изобретениям. Но изобретательское вдохновение - дело переменчивое. Народ же у нас работал хитрый. Почесав в затылке, придумали способ генерации изобретений в области радиотехники. В результате получалась фигня, но такая, которая вполне стабильно проходила экспертизу ВНИИГПЭ и в большинстве случаев приводила к выдаче авторского свидетельства. Сам способ, естественно, патентовать не стали.

Мириам Файн:

Маразмом было, когда в планах занятий в техникуме, где я работала, я обязана была каждое первое в учебном году занятие указывать как "Математика в свете решений n-ного съезда КПСС". А в реале проводила его по теме "Векторы".

Alex A. Pjams:

Отец с восторгом вспоминает, как он со всей страны собирал специальный мазут особого качества, чтобы очередной типа авианосец типа прошел ходовые испытания. На обычном мазуте корабль не мог развить требуемую скорость. А то, что в случае войнушки такого мазута бы не нашлось, это не важно. Все так работали. И про то, как его чуть не посадили в 1970-х за то, что он разрешил использовать стратегический запас мазута на отопление замерзающего города. Чтобы не разморозить систему отопления, да. Кто-то из того города на него и свалил. Они же Коммунисты все были.

Виктор Иокиранта (Пермь):

Я знаю два животноводческих комплекса Пермской области: свинокомплекс Пермский в Краснокамске на 100, кажется, тысяч голов и Кунгурский КРС НА 6000 голов. Но мяса в этих городах не было в продаже.

Ramazan Kadiyev (Беслан):

Как-то летом приехал наш родственник из сосланных в Казахстан (по дороге домой они остались в Туркмении, так там и жили). Отец купил огромный арбуз, родственник сказал, что это не арбуз, настоящие арбузы растут в Туркмении. А когда сказал, что цена на них копеечная.... то нас, детей, отправили во двор доедать арбуз. Дальше я помню оргомные кучи арбуза и дынь во дворе, проблемы с желудком, оскомины, ну и выносы арбузов и дынь соседям и одноклассникам....

Лет 10 назад вспомнил эту историю, и отец мне рассказал всю цепочку событий. После разговора о Туркменских арбузах он посчитал маржу, и получалась 5-10 кратная выгода. Поехал в коопторг, там сказали, что в планах нет. Арбузы возят со Ставропольского края, и не важно, что они недозрелые, водянистые и дорогие. План есть план. Тогда он выбил путевые листы, заплатив 50 руб за каждую машину начальнику райпотребсоюза, всего 5 машин. Приехал в Туркмению к начальнику колхоза, с которым договорился через родственника. Загрузил машины согласно документам и за нал до полной, председатель отдавал почти даром, они все-равно бы сгнили. План выполнил, а девать некуда.

На обратном пути платил гаишникам за перевес. Привез в Беслан и развез по знакомым завмагам согласно накладным, излишки за нал развез по их гаражам. На следующий день в городе был аншлаг, арбузы сахарные, дыни душистые, сметали все. Завмаги вечерами довозили со своих нырок еще, приход в кассе корректировался... И так целую неделю город ел шикарные арбузы и дыни. Папа заработал денег, водилы заработали, начальник коопторга заработал, завмаги и продавцы заработали, плюс к выполнению плана всем.

Но это только насторожило доблестных работников ОБХСС. Начались проверки, запросы, следственные мероприятия, контрольные закупки, проверки. Ничего не нашли, но отца взяли на прицел. Вот так предприимчивый человек снабдил город витаминами, людей работой и деньгами, ну и сам не остался в стороне... После нервотрепок с ОБХСС папа бросил эту работу. С тех пор в городе не ели туркменских витаминов, привозили ставропольские, водянистые. Ели чем кормили. Его таки посадили на 1 год, за спекуляцию.

Ударники.

Андрей Гирдов:

Теперь таких людей не делают.

Давно прошли те времена, когда бесплатный идейный трудовой энтузиазм массово, как нам, жившим в советское время, долбили на всех уровнях, захватывал сознание людей. Стахановские примеры вовлечения масс в трудовое безумие не работали, а наоборот, вызывали тихое отторжение. Многим стало понятно, что увеличение темпов труда увеличивает что угодно, только не жизненный уровень трудящихся. Пятилетки клепали в пару лет, а товаров и продуктов в магазинах не прибавлялось. Стали возникать анекдоты типа этого:
- Ты чего руками стираешь, у тебя же муж на заводе стиральных машин работает? Давно бы из деталей собрал!
- Он и собирает, только все время автомат Калашникова получается.

Теперь даже случайные "стахановцы" понимали, что ударный труд только дает повод начальству увеличивать нормы производительности труда, чем оно незамедлительно пользовалось. Но советская действительность неуклонно требовала повысить, ускорить, увеличить все, что подлежало повышению, ускорению и увеличению, кроме увеличения заработной платы. Хотя на богатых предприятиях платили хорошо, но многие хотели получать как есть, только без увеличения норм, ну, а если увеличиваете производительность, то увеличивайте зарплату - считали другие. Но были люди, которым было все равно, то есть все равно не философски, а все равно, как решит начальство. Справедливости ради скажу, что таких людей не ставили в пример, не вешали их фото на доску почета, не давали им путевки в дома отдыха, а если давали, то например, в декабре вместе с отпуском, не ставили на бригадирство и уж само собой не продвигали по служебной лестнице. Видели таких? Видели, видели, если смотрели фильм "Неподдающиеся". Частично эти люди похожи на персонаж фильма Клячкина, которого играет Никулин. Ну и что, скажете вы, мало выпивох, что ли? Отработал, а после твое личное дело, хочу пью, хочу нет. Трудовую дисциплину он ведь не нарушал, да и на работу не опаздывал. Правильно, и эти были такие же как Клячкин, и на работу не опаздывали, только пили они прямо на рабочем месте или перед работой. Как так перед работой, спросите вы? Не верите мне, а Высоцкому поверите? Послушайте песню "Диалог у телевизора" или "...Ой, Вань, гляди...", как ее называли в народе. Ну ничего не могло сделать гуманное советское законодательство с их страстью, вот и перевоспитывало. Надо сказать, что среди них были, действительно, профессионалы. Но не могли они без допинга работать, некоторые даже без допинга гнали брак. Начальство втихую делало вид, что не замечало, но при любой возможности сажало их на крепкий кукан. А возможности были постоянные. На собрании правильно проголосовать надо? Надо. Сверхурочно или в выходные на аврал поработать надо? Надо. В подшефный колхоз на недельку в ноябре надо? Надо. А транспарант на демонстрации "ПАРТИЯ НАШ РУЛЕВОЙ" нести надо? Надо. Я уж не говорю про отпуск зимой, а что еще хуже, рассказать о настроении в коллективе в кулуарах.

- А ты помнишь на той неделе выпивал в раздевалке? Я ведь тебя пожалел, теперь твоя очередь, - говорил начальник. Вот так и жили они, всем нутром ненавидя друг друга, но прекрасно понимая, что без друг друга им не обойтись. Одним был важен их неизменный образ жизни, а вторым - под руководством родной партии строить светлое коммунистическое будущее. Да, теперь таких людей не делают.

Виктор Иокиранта:

«Есть традиция добрая в комсомольской семье: раньше думай о Родине, а потом о себе!» Это строчка из песни.

Dania Yakhina (Ташкент, конец 1970х):

Ничего не скажу о том, как на самом деле работал Стаханов. Расскажу как на самом деле работали стахановки на текстильном комбинате в Ташкенте, ибо имела "счастие" в студенческие годы отрабатывать со своими однокурсниками наше "бесплатное" образование. Были на этом комбинате три стахановки: Казанцева, Ершова и третью руководство усердно проталкивало в ударницы из представителя местной национальности. Очень старались, так ничего и не вышло, поэтому фамилию её я не помню. Так вот, этим троим "ударницам" создавали все условия, вся ткацкая фабрика работала только на них. Если у других ткачих один ремонтник станков на всю смену, у этих на каждую по 4. Никакого простоя, всё подавалось и ремонтировалось для них вовремя, если другие работали на станках выпущенных ещё в 1938 году, у них стояли станки новые, менее шумные и работали эти станки почище, т.к. от старых по всему цеху оседала ватная пыль. Их фамилии были развешаны везде и повсюду с призывами равняться на них, про них постоянно талдычили все СМИ, они были все, даже та "непутёвая" - депутатами. Ударницы, перевыполняли планы... но в магазинах ничего не было из того, что они так ударно выпускали: ни сатина, ни ситца, ни марли (бинты были, слава Богу!), ни такой ткани как "ягодка" (если мне не изменяет память). Я такую ткань в продаже увидела в индийских магазинах. Тонкая, нежная, воздушная... Что-то мне кажется, что она была вовсе не индийская, её как раз и выпускали в Ташкенте. Ну красота необыкновенная! Кроме этой "ягодки" остальные ткани опять же на чёрном рынке купить было можно, точно так же, как и узбекский атлас. Они назывались "отрез". Идёшь по базару, и тебе в ухо шепчут: "Отрез надо? Любой! Атлас на матрас, одеяло, ситец на платье..."

Ксения Кукконен:

Ну Стаханов примерно так же и перевыполнял, только еще круче - на него работала вся бригада. 102 тонны угля за смену вместо положенных 7 - это, конечно, работа бригады. Но Стаханов, в отличие от многих продвигаемых "передовиков производства", сам ввел новые методы работы - работы в команде, когда каждый занимается своим делом, и добыча угля за день действительно увеличилась. Но таков уж был запрос - делать героев-ударников. Вот и написали о нем как о простом рабочем, умудрившимся в одиночку в 16 раз перевыполнить план! Хотя мне этот запрос на единоличных героев непонятен, он идет вразрез с главной линией тогдашней пропаганды коллективизации. Но с другой стороны, очень перекликается с культом личности. Да, интересно получилось...

Dania Yakhina:

Даже в этом лживость марксизма! Ведь идеология категорически отрицает роль личности в истории человечества, но она совсем не брезгует толпе насаждать культ. Истинные личности - главные враги этой идеологии, и они будут уничтожаться любыми способами и методами. А значит, марксизм - идеология античеловеческая и потому - преступная.

Dmitrii Kouznetsov:

Мы во время СССР не понимали, как равняться на стахановцев. А равняться, как мне теперь кажется, следовало так: "Отныне и впредь я буду работать только по-стахановски. Иначе работать не буду. Создайте мне условия, какие создали Стаханову - тогда буду работать!"

Или даже так: "Я один раз на картошке отработал, теперь очередь совхоза. Пусть за меня напишут отчет. После того, как написанный ими за меня отчет утвердят, я могу опять на картошку поехать."

Гражданское сознание возникает медленно. Особенно в условиях цензуры.

Виктор Иокиранта:

У Высоцкого есть песня про стахановца:
«И вот он прямо с корабля
Пришел стране давать угля,
А вот сегодня - наломал, как видно, дров.
Спустились в штрек, и бывший зек -
Большого риска человек
Сказал: "Беда для нас для всех, для всех одна:
Вот раскопаем - он опять
Начнет три нормы выполнять,
Начнет стране угля давать - и нам хана».

Владимир Король:

А у Анджея Вайды про это есть фильм "Человек из мрамора."

Алексей Федотов:

Юз Алешковский «Карусель».

Матвей Федотов:

Все названия социалистического или коммунистического труда это сплошная профанация. Хоть усрись и победи все бригады, получишь красный вымпел, грамоту и презрение товарищей за то, что из-за твоей говно победы теперь всем повысят минимальный план выработки. Были еще шабашки, вот там люди работали за реальные деньги в три смены и давали такие рекорды, что их старательно прятали. Иначе всем придется платить одному рабочему зарплату за десятерых.

Петров Іван (небольшая деревня Тамбовской обл., 1960е):

В СССР было много приколов. Например, разные ударники труда и передовики производства (прикол в том, что обычные люди понимали, что все эти рекорды фальшивые, и всячески смеялись над этими "трудягами-передовиками," но партия и дальше продолжала делать новых "героев труда"). В нашей деревне в 1960-ые была передовая доярка Нина (в деревни было десяток коров, молоко люди сдавали в колхоз, его и писали как бы Нина надоила). Ей даже сапоги как премию дали. Это было ещё то зрелище - из дома Нина выходила босой, держа сапоги подмышкой, чтобы не испачкать, доходя к колхозной конторе, она надевала их и гордо шагала в них. Минуя контору, она опять сапоги снимала и дальше шла к ферме босой.

Алла Тофанюк (1978):

При мне начальник звонит кому-то: «Кончай бухать - я буду делать из тебя передовика!» И сделал - знамя, премию ... и все такое. И ВСЕ про ВСЕ знали, и уже это задолбало всех. Но вырваться из паутины -никак.

Dulat Urazov:

Комбайнеры у нас дополнительно кидали свои бункеры якобы передовикам, и те по результатам района или области выходили вперёд. Докуя чего было, особенно дурдома, бензин и д.т. сливали на землю, потому что экономии топлива не бывает. Излишков не должно существовать, климатические и рельефные факторы не учитывались.

Виктор Николаевич:

Я лично такой же эффект Чичерова наблюдал. Его бригада отработает как швейцарские часы, даст две нормы, после него строители неделю стоят водку пьют - все комплектующие ушли герою соцтруда.

Шухрат Эрназаров (Узбекистан):

Я был еще мальчиком тогда. Но было такое и в Узбекистане. Мой брат однажды рассказал, как они делали из обычной женщины передового хлопкороба. Вся бригада собирала для нее... А ей подарили почетную грамоту и какие-то мужские сапоги.

Новаторство.

Pavel Raysin (Москва, 1987):

Не везде тупо тянули лямку. Попадалась работа, приносящая большое удовольствие. Тогда остаешься и до ночи, собственно, для себя... Когда инженерил в Бакулевском институте, такое бывало очень часто. Старшему инженеру сверхурочные не положены, значит, даром сидишь. Под конец, году в 1987-м, вот так, на энтузиазме, на кайфе от того, что "я это смог", "я это создал и оно работает", слепил я для врачей одно небывалое устройство, "выделитель R-зубца", будем называть. Фактически аналоговый компьютер на операционных усилителях. Мало того, чтобы его налаживать, мне была нужна настоящая кардиограмма в реальном времени, такая, как она реально бывает в конце операции, непонятная и с помехами. Пришлось слепить второй прибор, чтобы записывать кардиограмму на кассетный магнитофон с ЧМ и воспроизводить сколько угодно. Магнитофон свой принес на работу, Маяк-232.

Ну вот, оно все работает, все счастливы, подбираемся к испытаниям на больном...

Но вдруг подходит некто ко мне: "А ты вообще знаешь, что тебя вычеркнули из исполнителей этой темы? Вон его вписали, того вписали, а ты им рожей не вышел..."

Пошел, уточнил. Да. Нет меня в списке. А это в том числе и премии и повышения... Значит я работай, а вот тот и тот будут получать?

Ничего никому не сказал, пошел в операционную и все забрал домой в тот же день. И магнитофон и приборы все свои, все унес.

Назавтра - где оно все? Как унес? - А вот так. Там ничего вашего нет. Магнитофон мой личный, ни одного резистора, ни одного грамма олова вы мне не выписали, все на стороне доставал... Идите к черту. У меня текущая работа, воду к АИКу подключи, воду отключи, или вы хотите, чтобы я дальше по вечерам пахал за дядю?

И с того момента начал я свою карьеру в Бакулевском плавно закруглять. Через пару месяцев ушел в кооператив. Получал в день, как там в месяц... Но 12 лет мне было там хорошо и интересно. Пока не обломали.

Людмила Новикова (Москва, нач.1980х):

Все-таки в СССР были люди, которые любили свое дело, и тогда они работали и дополнительные часы бесплатно. И были те, кто не любили и просто отбывали. Также, как и в других странах. Но СССР способствовал отбыванию, а тем, кто любил дело, создавал массу препятствий. Т.е. в СССР искренне увлеченным работой было гораздо труднее.

Пример из личной жизни в подтверждение сказанного. Одно время я работала в библиотеке, придя туда совсем молоденькой и наивной девчонкой. И увидела, что кучи не расставленной литературы (сданной читателями) лежат во всех отделах. При расстановке книг зал делили на части по разделам, у каждого был свой раздел. В моем тоже были такие кучки книг. Ну я подумала: чего они лежат, надо расставить, и свои все расставила. Очень скоро ко мне подошли мои коллеги, женщины в возрасте. Они попросили больше так никогда не делать. Они говорили со мной очень мягко и хорошо, но объяснили, что из-за моих действий им всем повысят нормы, а платить будут по старому. Я, конечно, не хотела их подводить, поняв, что при постоянных призывах к повышению производительности и т.д. именно так и будет. Еще и в передовики, не дай Бог, выйду. В общем дальше мои кучки книг лежали нетронутые.

Людмила Пронина (1970е-1980е):

А ведь со мной было то же самое. Я в 1970е-1980е работала в закрытом НИИ гигиены. Разработала методику определения ""токсинов""в воздухе (назову так). Сама, без службы КИП, запустила полярограф. А ведь я – женщина, и притом - семья и дети. Думаете хоть что-то получала за всю эту ""гадскую""работу, уходя из дома по выходным и вечерам? - Доклад на хим. секции института! Когда поняла все - при увольнении разобрала прибор, оставила, правда, ничего не забирала. До сих пор болит в душе: работа была интересная... Но уверена: человеку за умные мозги надо платить.

Anya Prigozhina-Kirby (1982):

Меня в пединституте на муз. факультете учили, как сочинять детские песенки для совсем маленьких детей с неразвитой речью. Я очень любила такую композицию. А вот когда в первый год работы в детском саду я научила детей средней группы петь одну из моих песенок, директриса услыхав необычную песню, наслала на меня проверку из РОНО. Мне сделали выговор за «отсебятину» и запретили учить детей песенкам не из методичек.

К счастью, через три года случилась перестройка, и я ушла в частный садик. Без дедушки Ленина, 7 Октября и 1-го Мая!

Игорь Лев:

Мне не нравится в СССР то, что обещали, что социализм - это "от каждого по способностям, каждому по труду", а ни того, ни другого. Способностями моими интересовались слабо, всё больше заставляли делать не по моим способностям, а по начальникову разумению... не говоря уже о "по труду". Ничего не по труду: по штатному расписанию, по подхалимству и по блату.

Андрей Гирдов:

"Ты что, хочешь быть лучше других?"- Любой школьник в союзе слышал

Игорь Лев

"Чо, самый умный, что ли?"

Anya Prigozhina-Kirby:

В пионерском лагере на концерте я играла на пианино своё произведение, выдавая его за Скарлатти. Моё бы мне никто не разрешил!

Анастасия Куликова:

Вот это аж мне нож в сердце :) Знаете такое выражение "можно девушку вывезти из деревни, но нельзя вывезти деревню из девушки". Я защищала дипломную работу аж в 2005 году, и завкафедрой у нас была пожилая женщина, которой все перемены в этой жизни были нипочем. Уже дописав работу, я с ужасом узнала, что она категорически против каких-либо оценок работ признанных профессионалов. А я в дипломной работе сравнивала переводы произведений О.Генри разными переводчиками. И да, давала оценку! Да, я считала один перевод более удачным, другой - менее, и аргументировала свою точку зрения. Но она была искренне уверена, что не наше это собачье дело что-то оценивать и подвергать сомнению. Уф. Продумывала всю, так сказать, линию защиты дипломной. Каждый шаг, каждый возможный вопрос, каждый подвох.

Pavel Raysin:

Не вы одна. Гитарист и лютнист Владимир Вавилов записал целый большой виниловый диск своих композиций, выдав их за произведения двух десятков различных старинных композиторов. Среди них, в частности, мелодия, на которую Гребенщиков позже спел "Город Золотой", приписанная Вавиловым композитору Франческо да Милано, и еще несколько совершенно гениальных вещей.

Масштабная мистификация была раскрыта случайно лишь после его безвременной смерти. Музыковеды никак не смогли обнаружить нот ни одного произведения, а парочку средневековых композиторов он, кажется, просто придумал как таковых.

Игорь Лев:

Ненависть к творческой инициативе. Не просто презрение, а именно ненависть. Это только на словах там было, мол, даёшь стахановцев. На деле ты в итоге оказывался беседующим с врадчивым пиджаком из первого отдела. (...) Ведь большевистская заварушка, всколыхнув низы, дала простор и разгул всему низменному. Сначала оно насыщалось беспределом, а потом нарядилось в галстуки и стало везде начальствовать. Им в принципе нельзя никак было всерьёз дело делать - тогда бы, разумеется, они опирались бы на творцов-энтузиастов, становясь их преданными менеджерами. Не за то боролись, чтоб дело делать... Да и не понимают они, о чём это. Творцы-таланты разве что вынуждено (когда шариковы доигрывались) привлекались - и при этом в формате шарашек. (Примечание: текст в сокращении).

Сергей Л.:

Отсюда и распространённые презрительные выражения: "Больно умный нашёлся!", "Ишь, деловой!", "Тебе чего, больше всех надо?"

Алла Михалёва:

У нас было 80-летие Ростовэнерго. Объявили конкурс и приз за гимн Ростовэнерго - 5000 рублей. Народу участвовало тьма! Я - тоже. Смеялась и сказала своим сотрудникам, что всё прогуляем, если я выиграю. Помню, припев был такой: "Ведь вам тепло дают не только наши ТЭЦ, по проводам текут - не вольты и амперы. Сюда вложили труд, тепло своих сердец - рабочие и инженеры"! Так я не дорассказала: на эти стихи сложили песню и за огромные деньги пригласили оркестр и хор. Всё это радостно исполнили, а потом меня вызвали в профком и председатель достал из кармана 500 рублей и протянул мне. Я вернулась на рабочее место, как оплёванная, и показала их сотрудникам. Ведь я обещала им угощение! Ну, девчата пошли хоть пирожных купили. Вот и вся премия. Только и осталось, что значок на память. Обманули!

Приписки.

Пьянство.

Сергей Титов:

А помните, как строители коммунизма к середине восьмидесятых погрузились в массовое пьянство? Бухали все социальные слои развитого социализма, да так бухали, что Горбачёву пришлось сухой закон вводить. А почему так было? А потому, что жизнь в совке была такой «прекрасной», что терпеть её без алкогольной анестезии большинству было не под силу.

Liora Gabriel Lurie:

А что пили! Моя родня праздновала новоселье. Не ханыги какие - контр-адмирал, инженер, сотрудница НИИ...Закупились портвейном (ну, одна бутылка шампанского еще), причем не "самым плохим". Два гостя вышла на балкон с бутылкой портвейна и ее уронили. На асфальте расплылось кровавое пятно. Была осень, шли дожди, пятно не смывалось. Наступила зима, выпал снег, дворники его посыпали солью. Весной снег сошел, и на асфальте обнаружилось то же слегка побледневшее пятно 😊 А люди такое пили, в пищевод и желудок попадало - крепкие же были желудки у советских людей 😊

Pavel Raysin:

Да, на мои глазах в больнице поступивший с переломами пьяный мочился в утку красным. Сестра испугалась - перелом таза, кровотечение... Позвала врача. Пришел дежурный доктор, очумелый от недосыпа. Посмотрел на утку.
- Ты что сегодня пил, страдалец? Портвейн "Южный"?
- Откуда знаешь, доктор?
- А сегодня только его и продавали по всем Химкам. Оставьте ему эту утку на опохмел. Это портвейн выходит.

Дмитрий Марцинкевич:

В провинциальном совке и его армии из развлечений было кино, вино и домино.

Anatolij Mereally:

Служил в армии на точке в тайге. Итатка Томская область. В магазин-чепок каждый завоз быстро набегала толпа бойцов и первым делом расхватывали огуречный лосьон. (Примечание: чтобы пить). Ещё были канистры с брагой по теплотрассе. Вот и все удовольствия.

Бахыт Карнакбаев:

Я на Дальнем Востоке служил, и зимой там морозы стояли конкретные. Так вот, дембеля показали, как правильно пользоваться ломами. Лом оставлялся на морозе, аж звенел, потом заносился в каптерку и ставился одним концом в кружку. А сверху на него лился огуречный лосьон. Пока он стекал по металлу, вода и присадки замерзали на ломе, в кружку стекал практически чистый спирт с легким ароматом огурца. Я кстати непьющий. Ребята говорили, что отрыжка была тоже огурцом.

Эдуард Никитин:

Послушаешь или почитаешь воспоминания питерских интеллигентов: без пьянок не обходилось никогда. Причём пили и представители андеграунда, и официально признанные литераторы, музыканты, художники.

Валерий Мещеряков:

«Пиво без водки, деньги на ветер».

Tatiana Tutaeva:

Чистая правда: к середине 1980-х годов пили ВСЕ в количестве «мама не горюй!»

Jaugen Keppul:

Я как-то проходил практику на заводе, был членом слесарной бригады. В обеденный перерыв бригадир открывал специальный сейф. Сейф был заполнен бутылками с дешевым вином - чернилом, каждый из членов бригады получал бутылку. После чего сейф запирался, и люди благополучно работали до вечера.

Влад Васильев:

У нас "шила" было немеряно. Спивались "любители халявы" за пару лет.

Диана Батаева:

Была в шахтерских городах - пьянство по черному! Жили в страшных грязных трущобных домах. У нас, в Беларуси, тоже пили, но такого ужаса не было.

Вадим Петров:

В 1970-1980 годы население спивалось на всех уровнях и местах- заводах, проектных институтах, НИИ и даже РК КПСС и выше. Два дня в месяц считались законными для выпивки: это день аванса и получки - 25 и 10 числа. В эти дни даже милиция снисходительно относилась к выпивохам добирающимся до дома. Спивалась центральная Россия ( Нечерноземье). Жутко было наблюдать пьяную молодежь уже с утра в небольших городах и посёлках. Не редко эти полудети пьяными захлебывались рвотными массами, и их не успевали откачать. Пили все - денатурат, эссенции, самогон и т. п. жидкости...Горбачёв попытался изменить эту ситуацию, но «один в поле не воин». Но многие успели не спиться!

Виктор Иокиранта (Пермская обл., конец 1960х-нач.1970х):

Моя юность в этом прошла. С утра лишь бы на кружку пива из бочки набрать копеек 25. Но можно и без денег - у кого-нибудь знакомых настрелять всегда было возможно.

Sergey Paraketsov:

Да пьянство в 1970-начале 1980х было жутким. Но пили в основновном относительно качественный алкоголь из магазинов или хороший самогон. Даже тройной одеколон в принципе вполне безопасная вещь. Введение Горбачевым "полу-сухого" закона только усугубило ситуацию. Запреты никогда не помогают решить проблему, а только делают ее скрытой, от чего она становится только более тяжелой. Надо было не запрещать, а менять культуру пития, но Горбачев (и иже с ним) даже не представляли не только как это сделать, но и вообще что это есть такое - культура пития... Формально потребление алкоголя после введения закона снизилось (понятно, в легальную продажу его стало поступать меньше), но не формально - стали пить всякую дрянь (например пшикали дихлофос в водку), стали в огромных количествах гнать некачественный самогон и на черном рынке появилась паленая водка, зачастую весьма небезопасная для здоровья. До сих пор нет статистики, сколько реально народа погибло и пострадало от отравления некачественным алкоголем в годы Горбачевского "сухого" закона. И это были не только алкоголики и пьяницы. Мой дядя, весьма умеренно пьющий и самостоятельно покупающий только качественный алкоголь, кстати, ведущий инженер одного из самых крупных химзаводов СССР, отравился насмерть водкой, которой его угостил его начальник в день 50-летия моего дяди. Вместе с ними пил эту водку и тоже насмерть отравился другой его коллега - тоже не алкоголик и не пьяница.

Виктор Иокиранта (Пермская обл.):

Траванулся и я. Пришла соседка, попросила водку (у неё были гости). Я (дома) не пил, и у нас стояла бутылка. Я отдал, ввиду дефицита - в долг, вернуть тоже водкой. Она вернула, месяца через 2-3 мы выпили её с очень дорогим гостем. И оба слегли.

Sergey Paraketsov (Магадан. Зима 1989-1990):

Грузины, тогда уже кооператив, привезли на винзавод две цистерны коньячного спирта по предварительной договоренности. Но из-за разгара борьбы с алкоголем - завод отказался покупать спирт. Ну вот они ползимы жили в палатках около цистерн и нелегально торговали в розницу коньячным спиртом за копейки. Вкусная и забористая штука этот коньячный спирт! 😊

Виктор Иокиранта (Пермь):

Мне довелось его отведать с негласным директором Пермского колхозного рынка, с неким Балквадзе Т. У него дома стояли пара канистр по 20 литров. Так что знаем.

Вадим Петров:

По моим наблюдениям говорить о культуре пития можно было о 20-30% населения. Остальная часть пила от безысходности и бессмысленности своей жизни. Сознательно или чаще бессознательно глушили тоску по нормальной жизни.

Sergey Paraketsov:

Согласен. Я бы даже сказал около 10-15 %. Но проблема была не в питии, а в безысходности. С ней и нужно было бороться в первую очередь, а не с алкоголем. Когда безысходность уходит - тогда и появляется культура. В том числе и пития.

Владимир Петров:

Сибирскую забыли.

Ontons Krāslavietis:

Еще Сибирская 45°, Старка 43°, Венгерский вермут и.т.д. Но, насколько помню, очереди были всегда. И водка была не всегда. Так и пива было с десяток сортов, но в реальности было пиво или ,,пива нет,,.

Владимир Петров:

Ещё были свои водки в союзных республиках. Например, в Эстонии - Виру валге и т. п.

Виктор Иокиранта:

А у меня был знакомый мужик, электриком работал. Прежде чем начинать выпивать, он деньги прибинтовывал к голеностопу, сверху надевал носок. Знал, что попадёт в вытрезвитель, а деньги после этого пропадут. На пропой оставлял пару десяток. В вытрезвителе персонал воровал: пьяному веры нет.

Александр Кравченко:

Одно время работал на ликероводочном заводе. Был у нас дед, у которого была трость, в полость которой входило ровно два литра спирта. Все знали об этом, а он с завидной регуляцией выносил каждый день в обед и после работы четыре литра СКЖ (свободно конвертируемая жидкость). (Примечание: спирт не только пили, но и обменивали на многие дефицитные вещи, он был в какой-то мере валютой).

Александр Удовица:

Я работал в лаборатории вакуумной металлургии. На месяц мы получали 22 литра гидролизного, но очень качественного спирта и 1 литр медицинского ректификата. Все это было научно обосновано, и расчеты по нормам потребления спирта подавались в отдел снабжения каждым подразделением института каждый год. Главное, куда расписывался спирт - это были промывки вакуумных систем и протирка образцов металловедами. Кто-нибудь может себе представить советского сталевара, который будет честно промывать систему чистым спиртом и не набухается до начала сталеплавильного процесса? Поэтому все промывалось совсем другими способами, а весь стратегический запас находился в кабинете завлаба под его строгим контролем и учётом. Часть спирта выпивалась на всевозможных праздниках по-любому поводу, причем в лабораториях даже были свои специалисты по всякого рода настойкам, которые были ответственны за качество конечного продукта. Часть развозилась по командировкам для ускорения переговоров со смежниками, поэтому вместо слова "спирт" у нас был термин "ускоритель". Часть раздавалась всяким слесарям-токарям-сварщикам для заказов всевозможных металлоизделий для домашних нужд сотрудников, что делалось, естественно, из металла института, который мы сами же плавили, катали-ковали и термообрабатывали. Это были и суперпрочные ножи, и хитроумные навесные замки, неубиваемые тяпки для дачников и много всякого разного, чего не сыскать было в магазинах. А поскольку в нашем металлургическом НИИ были и транспортный цех, и отдел автоматики, и типография, и проектно-конструкторский, то фактически это было универсальное многопрофильное предприятие по производству большого ассортимента всевозможных высококачественных товаров для нужд сотрудников из, естественно, государственного сырья, переработанного в рабочее время.

Да, еще про спирт. Из тех 23 литров спирта на месяц фактически на технические нужды, записанные в подаваемых отчетах по использованию, уходило не более 1 литра.

Приближение развала СССР мы почувствовали в первую очередь по тому, что с середины 1980-х начали нам урезать нормы выдачи спирта. И к концу 1980-х это дошло до смешных 2 литров. За этим, естественно, последовал крах всей системы. Без "ускорителя" все рухнуло...

Alex Raven:

Мне "посчастливилось" жить над винно-водочным магазином, поэтому процесс приобретения и распития спиртных напитков в СССР я воочию наблюдал со своего балкона. Как "строители коммунизма" выстраивались в длинную очередь задолго до открытия магазина. Как напивались прямо, как говорится, не отходя от кассы. Бои без правил часто наблюдал. Как милиция приезжала разнимать и увозила в вытрезвитель отдыхающих. В общем, не скучно было. Сам я тогда не употреблял (в силу возраста).

Игорь Фенютин:

Выручка от реализации спирто-водочных изделий была важным элементом пополнения бюджета. Средняя зарплата была равна 30-40 поллитровкам. И в семьях, где пили, жизненный уровень (и без того низкий) был совсем ниже плинтуса.

Андрей Беляев:

Хищение спирта – особая сага. В лабораториях, где этанол был необходим для работы (т.е. не только для "протирки оптической оси"), надо было так устроить, чтобы и для работы хватало «государственного вина», и чтоб, время от времени, и праздник можно было устроить, а иногда (под Новый год) даже раздать пузырьки по рукам. Ну и важная статья расхода была оплата услуг вспомогательного персонала. Скажем, пришёл мастер для техобслуживания микроскопов, надо ему налить. В конце 1980-х у нас был уже компьютер. Время от времени являлся молодой специалист для профилактики. Был он татарин и непьющий. Но спирт охотно брал, так как обменивал его на толкучке на книги. Получая спирт впервые, он озабоченно спросил: «Хороший?» В ответ услышал: «Хороший. Сами пьём». Это его удовлетворило.

Собственно, хищение спирта начиналось с центрального офиса, со склада. Спирт отпускали якобы в килограммах, за которые мы и расписывались, а реально - в литрах (для сведения, если вы ещё не заметили, литр спирта весит 810 г).

Ведение дел по спирту доверялось проверенным, организованным людям, которые эффективно могли бы противостоять налётам-проверкам, организуемым дирекцией. Которые тоже были, в основном, фикцией.

Наш хозассистент хранил бутыль спирта в сейфе вместе с накладными и актами списания по нормам произведённых работ. При внезапных проверках комиссия из дирекции это всё проверяла, а иногда они и остатки физически перемеряли. Но у нашего хозасистента всё сходилось до миллилитров.

А сэкономленное хранилось в другом месте. И отдельно – секретный журнал фактических расходов: столько-то на Новый год, столько-то в обмен на нужный реактив из соседней лаборатории.

Как-то произошёл ужасный скандал с соседней лабораторией, где комиссия обнаружила журнал с записями типа «Дяде Васе за починку крана 100 мл». Заведующему, маститому академику, который был выше этих тонкостей, долго делали выволочки, хотя всем было ясно, что невозможно работать, не имея оборота «жидкой валюты».

Владимир Макошин (Томск, 1970е-1980е):

По поводу алкоголя. Как его добывали в томском речпорту в 1970-80х: Через речпорт всё лето шёл мощный поток контейнеров на север, до Томска товарняками, дальше до Обской губы на баржах буксирами. А оттуда северным морским путем на Камчатку и Чукотку. Заранее вычислялся контейнер с водкой (опечатанный, открыть нельзя), подготавливалась ведерная посуда. Контейнер поднимали и с пары метров роняли на приподнятые над землёй плиты. Бутылки бились, и алкоголь начинал вытекать из контейнера, его собирали вёдрами. Контейнер шёл дальше по северному пути. Где и на каком этапе перегрузов он разбился все равно невозможно было отследить, а открывали его только в пункте получения.

«Неестественный отбор».

Людмила Новикова:

Часто, когда в коллективе был тупой или противный начальник или работник, который всех доставал, его старались отправить на повышение, чтобы от него отделаться. Поэтому не удивительно, что наверху методом "неестественного отбора" оказывались далеко не лучшие люди. Были и другие методы "неестественного отбора", например, по партийной линии.

Airo Vokshr:

Не думаю, относительно первого варианта. Скорее второй вариант и — дети вертухаев и сексотов. Они обычно шли в гуманитарку, становясь филологами, театральными критиками, культурологами и занимали хорошие, тёплые места. (Это как раз они утратили часть былых привелегий, и это они сожалеют об СССР.) И ещё один вариант: блат, местничество и покровительство. Последний вариант—собственные силы. Вообще, все зависело от сферы деятельности. Конечно, на физмат поступали талантливые и одаренные люди. На биофак и на химические факультеты.

Анжелика Гулевская:

Для карьеры самым важным документом были корочки члена КПСС.

Илья Ингер:

Трудовая книжка - это было моё проклятие. Это как досье на холопа - куда ни сунься в Отдел Кадров, первый вопрос: "Трудовая где? Давай сюда... Аааа, да ты, парень, "летун"! Нет, нам такие не нужны". И снова идёшь работать куда попало, чтобы опять не выдержать и через два-три месяца снова уволиться. Вот, объясни этим старым сукам из ОК, что ты - молодой человек и просто хочешь найти что-то СВОЁ, а не абы что, лишь бы где-то кем-то работать. Тьфу, блин, как вспомню. (Примечание: «летун» - человек, который часто меняет место работы. К этому плохо относились, т.к. подозревали, что человек пьяница или лентяй. Трудовая книжка была у всех работающих, в нее писали место работы, причину увольнения, поощрения и т.д.).

Том Форд:

Отец рассказывал, что для простых людей сильным тормозом в росте был пункт в анкете "сам или члены семьи находились на временно оккупированной территории". Однажды, устраиваясь сторожем на склад, я сам заполнял такую большую анкету, где все эти пункты были (социальное положение, социальное происхождение, родственники за границей, нахождение в зоне оккупации и т.д.). Но к 1970-м годам это потеряло актуальность.

Людмила Новикова:

Смотря где. Я в начале 1980х заполняла такую анкету. И тоже были пункты: были ли на оккупированной территории. Было смешно, хотелось написать, что еще не родилась тогда. Но, конечно, не написала.

Олег Трепетён:

А ещё прописка и есть ли родственники за границей, судимый или нет, национальность, член или не член (и почему нет), привлекался или не привлекался.

Victor Rudnitskyi:

Особенность того режима - там не было случайных людей. Человек должен был буквально вскарабкаться по этой карьерной лестнице, закрепившись на каждой ступеньке двумя ногами, доказать, что ты можешь и (очень важно) насколько предан ты партии.

Сергей Лохин:

По партийной линии главное было не мозги, а обладать подлостью, уметь врать с честными глазами, и наглость. Такие же качества требовались в армии и в милиции.

Вадим Акимов:

В советское время была такая хохма: «Талантам надо помогать. Бездарности пробьются сами». :-)

Jaugen Keppul:

В основном такие вот и подымались. Были, конечно же, и исключения, но умные "поднявишиеся", как правило, прикидывались тупыми. Чтобы не раздражать своих коллег. И это не добавляло им симпатий от тех, кто всё понимал.

Мириам Файн:

У меня такой директор был. Обычное дело.

Daria Neumann:

Ну, кто был в армии в цирке не смеётся. В армии точно так же, и не только в совке. Как я понимаю, в совке (как и ГДР) это просто было в таких масштабах только потому, что там именно партийная линия и лояльность к партии и идеям (убеждённые) была важнее способности. А так как среди интеллигентных людей убежденных коммунистов тяжело найти, работали с чем было.

Анна Ковалёва:

Да куда ни плюнь! Депутаты, губернаторы, правительство, в конце концов. Что в советское время, что сейчас.

Pavel Raysin:

Я слышал об этом со всех сторон, но мне самому повезло - сам работал в СССР практически всегда там, где спрашивали результат, где работали и где продвигались те, кто умел работать. Такие места редко, но были.

Anatolij Mereally:

Пролетарское происхождение. Дурак, но преданный.

Бахыт Карнакбаев:

Сплошь и рядом. В частности "Лидер нации" Казакстана Назарбаев. Сын свинопаса, братишка алкаш и сантехник.

Ramunas Giniotis:

Очень много таких было. Одного майора назначили начальником штаба батальона. Человек oн был абсолютно кабинетным, не имел опыта командования. Хорошо справлялся с бумагами. Но совсем не умел разговаривать ни с подчинёнными, ни с теми, кто выше его по должности. Так как за спиной не было нужного опыта, даже базовых знаний. Не был командиром взвода, потом роты, сразу пришел на батальонный уровень. Так как не было опыта, не умел спрашивать с командиров рот, уровень боевой подготовки не был на должном уровне.

Виктор Беляев:

За свою жизнь много раз наблюдал такое.

Владимир Король:

Ну это и на Западе было. Т.наз. принцип Питера: «В иерархической системе каждый индивидуум имеет тенденцию подняться до уровня своей некомпетентности».

Людмила Новикова:

Да, согласна. Но в СССР был еще "партийный" путь, т.к. была идеология. Этого не было в других странах. Т.е. было больше возможностей для "неестественного" отбора.

Владимир Король:

В СССР существовали следующие основные бюрократические иерархии: партийная, отраслевая (министерства), советская и профсоюзная. Остальные просто были не всеохватывающими (комсомол, пионерия и пр.). Минимум две из основных отсутствуют на Западе - партийная и профсоюзная. Отраслевая и советская на западе объединена. Впрочем, в разных странах запада все несколько по-разному.

Людмила Новикова:

О, даже две!

Елена Петровна:

Было по разному. Мой отец вступил в партию, чтобы поступить в академию и получить должность и звание. Без этого никакого роста в армии просто не могло быть. Все это понимали и проходили. Мужа выгнали из комсомола, но потом заставили вступить опять, ибо НЕ может советский офицер НЕ быть хоть комсомольцем. Такие реалии.

Dmitrii Kouznetsov:

Это нам с Вами такой отбор кажется неестественным. А агентам КГБ, бандитам, ворюгам, мошенникам и прочим мерзавцам такой отбор представляется очень даже естественным.