Жильё

Коммуналки.

Дмитрий Фёдоров (Москва, конец 1970х):

Я жил в коммуналке, находившейся в полуподвале с видом на Садовое кольцо, от которого нас отделяло полтора метра тротуара. Не было телефона, горячей воды, зато были соседи... Когда мы переехали в отдельную квартиру, мама все не могла понять, отчего так долго не кончаются стиральный порошок, зубная паста, соль, крупы и тд., пока до нас не дошло, что все вышеперечисленное находилось в общем пользовании всей коммунальной квартиры.

Виктор Иокиранта (Пермская обл., 1956-1969):

Я с 1956 года до 1969 жил в коммунальной квартире. У нас была семья 5 человек, и 2 комнаты, небольшие. В большой комнате всегда жила другая семья. Одну из наших комнат занимала больная бабушка, а родители и мы, двое детей, жили в одной комнате. Дом был построен пленными немцами. Донимали мыши и клопы, война с ними была постоянным занятием матери. Клопы летом набегали от соседей по стенам, скорее всего. И в нашей квартире соседи часто менялись, новосёлы тоже с мебелью их завозили. Самые мрачные воспоминания - это психически больной жилец. Он всегда держал руку в кармане, в которой был зажат нож. Другого жильца часто приходилось связывать, и он подолгу лежал на полу с синими от верёвок руками. Лежал он так, что мы перешагивали через него. Его связывали либо соседи, либо милиция. А нас просили развязать, когда успокоится. Хорошо было в СССР.

Людмила Новикова (Москва, нач.1980-х):

Я чуть-чуть застала коммуналку в детстве. Но там у нас был очень хороший сосед: одинокий мужчина, он часто играл с нами детьми. Ну и вообще дети не чувствуют всех минусов такого житья. 

А еще довелось мне жить в коммуналке 2-3 месяца во взрослом возрасте. Я только-только вышла замуж, жить нам было негде. А у одних знакомых пустовала несколько месяцев комната в коммуналке. И они нас пустили туда. Вот тут я вкусила все "прелести". Трехкомнатная квартира, одна кухня и один туалет с ванной. Кроме нас жили еще 2 семьи. Во-первых, мать со взрослым пьющим сыном (в общих местах он не хулиганил, мы слышали только как они ругались в своей комнате, и когда его рвало в туалете, мать за ним всегда убирала). 

И была еще ехидная одинокая старушка. Когда была наша очередь мыть полы в общих местах, она любила потом проверить. Проверяла как на кораблях делают: проводила по полу платочком, но не белым, а каким-то синеньким. Если платочек не пачкался - значит все хорошо. 

Не считая этого, соседи наши не были особенно вредными, мы с ними более-менее ладили, соль в чай друг другу не сыпали. Но все равно, это вынужденное сожительство с людьми, абсолютно тебе чужими, с совершенно другими бытовыми привычками, для меня было мучительно. И я не представляю, как жили в сталинское время за занавеской по 5 человек в комнате.

И еще одно впечатление, тоже из начала 1980-х. Послали нас в командировку в Тарусу на 2 дня (Таруса, не Сибирь, не конец света). Ночевали одну ночь в местном общежитии - гостинице. Длинный барак, наверное, в 20-30 комнат, в конце коридора - туалет, один на всех. Одна кухня. Стены между комнатами - как фанерные перегородки, все слышно. И комнатки крошечные, в нашей стояло две кровати и стол со шкафом. Мы провели там только одну ночь, а люди жили так месяцами.

Инна Холодцова (Москва, конец 1960х-1971):

До 10 лет жила в коммуналке. Когда живёшь с рождения, не паришься, тем более к ребёнку какие претензии? Соседей любила. У меня была соседка на год старше. Помню, разбудили меня утром рано: она в первый класс пошла и зашла мне в форме показаться... Дружила я с ней. Мама дружила с соседом в детстве. А бабушки иногда ругались, а когда уж ругались, вспоминали всё-всё. А когда во взрослом возрасте пришлось в коммуналке жить с соседкой, у которой развивалась Альцгеймера - она вредничала - было несладко, один раз вызвала участкового, когда меня не было - ей что-то показалось. Но забавные истории вспоминаю... Думаю, как попадёт. И да, ещё много коммуналок расселила - наслушалась... Не всем повезло... И криминал тоже был в коммуналках... И много чего б порассказала на книгу...

Людмила Новикова:

Да, люди разные. И бывает, что они очень подходят друг другу. Хотя даже в этом случае, думаю, они не отказались бы от отдельных квартир. Ужасно только, что им не оставляют выбора, и они вынуждены жить вместе. А если люди не подходят друг другу - это ад. В той коммуналке, о которой я писала, не такой плохой вариант, я очень хорошо прочувствовала выражение "мой дом - моя крепость". Вот там "моя крепость" была моя комната. А все остальное - чужое, иногда враждебное, иногда нейтральное, но не мое.

Igor Gorsky (Киев, 1960-1966):

Дом был напротив так называемой дачи Хрущева в Киеве... Мы жили там до моего шестилетия. Насколько я помню там было три комнаты... В одной мать и сын, танцор ансамбля песни и пляски... Во второй - отец, мать и взрослая дочь... В третьей мы - бабушка, дедушка, мой дядя, мама, папа и я... Вот так вот... Никогда не забуду туалет со старым бачком и тремя досками...😊

Людмила Гоук (Город в Карелии, 1960е-1970е и некоторые до сих пор):

Коммуналка - это рай , вот общежитие - это ужас. Длинный коридор, в конце туалет, кухня и ванная. В туалете всегда грязно и накурено, хотя дети тоже туда ходили. Извините за подробность, но справлять нужду в позе орла учились с детства. На кухне пару плит и раковин, ванная используется только для стирки. Все ходили в баню раз в неделю. Кстати, у меня на родине до сих пор есть такие общежития, люди там проживали всю жизнь. Я сама жила шикарно. Папа большой начальник, но ведь не в вакууме я жила. Город в Карелии, там до сих пор есть два таких общежития, где люди живут всю жизнь. А ещё есть бараки 8-ми квартирные, строили их во времена ГУЛАГа, из удобств только газ и то после 1970- х, туалет - дырка, печки, вонь в квартире ужасная. Тоже до сих пор люди живут.

Виктор Иокиранта (Пермская обл., первая пол.1970х):

Если уж сравнивать, то самый, как вы сказали, ужас - это жизнь в бараках. Несколько моих приятелей жили в них. Всё по Высоцкому: «...система коридорная. На 38 комнаток всего одна уборная.» И понятно, что на улице. Друзья жили в них до 1976 года, затем жизнь нас разбросала. Как долго они там жили, не знаю. Один из приятелей чуть не погиб в туалете: мороз около 40, он в темноте соскользнул в дырку и плотно повис на локтях. Пришлось минут 40 кричать. Выручили.

Людмила Гоук:

Есть такие, много на севере. Строили как времянки доя вольняшек, оказалось на 90 лет.

Masha Gracheva (Ленинград, 1940-е):

Когда мои вернулись после войны в Ленинград, то оказалось, что у них мошеннически отобрали квартиру. Дом стоит, все цело, а они оказались на улице. Им дали комнату в ВУЗе! (На работе деда). Не в общежитии... В самом ВУЗе! Они там жили впятером, без удобств вообще. Переезжая периодически из класса в класс. Не скажу точно, но лет 10 или больше они там прожили! Мне даже не представить.

Елена Иваненкова (Москва, 1964-1973):

Я жила в коммуналке до 10 лет. На проезде Сапунова, в самом центре Москвы. Наши окна были напротив окон общественного туалета. А еще в наш подъезд приходили алкоголики из ГУМа справлять нужду, наверное, путали с туалетом. Вода только холодная, клопы естественно... Сначала с нами жила кореянка очень громогласная, варила какую-то очень вонючую еду. Она вкусная была, нас угощали, но в процессе варки пахло ужасно. Потом она уехала, приехала очень скандальная баба, в общем есть что вспомнить...

Д. (Ленинград, серед.1980х и др. годы, так жили знакомые и друзья):

В одной квартире на Галерной (там было примерно 5-7 комнат) - общая ванна стояла на общей кухне. Все проходили мимо, а за занавеской мылся дядька, шумел себе душем и пел песенку. Комната тоже была проходная, и через нее все время шел караван черти-кого.
Другую дореволюционную квартиру советская власть распилила пополам - в одной половине остался парадный вход и ванна, в другую поднимались по черной-черной лестнице и кроме туалета воды не было. В туалете мыли посуду. На лестнице была пробита наружу дыра, заклеенная листочком бумаги. Зато во дворе в закутке продавали торты от какой-то фабрики-кухни. Если не знать - ни за что не найдешь.
В другой 11-комнатной квартире - все переругались, кто будет красить кухню - и чтоб никому не было обидно, обили все стены листами нержавейки. На ней висел довоенный телефон. Входишь в солнечный день - все сверкает, аж глаза режет, а потолок черный от столетней копоти, столы грязные, кучи немытой посуды и замотанные полотенцами хозяйки в халатах. В той квартире имелась ванная. В ней с высокого потолка до самого низа свисали черные сталактиты длинной мокрой пыли. Они опять же поругались - и никто не хотел мыть. Ванна изнутри была темно-коричневая. Лампочка светила полудохлая. Обмылок уносили с собой в комнату. Еще кстати про эту коммуналку (см. выше). Там вся парадная была коммуналки, и жили, видимо, полные идиоты. Между окном и лестницей были глубокие ниши до следующего этажа, и жители хвастались, что зачем выносить помойные ведра на улицу, можно ж высыпать прямо здесь. И высыпали. Одним веселым утром они не смогли выйти из своих квартир и поехать на работу, так как на лестницу пришли полчища крыс. Они сидели дома, закрывшись на все замки, и тряслись.

Виктор Иокиранта (Пермская обл., 1960е -1970е):

Жаль мне вас, жителей Ленинграда! То ли дело у нас на Урале. Двухэтажные дома стояли крУгом, внутри так же крУгом сараи. В центре двора помойка. В любое время пошёл и высыпал мусор. Мусорка была одним из любимых мест детских игр. Тут и из рогаток стреляли, и взрывали что-нибудь, и искали что-нибудь полезное.

Нина Носырева (Новосибирск, до 1968):

Мой отец получил квартиру в 1968, когда мне было 14, брату 12. До этого жили в коммуналке. Двухэтажный деревянный дом, в квартире три комнаты, три семьи. Общая кухня, у каждой семьи кухонный стол, шкафчик какой-нибудь. Была ещё длинная узкая комната, её называли умывальник. Там сначала висели три рукомойника, под каждым - помойное ведро, потом провели холодную воду, поставили унитаз. Раковину поставили только одну, на кухне. А до этого взрослые ходили в уборную на улице, для маленьких детей был горшок в комнате. По субботам ходили в городскую баню. Во время моего детства в этой квартире было 5 взрослых и 5 детей. С соседями общались, и ссорились, и мирились, но всё же это были чужие люди, с которыми было такое вынужденное сосуществование. Хорошо помню чувство ожидания - папа на заводе стоял в очереди на квартиру, потом ещё год работал на стройке за гроши. Таких брусчатых деревянных домов было много вокруг, в те времена там было много молодых семей с детьми. Постепенно они переезжали в хрущёвки, на их место заселялись какие-нибудь старики из сносимых бараков, одинокие немолодые женщины из заводских общежитий (им отдельные квартиры не давали), и просто маргиналы. Мне вот интересно, где-нибудь ещё в мире, в государствах, которые считают себя передовыми и развитыми, было такое искусственное сожительство семей?

Любава Булгакова (Москва, 1960-1970-1980е):

Жили в коммуналке 30 лет. В самом центре Москвы в красивом доходном доме, огромная квартира семь комнат, пятнадцать человек. Самый экстрим - это очередь в туалет и ванну по утрам, всем на работу, все спешат. Длинный коридор, кухня с тараканами, которые не выводились никакими методами. Хоть соседи были приличные, в этом повезло, без драк и пьянок, но все-равно считаю коммуналку страшным злом, бесчеловечным проявлением совка! Конечно, утаить ничего нельзя, все на виду, все про всех все знают, включая интимные подробности. Не спрятаться. Восхваления коммунальной жизни, что мол весело и дружно, вызывает просто обиду, это нечеловеческие условия и стокгольмский синдром. И вся дружба и товарищество - это жестокая необходимость, сегодня ты дашь стулья и соль, а завтра тебе, иначе просто не выжить! А вовсе не высокие качества людей.

Avi Rahim:

Бесплатного жилья в совке не было. Было лишь право на проживание. Квартиры и другие площади были собственностью государства.
Такое и было совковое жилье.

Д. (Ленинград, 1970е):

Одна наша преподавательница рассказывала, как она приехала в Ленинград, где у нее жила сестра. Сестра встретила на вокзале, сели в трамвай, поехали к Театральной площади. Сестра говорит: ты только ничему не удивляйся, ладно? - гостья отвечает: ладно. Подходят к парадной, сестра говорит: только не удивляйся ничему, хорошо? - та отвечает: хорошо. Наконец, подходят ко входу в большую квартиру, сестра отпирает (со словами: ты не удивляйся), долго идут по коридору, потом останавливаются у какой-то двери, сестра говорит: ты не удивляйся! - и заходит. Внутри огромная квадратная комната без мебели. В середине стоит железная кровать без матраса и белья, на ней прямо на панцирной сетке лежит абсолютно голый мужчина и на них смотрит. Женщины проходят по диагонали через комнату, в дальнем конце маленькая дверь, за ней - комната сестры.
Гостья спрашивает: а ЭТО что такое?
- А это сосед.
- А почему он там?
- Потому что это его комната.
- А почему он в таком виде?
- Потому что он У СЕБЯ ДОМА.

Masha Gracheva (Пермская обл., конец 1950х - нач.1960-х):

Я был крайне ненормальным в смысле стеснительности ребёнком. Летом в городе не работали городские общественные бани. Мать мыла меня в корыте посреди общественного коридора. Естественно, я был обнажён, а мимо ходили 2 девочки-соседки. Одна с комсомольским значком уже, а вторая почти ровесница. Учились мы в одной школе. Это тоже, мне кажется, было издевательством над советским человеком, будущим строителем коммунизма. Хорошо было в СССР. По моему убеждению, после такой жизни трудно было остаться здоровым в психологическом отношении, и это коснулось не только меня, так жили миллионы.

Tamara Gettin (Ленинград):

Вспоминаю как страшный сон ленинградскую коммуналку с соседкой и её ублюдком мужем. Слава богу, что это было не очень долго.

Natalya Trembeth:

Мы тоже жили с соседями в одной 3-х комнатной квартире в разных городах, куда переезжали, пока не удалось удачно поменяться на однокомнатную...

Sergey Sputnikoff (Киев, 1975):

Мое счастливое советское детство... После свадьбы мои родители поселились на «семейном» этаже женского общежития (улица Просвещения, г. Киев) где они жили в одной комнате с другой молодой семьей целых пять лет. За это время наши соседи три раза поменялись, но мои родители никак не могли получить отдельное жилье. Были одна общая кухня и туалет на весь этаж. В кране - только холодная вода. Раз в неделю в подвале отмыкали душевую комнату помыться, там была горячая вода. Батя мылся на работе, он был маляром на киевском Авиазаводе Антонова. Мать стирала и мыла меня в этих ночвах прямо в комнате. Мне запомнилось, когда у соседей родилась дочка Руслана (я ее звал Усрана), и она целую ночь хныкала, не давала мне спать. Мы чудом смогли получить малюсенькую гостинку, маме удалось с плачем и жалобами выбить у начальства.

Очередь.

Марк Бернштейн:

Очень непросто объяснить человеку, что за некоторые вещи лучше заплатить. Но я попробую. Вообще-то "бесплатных ланчей не бывает". За все "бесплатные квартиры" платило не государство, у которого нет собственных денег, а его граждане. Которым это самое государство, будучи единственным работодателем, просто недоплачивало чтобы потом осчастливить "бесплатным" подарком. Но теперь к практике. Представьте себе обычную ”двушку” (Примечание: двухкомнатную квартиру), в которой живет 4 человека: родители и двое разнополых детей. Такая семья не может претендовать на расширение, поскольку для этого надо, чтоб на человека приходилось менее 6 кв. метров жилой площади. А практически все ”двушки” были больше. И так эта семья живет примерно 20 лет. И брат с сестрой в одной комнате. Советское государство не просто не дает им третью комнату - оно практически запрещает им третью комнату. Потому, что даже вступить в ЖСК и построить квартиру за деньги такая семья не имеет права. Наконец, в семье приключается счастье, старший сын женится. И тут семью ставят на очередь. Теперь они живут впятером - две взрослых пары и девушка. У которой комнаты нет, и она должна жить с родителями. Потому что через год у молодой семьи ребенок, и их уже шестеро в этой самой ”двушке”. С 5 метрами кухни и иногда совмещенным санузлом и проходной комнатой. Счастье бывает, если эти комнаты раздельные. Но когда же их настигнет "бесплатная квартира"? Лет через 15-20. К этому времени родители уже пожилые, а их дети уже обзавелись по паре собственных детей, которые ходят в школу. Итого советская власть решит проблему этой семьи, когда в этой ”двушке” с 5-метровой кухней будет жить до 10 человек (!), из которых 4 - школьники. Я живу в такой ”двушке” сейчас. Вдвоем. И я не могу сказать, что это очень много. Это нормально, в самый раз. На двоих. Так вот, господа любители "бесплатного". Я никому не пожелаю такой жизни, которую я только что описал. Даже если в конце всего этого вам обломится "бесплатное" жилье. Потому что лучшую часть своей жизни вы проведете в аду. А оно того не стоит, поверьте.

Dmitry Karpinsky (Москва, 1960-1980e):

В СССР "давали бесплатно жильё"... В Москве в 1960х-1980х годах для общей очереди (не от ведомств, а для простых граждан) от горисполкома была НОРМА -- 6 квадратных метров на человека или меньше. Тогда ставили на очередь. В крошечных квартирках, порой, жило 3-4 поколения вместе. Спали в коридорах и на кухне... стояли в очереди...  Если кто-то в семье умирал, то количество квадратных метров "на рыло" мгновенно начинало превышать сакраментальные 6 кв.метров, и семью выкидывали из очереди.
Так жили десятилетиями....

Tanechka Tanyusha (Московская обл.):

Точнее 5 кв. м. на человека. По стране 7! В 80-е годы в Московской области тоже сделали 5! Были очереди муниципальные, норма постановки на учёт - 7! Стояли в очереди более 30 лет! На предприятиях строили своё жильё, и очереди свои, и нормы другие. Но ждали до 20 лет, все равно долго! (Примечание: вообще метраж требовался разный в разных городах и в разные годы, но не больше 8 кв.м на человека (обычно меньше), причем кухня и санузел не входили в эти метры.)

Ася Кулагина (Новосибирск):

Разные были предприятия. Отец у меня всю жизнь проработал на заводе атомной промышленности, и квартиру ему дали от завода, двушку. Потом трешку. При смене места работы, думаю, квартиру пришлось бы освободить, но о другой работе и речи никогда не было. Мне кажется, люди, попав на тот завод, редко оттуда уходили. На заводе существовала очередь на жилье, но по мере роста количества работающих, время ожидания растягивалось на годы и годы. Люди шли на те предприятия, где была возможность получения жилья, и это делало их "крепостными".

Tanechka Tanyusha:

На предприятиях атомной промышленности очередь шла быстрее! Ценным кадрам давали без очереди!

Ася Кулагина:

Согласна.

Анна Богатырева (Волгоград):

Моя знакомая многодетная семья жила в подселенке, в аварийном доме, и стояла в очереди пока младшему не исполнилось 18. А потом всё. Дали квартиру? Нет, вычеркнули из очереди. Правда совок за это время уже скончался.

Леонид Каверин:

"Коммерческий" метр жилья в средней части РСФСР стоил 170 р, но кооперативное строительство составляло около 8% от всего. Почти на "уровне погрешности". Да и попробуй вступи...

Tanechka Tanyusha:

Однокомнатная кооперативная квартира 30 кв.м. стоила 7000.

Мария Савельева:

6 кв. м. Загон для свиньи.

Виктор Иокиранта (Пермская обл.):

В то время получение отдельной квартиры отмечалось с таким размахом, что пятиэтажка ходила ходуном. Новосёлы и гости - все плясали русского, многие впервые. Такое событие раз в жизни бывает. 40 лет ждали мои родители отдельных кухни (2x3) и туалета.

Порционист Лао-Ча (Москва, конец 1980-х):

Малогабаритная двушка в Печатниках (24кв.м жилая площадь). Проживают: теща, жена, я и ребенок. Условия позволяют встать на очередь на кооператив. Подаем с женой заявление в Исполком. Приходит ответ. Нет возможности поставить на очередь вашу семью. Так как в случае предоставления вам квартиры, у ответственного квартиросъёмщика образуются излишки! То есть теща останется одна в роскошных апартаментах :) Гениально! Занавес

Masha Gracheva:

Везде по разному... У нас в 1970г. подошла очередь на две квартиры одновременно. От города и ЖСК. Требовалось выбрать одну, естественно. Но ту трешку, в которой жили, нам оставили.

Михаил Тырновский:

Недоглядели товарищи...

Порционист Лао-Ча:

1970-й и 1989-й, две большие разницы.

Нина Носырева:

Я вышла замуж в 1981, жили с родителями мужа, сначала был ещё младший брат. Встали в очередь на квартиру, каждый год сдавали справки в профком, но наша очередь так и не подошла.

Анастасия Куликова:

Мои родители поженились в 1880-м, жили с родителями моей мамы. Хорошо, что бабушка у меня предприимчивая была, выбила им место в кооперативе. Иначе, боюсь, наша очередь тоже никуда не подошла бы.

Владимир Король (Троицк, нач.1980х):

В Академгородке, (Троицк) в ФИАЭ им. Курчатова, если ты имел право на получение жилья, и подошла твоя очередь, надо было отработать год на стройке. Т.е. на год забыть о науке полностью. Кстати, довольно многим инженерам и мэнэсам стройка понравилась настолько, что в институт они не вернулись.

Людмила Новикова (Москва):

Да. На очередь ставили только если там, где ты сейчас живешь, метраж меньше, чем полагается. Так часто получалось, когда рождались и подрастали дети. Но т.к. в очереди стояли по многу лет, то и приходилось всем ютиться в одной квартире. А если подросшие дети еще и женились, и своих детей заводили... Вообще нормы по метрам были похожие, но все-таки различались в разных городах. А если получающий был учителем или профессором (или еще некоторые профессии), там дополнительно несколько метров полагалось.

Lubova Lenska:

Кандидатам и докторам наук, имхо, отдельная комната полагалась.

Игорь Булычев:

Была еще одна тонкость, называемая "искусственное ухудшение условий проживания". Если у вас чуть больше 9 метров, и вы кого-то прописали - то места в очереди вам не видать. Мы так вшестером (папа, мама, бабушка и двое, а потом трое детей) жили с 1963-го по 1967-й в однокомнатной 17-метровой квартирке в хрущевской панельной 5-этажке. Квартиру дали папе с бабушкой, а мы - как бы понаехали тут. Над нами сжалились (плюс поработал горком партии ради моей революционной бабушки) и нам выдали 49-метровую 4х комнатную квартиру, в которой мы жили уже всемером (плюс вторая, та самая революционная, вдобавок парализованная бабушка). Меньше нормы, но просто квартир больших размеров не строили, а в старом фонде свои интересанты имелись, не нам чета. Кстати, отцу-профессору тоже доп. метры как бы полагались. Но это "полагались" на советском языке означало, что эти метры не отнимут, если они есть, а вовсе не то, что их обязательно дадут, если их нет.

Елена Иваненкова (Москва):

Еще давали квартиры, если повезло и расселяли весь дом. У нас так было. Мы жили в комнате в коммуналке (метраж не помню) на проезде Сапунова, когда мне было 10 лет, нам дали трешку на четверых в Бирюлево, 63 метра общей площади. Выселяли весь дом, родители говорили - под конторы.

Lubova Lenska (Рига):

О-о, это я лично проходила. Дано - дом досовдеповской латвийской постройки, проживали мать, я с мужем и ребенком, племянница, т.е.5 чел., 4 комнаты, печнуха, кухня совмещена с ванной, горячая вода из дровяного титана, центр города. С барского плеча пытались отвалить новостройку со всеми удобствами, но - 52 квадрата и три комнаты. Короче, мы с этим гребаным горисполкомом судились, взяли адвоката номер один в городе, он их забил законами, и мы 2 квартиры получили. Старая квартира была 64 квадрата, дом забрал НИИ.

Людмила Новикова:

Интересно сравнить: кто во сколько лет получил свою отдельную квартиру.

Lubov Sus:

Мой отец получил отдельную квартиру (с телефоном!) в 1965 году, потому что стал главврачом онкодиспансера. Ему было 55 лет.

Krivtcova Vitaliia:

Мои родители получили, когда мама вышла на пенсию. И то с боем.

Галина Меньшикова (Москва):

О квартирах: бабушка с дедушкой получили квартиру от АЗЛК, где работал дед, в 1947 или 1948 г. - но квартира была коммунальной, хотя и небольшой. Там жили: бабушка, дедушка, мама, папа и старшая сестра - в разделенной на две части большой комнате. Причем с пропиской моих родителей, вернувшихся из Севастополя, в восстановлении которого они участвовали, было все очень непросто... Только в начале 1960-х, тоже непростым путем, связанным с обменом, квартира стала отдельной. До переезда бабушка с дедушкой и моей будущей мамой жили в тесной коммуналке на Пресне. Одна радость - коммуналка была родственной.

Liora Gabriel Lurie (Ленинград):

Я так и не получила. Даже на очередь не поставили. Сначала из-за лишних 15 кв. см (норма была 5,5 на человека, нас было трое). Потом нас стало четверо, и в коммуналке освободилась еще смежная комната. А потом был развод, я с детьми по обмену уехала в 15-метровую комнату, другой было не выменять. Но на очередь не поставили с формулировкой "намеренное ухудшение жил.условий". То есть я должна была жить на одной площади с агрессивным бывшим мужем и, возможно, с его новой женой - так условия бы не ухудшились, наверно. Отдельное жилье у меня появилось во втором браке в нулевые годы. Как и у выросших детей, купивших квартиры по ипотеке.

Юр Черваков:

Все помнят, что молодой специалист должен был после окончания выша (Примечание: ВУЗа) отработать 3 года в "куда пошлют". Казалось бы, логично: родина-мать вложила затраты и их нужно окупить. Ну хотя бы в идеале.
Меня отослали из мегаполиса, где я имел постоянную прописку в благоустроенной квартире, в аналогичный миллионник в общагу. Договориться, что меня оставят на месте в покое в местном филиале той же организации, не получилось. Сказали, что если написано в направлении другой город, то так тому и быть. И не отсвечивай.
По прибытии я сразу получил койко-место. Как выяснилось, для местных, которые жили ближе 20 км от данного центра цивилизации, это было чуть ли не пределом мечтаний. Ибо позволяло подать заявление на квартирную очередь. Для тех, кто жил в соседнем городе, куда можно было попасть, перейдя перекресток, для этого нужны были серьезные основания.
Я к тому времени начитался Жилищного кодекса с комментариями и сходу заявил, что мне полагается квартира вне очереди. Мне ответили, что я оборзел: общагу дали, сынок, и прыгай от счастья. Но мне посоветовали сходить в юрконсультацию. Там мне объяснили, как правильно написать заявление, и дали выписку для приложения к нему. Также сказали, что если не проканает, возвращаться для оформления кляузы в прокуратуру.
Позже я узнал, что у директора прокурор чуть ли не лучший друг, а секретарь райкома – сосед. Мое заявление в приемной не хотели регистрировать, пока руководство не одобрит. На мои замечания, что по правилам должно быть наоборот, ответили, что тут директор устанавливает правила. Я поугрожал, что отправлю заказным письмом. Не подействовало. Все-таки пришлось оставить (по крайней мере у меня были свидетели, и визы непосредственных начальников и профсоюзных хрюш).
Резолюция гласила, чтобы ЖБК разобралась и доложила. Меня вызвали к председателю. Он меня долго увещевал, что так у них заявления не пишут, и мне следует переписать. Я отказался. Мне предложили хорошо подумать, прежде чем так ломать себе молодую жизнь. Поскольку меня устраивало, чтобы меня преждевременно уволили, то бояться я не знал как.
Следующий вызов был к замдиректора по капстроительству. Тот мне заявил почти то же, что и председ ЖБК. Пообещал, что если я подам другое заявление, меня тут же запишут в общую очередь 273 счастливчиком. Но на очередь первоочередников, чтобы и не надеялся: ибо там уже порядка 30 отцов-героинов, инвалидов битвы за светлое завтра, кавалеров ордена сутулого и ветеранов ВОВ. К тому времени мне эта игра так понравилась, что успела осточертеть. Я заявил, что по закону претендую только на "Список внеочередников". Мне ответили, что такого у них отродясь не имелось. Так значит, следует поиметь: согласен быть первым.
Выяснилось, что формально такой список все-таки был. Его держали в сильном секрете. Я встретился с теми четырьмя, которые в нем значились. Они очень удивились, что удостоены такой чести. В итоге директор отписал, расширить данный список, куда внести всех молодых спецов в порядке их постановки на общую очередь. Каким я там значился, уже не помню. Прочие очередники стали угрожать расправою, если кто-то из этих выскочек получит квартиру раньше их, стоящих по 8-9 лет.
За это время я официально женился. Написал заяву, чтобы супругу прописали со мной в общаге. На словах мне отказали: типо общежитие только для одиночек. Но я знал, что весь 3-й этаж – обиталище семейных. Меня научили. Я подготовил на официальном бланке письмо от имени главного инженера на голову райисполкома, пошел к нему на прием и получил разрешение на временную на год прописку. Еще через некоторый срок родился сын.
Закончилось тем, что мне все-таки на троих выделили маленькую однокомнатную ведомственную квартирку в малосемейке (с отдельными кухней, санузлом и балконом). Это казалось хоромами. Правда, к тому времени мебель превратилась в дефицит. Кое-как кое-чего накупив по случаю (диван только через полгода в очередях), немного обжились. А тут Совок со всеми добаными очередями крахнулся.
На работе стало туго с зарплатой. Отпуска за свой счет. Инфляция. Нищета. Уволится не могу – теряю жилье. Случайные приработки. Через 5 лет получили право приватизировать. Вроде – свобода. Но уже все ниши заняты другими. Все же как-то постепенно, с опозданием набив шишек, нашел себе достойное место под Солнцем.
Но я из всех родственников единственный все-таки отхватил от державы кое-какую квартиру. Дед при Союзе был неким начальником. У него была на 4х 3-комнатная хата в блатном месте. Но когда дядька женился и сотворил дочь, для постановки на очередь было в избытке каких-то пол-метра. Ему пообещали поставить дядьку с семьей, если условия ухудшаться.
Дед поменял квартиру на 2-комнатную. Дядьку действительно записали, но он через некоторое время развелся. Бате, когда женился, отказали в прописке с мамой, ибо в таком случае это будет считаться искусственным ухудшением жилищных условий. А потом старшее поколение начало умирать… Больше ни о каком получении жилья от страны Советов ожиданий не было. В доме, где мы жили, даже во многих 2-комнатках ютились по 2 разные семьи.
Из всех знакомых новые квартиры получили только те, кто жили в аварийных условиях (и то только в том случае, если попадали под снос) или те, кто потянули кооператив.

Крот Олег:

Далеко не все, кто жил в аварийных условиях или под сносом, получали отдельные квартиры. Селили в общаги, в лучшем случае давали комнату в коммуналке с обещанием скоро переселить в новостройку. Так люди и оставались в общаге или коммуналке до конца жизни. Знаю много примеров.

Dmitry Gogol (деревня под Казанью):

Да автор ещё очень цивильно начал жить для времён Совка! Отправили его по распределению не в тьмутаракань, а в город-миллионник. Это само по себе очень хорошо по тем временам. Выпускников педагогических и медиков в деревни и села на 3 года отправляли, если блата не было. И там не комната в общаге, а угол в избе у какой-нибудь одинокой старухи. Где нужно было зимой топить печку, а летом дрова готовить. Именно так после окончания математического факультета Казанского педагогического института в 1970 году начинала в селе свою педагогическую карьеру моя мама. Сама из Казани, городская. Должна была поехать в деревню за 300 км от Казани, по блату удалось поменять распределение на более близкий район, но все равно деревня.

Oleg Grobshteyn:

Ну, я тоже вырос впятером в однокомнатной. Родители 12 лет стояли в очереди, и когда за 12 лет их место в очереди продвинулось со второго на седьмое, отец психанул и поехал зарабатывать деньги. Заработал за сезон, купили очередь на кооператив и построили трехкомнатную кооперативную квартиру. Через год переехали.

Игорь Иванченко:

А каково это - впятером в однушке?

Oleg Grobshteyn:

Мне-то что! Я малой был, 7 лет. Сестре три. А вот как батько десять лет в одной комнате с тёщей выдержал...

Наталья Шапетько:

Шикарно. А мы на 8 метрах вчетвером жили с удобствами на улице.

Lara Cherner:

Я жила с родителями. В двушке. Замуж выходила в другом городе. Когда вернулись - прописать мужа было нельзя, так как площадь не позволяла. Прописался у своей мамы. Затем родители получили отдельную квартиру. Мама - как ветеран труда. Но к этому времени уже было двое детей, и мужа снова не прописали. Площадь не позволяла. На очередь встать не могли, т.к. площади хватало (на троих). Так мы прожили 13 лет... Пока не уехали в другую страну.

Павел Жураковский (Камчатка):

Мне, молодому специалисту, на Камчатке ничего никто даром не давал: в общую очередь, на 15 лет. Не в Киеве, Москве или Одессе... на Камчатке.

Dmitro Lans:

У меня батя работал на заводе, тоже сначала был молодой специалист. Потом не очень молодой специалист, потом совсем немолодой, потом старый специалист. За 20 лет стояния в очереди получил хер без масла, а не квартиру. А, ну и для понимания добавлю - мы жили вшестером в трешке, по два человека на комнату. В квартире было три комнаты и коридор, это буквально все, что там было. Чего не было, перечислять дольше. Не было кухни, туалета, ванной, воды, телефона, центрального отопления. И это, на секундочку, центральный район областного центра, не е... какие-то.

Александр Ляшенко:

Мои родители три года скитались по съемным квартирам, а с моим рождением папа от работы как молодой специалист получил трёхкомнатную квартиру в новостройке вне очереди.

Oleksandr Ishchenko (Киев):

Все знают, что произошло с Киевом в первые дни Второй мировой войны на территории СССР?
Так вот, мой дед, фронтовик, контуженный с наградами, прожил с семьёй в подвале на киевском Подоле до 1964 года включительно. Он, моя бабушка, мама и тётка. Подол в Киеве в те годы имел интересную особенность: с незапамятных времён по этой части города протекало множество мелких речушек и крупных ручьёв, которые при самодержавии спрятали в подземные коллекторы. Но, поскольку у страны советов руки не доходили качественно ремонтировать и чистить эти коллекторы, то во время дождя улицы Подола сами превращались в реки. И потому, как только начинался дождь, мужики во дворе, всем миром, принимались обкладывать дом мешками с песком, чтобы не подтопило подвал. Если успевали - деду везло. А не успевали - подвал заливало под потолок. Дед раздевался и нырял, чтобы вытащить оттуда хоть какие-то вещи. А бабка стояла сверху и принимала то, что он выловил.
В 1964 году квартиру деду всё-таки дали, в двухкомнатной хрущевке, со смежными комнатами. Там семья пожила до 1985 года. Там же мать и тётка успели выйти замуж. Тётке с мужем, правда, потом, общими усилиями двух семей, осилили построить кооператив. А мы так и жили впятером в этих двух смежных комнатах, пока под занавес совка в связи с ухудшением жилищных условий деду как фронтовику не дали отдельную гостинку. Эту долбаную гостинку для деда выбивали коллективно мать, ветеранская организация района и профсоюз общими усилиями два года. Дошли с письмами и жалобами до Совмина УССР, до самой приёмной Щербицкого... Вот так замечательно в совке бесплатные квартиры раздавали.

Pavel Raysin (Москва):

Мой родственник работал в Госплане РСФСР каким-то небольшим начальником (не номенклатурная должность). Лет 30 они с женой, бездетные, жили в одной коммунальной комнате в квартире с еще двумя семьями, поскольку дом был старый и комнаты довольно просторные, ни на какую очередь они претендовать не могли. Всю жизнь они копили на кооператив, но вступить и построиться все никак не могли. (Это при его-то связях!)
Когда он вышел на пенсию, бросил эти попытки и решил построить кооператив сам. Организовал, собрал людей, пробил все разрешения, построились. Заняло это лет 5, из них два-три - стройка. Два девятиэтажных дома по 54 квартиры. Неплохой район. Помню, как он метался каждый день по Москве, чтобы все организовать, среди ночи ему звонили его шпионы-наблюдатели - атас, на стройплощадку завозят асбоцементные сортиры готовой кабинкою... Он срывался, ехал на такси останавливать беспредел (по проекту никаких кабинок - только кирпичная кладка), уже поставленные четыре кабинки заставил демонтировать...
Заселились. И началось: бойлерную построили неправильно, по весне ее затопила талая вода. Подрядчик тянет время, люди без воды, - плати! Сгорел мотор лифта - сам вези, сам плати! Подожгли почтовые ящики - плати. Грузовик раздавил помойку - плати... Плати, плати, плати...
Кто тут считает кооперативы "привилегией" для богатеньких? Государство попросту нашло еще один способ, как доить людей, тянуть деньги и ни за что не отвечать - вот что такое эти кооперативы были. Он не выдержал такой гонки, ушел из председателей. Потом умер. Два дома стоят - памятник ему.

Ольга Єнот:

Моя бабушка-ветеран так и не дождалась собственной комнаты, хотя по закону имела право. Вчетвером в двух комнатах, одна из которых была проходная.

Dace Saulite (Рига):

В Риге очередь молодых специалистов была. Мой дядя начал в ней стоять, когда закончил университет, а квартиру получил уже доктором наук.

Claire Nikitina (Москва):

Я москвичка. До 6 лет жила в коммуналке на Гоголевском. Потом в другой коммуналке, возле Краснопресненской. В 8 лет, ура! - двухкомнатная в Давыдково: а из нашего окна дача Сталина видна! Нас уже было 4 (появилась сестра). С сестрой жили в одной комнате до моего замужества. Потом в квартире родителей мужа - гигантская по тем временам квартира в Братеево. Ни в Давыдково, ни в Братеево не было тогда метро - добираться куда-то надо было полчаса на автобусе до ближайшего метро, отдельный кайф. В Братеево долго не было телефона. И в том же Братеево мы жили вчетвером в одной комнате, свекр и свекровь каждый в своей отдельной. В 1994 году открылась возможность уехать в Европу на работу: первый наш съёмный дом был жуткой хибарой рядом с ж/д, но мы там наконец жили одной семьёй и у нас даже было 2 этажа!

Pavel Deičko (1970-е):

В 1970 годах жили в коммуналке, правда, с отдельными кухнями, без горячей воды и ванной (душа). Квартира не имела даже адреса, это было типо помещение в трансформаторной станции. За окном - цементный элеватор, недалеко аэропорт и ж/д станция, в километре цыганский табор….Такая, типо, промзона на окраине. Родился и прожил там почти 10 лет.

Michael Fradkov:

Больше 10 лет жили всемером в 2-х комнатной квартире четыре поколения. Ненавижу СССР.

Наталья Шапетько (пос.Руденск под Минском):

Маме моей, инвалиду 2 группы, инвалидность дали в 21 год. Мне несколько месяцев, муж сбежал от больной жены и грудного ребенка. Родители мамы воевали и погибли. Она в 5 лет осталась сиротой, дочерью погибших. Ей по трем льготам дали 8 метров в бараке без удобств с печкой буржуйкой и земляным полом. Без электричества. Это не послевоенные годы. Это славные 1960-е. Страна догоняла Америку.
Другие люди жили: бывшая сберкасса, бывшая прачечная, комната прямо в аптеке, часть спортзала в школе, чердак дома культуры, здание ЖД вокзала (комната 6 метров), курилка в конторе мелиорации, комната в помещении склада вторсырья. Это и был жилой фонд городского поселка Руденск. Другого жилья не строили никогда и вообще. После смерти последнего жильца в одной из «квартир» жилье отдавали очередникам. Очередь по 25-40 лет. Кооперативные квартиры не строили. На расширение ставили если - внимание! - было менее 2 метров на человека. Естественно, нуждающихся не было. Раз их нет, то и финансирования не было. Такое вот забытое Богом поселение в 40 км от Минска. Бывший райцентр. Купить прописку в Минске было дорого. Цена автомобиля. Но зато через 15 или 25 лет жилье будет. Слава КПСС!

Прописка.

Iveta Rīvāne:

Да, место жительства, прописка - это что-то.... Сколько судеб могло бы сложиться иначе, если бы не пресловутая прописка... Конечно, можно было как-то обойти - фиктивные браки, взятки и т.д.

Роман Писаренко:

Была в СССР такая привилегированная каста – москвич. Поселиться в Москве немосквичу и пользоваться всеми благами столицы не было никакой возможности, разве что устроиться по лимиту на какой-нибудь говенный завод и отпахать на нем лет пятнадцать, живя в грязном заводском общежитии, пока тебе Родина милостиво не даст с барского плеча квартиру и разрешит в ней прописаться. Москвич – это был статус! Москвичи практически все были потомственными, в двух-трех поколениях минимум, со времен, когда в сталинскую индустриализацию народ в город повалил из деревень. Деды –бабки москвичей, отмучившись в коммуналках десятилетиями («на 38 комнаток всего одна уборная») и вымучив себе отдельное жилье, завещали своим детям никого из чужих на свою площадь не пускать, и поэтому родители молодых москвичей/москвичек, которым повезло влюбиться в иногороднего/юю, вставали на пути брака, как правило, железной стеной.

Я учился на физфаке МГУ, общежитских и москвичей было примерно поровну, и хотя отношения могли быть между обеими половинами теплыми и дружескими, некая незримая грань отделяла не имеющих московской прописки от тех, кто ее имеет. Это всегда чувствовалось. Ступенью ниже в плане советских привилегий стояли жители Подмосковья, по-нынешнему «замкадыши», а также ленинградцы и киевляне. Пожалуй, единственные, кто считались москвичам ровней, были жители Риги, Таллина и Вильнюса. При междугороднем обмене квартир они могли свое жилье обменять на московское с коэффициентом 1:1. Прибалтика есть Прибалтика.
К счастью, с началом капитализма с этими привилегиями было покончено, и теперь москвичом может стать каждый. Нашел работу, взял ипотеку, или снимай жилье – и наслаждайся столичной жизнью. Коренные, правда, ворчат, что понаехали, мол, и Москва «нерезиновая». Ну что ж – не все коту масленица.

Людмила Новикова: (Москва, 1970е-нач.1980х).

Были еще в СССР такие явления, как трудовая книжка и прописка. Вцелом это было плохо, но лично меня никак не задевало. Прописка у меня была с рождения московская, так повезло. Слышала только истории, как люди ради получения московской прописки фиктивно женились. Было много ужасных историй об этом...

Виктор Иокиранта:

Что-то мне припоминается, что без прописки не брали на работу, а без работы не прописывали.

Людмила Новикова:

Да, верно, без прописки не брали, а без работы не прописывали.

Виктор Иокиранта:

Ряды БОМЖей пополнялись и так: при аресте человек автоматически выписывался из квартиры, обратное вселение с согласия проживающих. Освободившись, человек оказывался без жилья.

Анна Юшкевич:

А у меня гвоздем в мозгу сидит то, что рабы-колхозники до 1976 жили без паспортов! И никуда не могли ни уехать, ни работать в городе, ни прописаться где-либо. Рабовладельческий строй, где, якобы "Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей!"

Masha Gracheva (Ленинград, 1940е):

Мои родственники вернулись из эвакуации домой с детьми - дом стоит, свет горит. А на порог не пускают. Квартиру отобрали мошенничеством! И так провернули - что не придерешься. Их поселили с семьей (!!!) прямо в ВУЗе, где дед преподавал (в классе!). Работа - есть. Жилье - хоть какое-то нелепое есть. Но сказали: не пропишетесь хоть где - остаться в Ленинграде нельзя. В ВУЗе же не пропишут, это ж не общежитие. Они метались - никакие самые лучшие близкие довоенные друзья не прописывали. Родственники тоже. Даже те, что отобрали квартиру. Даже семья друга деда, который остался жить в их квартире тоже - навсегда. Никто. Им сказали - уезжайте. У вас нет прописки. И плевать, что есть работа, и что вы коренные ленинградцы!!! Один человек, не друг!!! А просто с дедом работал, прописал у себя. ОДИН. Спас всех. Дал даже пожить для вида, когда прописал. А семья деда была 5 человек.

Александр Мартин (Москва, середина 1970х):

Это не мой случай, но это история, которая имела большой резонанс, мне о ней рассказывали. Дело было в Москве. На журфаке в середине 1970-х учился очень талантливый парень. И взяли его в Комсомолку (газета "Комсомольская правда", КП). Как он писал, как Бог! Письма мешками приходили. Имя на весь СССР гремело. Только прописки московской у него не было. И вот окончание университета. КП пишет письмо в ЦК ВЛКСМ с просьбой соответствующей. ЦК молчит, КП нервничает. Наконец, ответили: "нецелесообразно". Вместо него в КП распределили барышню с поддержкой деятеля из ЦК, которая благополучно ушла в декрет, а потом в ВЦСПС. А у парня - трагическая судьба. Отправили черте куда, там он от водки и погиб.

Ксения Кукконен:

Нет никакой гарантии, что в Москве бы не спился. Алкоголизм в прописках не разбирается.

Д.:

А надо было на москвичке фиктивно жениться, как многие делали. Даже бесплатно можно было. Что, молодой парень, спортсмен, студент, отличник и просто красавец не мог себе завести какую-нибудь московскую дурочку?

Карз Драйв (Москва, 1982):

Совершенно верное замечание. Я именно таким образом сделался москвичом 10 ноября 1982 г. Причем день этот я запомнил точно, потому что именно в тот день, когда я получил из паспортного стола свой паспорт с заветным штампом о прописке, умер "дорогой товарищ" Леонид Ильич Брежнев. А распределили меня перед этим аж в Кемерово! Я туда, естественно, ехать не захотел.

Д. (Ленинград, 1980е):

Угу. А меня постоянно стращали тем, что лимитчицы вешаются на ленинградских мальчиков ради прописки, потом устраивают им невыносимую жизнь, разводятся и отнимают половину жилья.

Карз Драйв:

Стращали Вас правильно. Но в моём случае всё было честно. С самого начала была оговорена сумма сделки (кстати, главной выгодой моей фиктивной жены была не эта сумма, а то, что квартира, в которой она жила с мамой, сестрой и братом, была в доме под снос, и в результате она получила для нашей "молодой семьи" право на отдельную квартиру). Сумма была мною уплачена полностью. И в дальнейшем, когда мы с нею были уже в разводе, а она решила вступить в реальный брак, и её мужа отказывались прописывать в её квартиру, где был прописан я, бывший муж, - и тут мы с нею нормально разобрались, без споров-раздоров, путем переговоров, к взаимному согласию и удовлетворению. Очень была разумная девушка.

Timosha La:

Да, было такое в Ленинграде. Девушка выскочила замуж для прописки, родила дочку нашему соседу по даче, потом начала крутить романы. Он безумно ее любил, обожал дочку, а как узнал про романы на стороне, погиб на работе. Он работал с электричеством, и его ударило током. Девушка, как ни в чем не бывало, продолжала пользоваться его имуществом.

Сергей Бакалов:

Тетушка прописала старшего брата в 1979 г. Платил ей 5 р./месяц.

Зоя Морозова:

Не поступил в институт - на работу сразу. Никаких "год подготовлюсь, сидя дома, а на следующий год снова" быть не могло. Я не поступила в МАИ в первый год - дали комсомольскую путёвку на завод "Знамя труда". На должность фрезеровщик. В отделе кадров засомневалась, что 17-летняя девочка выдюжит. Взяли архивариусом. 60 р. Но я местная. Приезжим одна путёвка - домой. Без прописки никакой работы.

Sergey Markov:

Не, без прописки дворником, водилой троллейбуса, трамвая, автобуса. Даже общагу давали и лимитную прописку. В общем на самую адовую работу загребали.

Зоя Морозова:

Дворникам прописку не давали. Давали пожить и работу. А лимит был на заводах и фабриках по рабочим специальностям.

Krivtcova Vitaliia:

Отец приехал в Харьков из села. Устраивались такие, как он, за взятку. Почему - не знаю. Может лимиты были для сельских или другие проблемы. Место не лучшее - рабочий.

Владимир Король:

Потому, что на работу не брали без прописки, а прописывали только при наличии работы. Так что взятку давали за прописку. Исключение - "лимитчики", на тяжелые работы брали иногородних по выделенному лимиту прописки для предприятия.

Krivtcova Vitaliia:

Видимо, да, дело в прописке. Сейчас вот вспомнила, что об этом что-то говорили.

Gleb Doloukhanov:

В СССР из-за дурацких законов я три раза оставался без прописки. Три раза за пять лет. Двадцать месяцев. Два предупреждения от ментов. Третье могло оказаться последним. И это при условии, что я хотел работать, ни разу не асоциал и вообще. Такие законы были. И это случилось в оооочень вегетарианские времена. Первый раз меня забыли прописать, да и негде было. Второй и третий разы было где, но никак. Второй раз совсем никак, сдернул в деревню. Там прописался. Третий раз... десять месяцев. По закону должен был быть прописан, но не хватало одной подписи. Ну вот и. Вкратце.

Елена Петровна:

Все могло быть просто. Я вышла замуж и уехала к мужу, выписалась. Потом развелась и вернулась. А прописать назад меня уже не могли по причине нехватки площади, так как появился ребенок. Идиотизм, но пришлось давать взятку.

Виктор Иокиранта:

Автоматически гражданин выписывался из своего жилья, если его арестовывали по подозрению в преступлении, за которое грозит срок от 6 месяцев лишения свободы. Обратное вселение - с согласия жильцов. Жены, например.

Махинации.

Pavel Raysin:

Родители распределились в небольшой поселок в Московской области при академическом институте, потому что там сразу семейным давали жилье: комнату в коммуналке. Помню ее. Метров 15. Потом родители развелись, отец ушел жить в общагу по соседству. А мать со мною через лет 10 получила однокомнатную квартиру 18 метров в жуткой хрущобе, где краска толстым слоем сразу отстала от горбатых досок пола, балкон исходно был криво провисший, и на него было страшно выходить, а между прихожей и комнатой стена была из ДСП. Там мы прожили несколько лет, мать поменяла работу и поменяла квартиру на Химки, с доплатой. На такую же страшноватую однокомнатную распашонку.

Затем начались жилищные обменные комбинации. Мать вышла замуж за москвича, прописалась к нему в коммуналку и начала искать и выстраивать варианты обмена. Года за три мать выстроила цепочку обмена из 6 не то 7 участников. Когда она разложила это все в обменном бюро исполкома, там сразу дали зеленый свет на все, не мурыжили и максимально сами все ускорили, ибо в результате всей комбинации целых три семьи снимались с очереди на жилье. Разумеется, кто-то в цепочке сильно терял в площади, и он получал за это очень хорошую доплату. Все было очень легально, а вот доплата нелегально, само собой.

В результате мать с мужем оказалась в отдельной двухкомнатной московской квартире, а я остался единоличным хозяином однушки 22 метра в Химках, будучи студентом.

С чего мы начали-то помните? С 18-метровой хрущобной однушки в 40 км от Москвы? И это еще не весь рассказ.

Свою химкинскую однушку, опять же, путем обмена с доплатой, я позже превратил в трехкомнатную в Новых Химках, правда, на первом этаже и без телефона. На телефон мы с матерью стояли в очереди 18 лет, а попользовался я всего год. Это опять мать нашла вариант обмена, могла бы маклером уже работать, все и всех в этой области уже знала...

Из этой трехкомнатной я и уехал в Израиль и отдал ее государству. Вместе с карточками на табак и на сахар и с "книжкой покупателя" - все это дерьмо у нас ввели в 1990, но мне было плевать, я был к тому времени кооператором...

Дед мой вышел в отставку в 1953, получил участок земли под Киевом и построил себе кирпичный дом. Максимально можно было 50 метров по закону на тот момент - он и построил ровно 50. В доме он сделал унитаз и настоящую канализацию провел в яму на задворках, теперь это называется "шамбо", водопровод (из скважины с насосом), паровое отопление с угольным котлом, ванную с горячей водой, баллонный газ. В общем, дом был что надо. Один из самых больших на всей улице тогда. Они его продали в 1970-х и перебрались в город, но дом стоит до сих пор. Теперь он самый маленький и скромный на всей улице, кругом такие особняки... Соседи нынешние не хотели верить: "Что, неужели вот в этой вот хатке полковник жил?"

Но рекорд обзаведения жильем поставил один мой друг-лимитчик. Он очень не хотел сгнить в той заднице, где родился, в поганом рабочем поселке в калмыцкой степи.

Свою карьеру начал он очень хитро с того, что в армии получил профессиональные права и вступил в партию. С этим и прибыл потом в Москву по лимиту, отработал шофером автобуса, получил прописку, комнату в коммуналке, пришел работать к нам инженером, закончив вечерний институт, женился на москвичке, в этой коммуналке и жил с ней. С пятью соседками. Затем случились три вещи: организовался МЖК и начал строить квартиры для остронуждающихся, путем перестройки старинных аварийных домов, парень этот к таковым нуждающимся относился и быстренько туда проник... Тем временем умерла его теща и оставила прекрасную двухкомнатную в старом доме в центре... И третье - началась перестройка и пошла приватизация жилья. Под это дело он сумел самостоятельно расселить свою коммуналку (как добыл на это средства, немного неясно, хотя у меня есть пара догадок...).

Короче. Сейчас у него три прекрасные квартиры, все в старинных домах с высоченными потолками - шестикомнатная на Арбате, двухкомнатная тещи и трехкомнатная МЖКовская в перестроенном старинном доме. Все сдают, в том числе иностранцам. Они с женой не работают, построили в Подмосковье фазенду, там и живут. Вот тебе и лимита!

Dania Yakhina:

и обращаться к родственнице, которая занимала приличный пост в горисполкоме, перед тем, как сначала иметь возможность прописаться в заводском общежитии, где работал муж, а уже с общежитской пропиской иметь возможность встать на очередь на кооперативную квартиру. Причём, собранные документы нужно было отнести на визирование в паспортный стол, где начальником работал отставной (тоже!) полковник. Рассматривая мои документы он сказал, что прекрасно видит, что я здорово мухлевала, но тут же успокоил, мол, да ладно, подпишу, только хочу спросить одну вещь: не стыдно? Я дождалась, что он чиркнул на бумаге, схватила свои бумажки и уже в дверях выпалила: "Нет, не стыдно! До свидания! Спасибо!"

олег гусев:

На самом деле самым быстрым и простым способом обретения собственного жилья в СССР был личный дом (особняк). Как они строились, и что это стоило их строителям, я не знаю. Нужны были немалые денежные средства для покупки дома, уже построенного кем-то. Я эти деньги умудрился заработать. Купил дом в 25 лет и въехал туда с женой и дочей. Дом был большой, 4-х комнатный, с садом и собственной баней. Конечно, средства были получены не совсем законным путем, но никого не убил, не ограбил. Откусил кусочек у государства. Но сейчас понимаю, что кусочек был слишком мал, надо было откусывать и дальше. Лень матушка...

Животные.

Masha Gracheva (Ленинград, 1980е):

Животное было приписано к определенной ветклинике строго по адресу прописки. Клиник было мало, располагались они черти где, а в метро собак не пускали. Прийти в клинику не по прописке было совершенно безрезультатно - не примут, еще и обхамят. У нас, например, клиника располагалась относительно в недалеком районе - но крайне неудобно было ехать. После трамвая, который ходил ужасно редко, надо было еще кружить пешком по улицам. Слава Богу собака болела редко, но на прививки мы ездили как требовалось, и налог платили аккуратно, 15 рублей. А как ехать с заболевшим животным? На дом никто тогда не выезжал. В другой район шел прямой трамвай от самого нашего дома и до другой клиники. Хоть шел чуть не час, было удобно. Но нет. Это не по собачьей прописке.

Я тут раньше рассказывала, как родители оставили меня, уехав в отпуск, а я решила порадовать любимую собаку. Продавщица любезно подсунула мне отравленные кости. Спасли собаку с соседями, а назавтра надо везти в клинику. А это сделать нереально, учитывая круги с собакой на руках по улицам исторического центра Ленинграда! Помогли дальние родственники, отвезли в свою клинику по прописке, в которую мне потом удобно было ездить. Им пришлось предьявлять свою прописку в том районе и врать, что собаку им оставили на лето, и ветпаспорта у нее нет. (Хотя он был, конечно, со всеми прививками, но оформлен на другую прописку). Я еле доносила собаку до трамвая, а ездить надо было каждый день на уколы, лечить. Собака ростом со спаниеля, но упитанная. Тяжелая! А я сама еще ростом со спаниеля!Я еле доносила собаку до трамвая, а ездить надо было каждый день на уколы, лечить. Собака ростом со спаниеля, но упитанная. Тяжелая! А я сама еще ростом со спаниеля!Я еле доносила собаку до трамвая, а ездить надо было каждый день на уколы, лечить. Собака ростом со спаниеля, но упитанная. Тяжелая! А я сама еще ростом со спаниеля!

Ветеринар выписал лекарство. Лекарства нигде нет, обзванивала аптеки, наконец в одной нашла! Есть! Ура! Пришла покупать. «Это что такое?! - кричит продавщица, тыча жирным пальцем в мой ветеринарный рецепт.- Собаке??!! Не продам!!» Как ни уговаривала, не продала. Еще и постебалась, что собака умирает.

А ветеринарная аптека была ОДНА на весь Ленинград. Ленинградцы поймут - Кондратьевский проспект. Я там в жизни не была, жила у Театральной. Доехала я все же до этой ветеринарной аптеки. А там цены - отличаются от обычной аптеки чуть не в два раза! 1980-ые года, я купила тогда лекарств, никогда не забуду, на 11 рублей! Все, что было оставлено родителями на еду. Каждый день тащила собаку на руках до трамвая, потом отдыхала в пути, потом несла до клиники. И главное было не проговориться, что еду издалека. Я же как-будто жила рядом с клиникой. Хорошо все таки, что собаки не умеют говорить. А то бы он меня выдал, что прописка липовая.

Любава Булгакова (Москва, 1970е-1980е):

Да, тоже так приходилось делать, записала в паспорте собаки адрес - соседний переулок от клиники, до нее от дома было несколько остановок, а та которая была по нашей прописке, была на другом конце, добираться пол дня.

Masha Gracheva:

Вам повезло, у нас потребовали паспорт с пропиской... С тех пор неприязнь к тому району, потому что столько там нашагали километров - то с кошкой в сумке, то с попугаем в клетке, а чаще всего с собакой.

Ася Кулагина (Новосибирск, нач.1980х):

В Новосибирске, в начале восьмидесятых, не было прописок животных. Клинику я тогда знала одну, куда и ездили. Налога не было.

Алиса Чижик: (Свердловск):

С ветклиниками было отвратительно.. Одна районная и то работает, то нет... Манипуляции самые примитивные... Животные гибли от простейших болячек. Об анализах, измерении давления и речи не было. Самые простые прививки-уколы-"витамины" ... И всё.

Серафима Красноцветова (город во Владимирская обл., 1970е):

До ужаса боялись, чтобы животное не заболело лишаем, его не лечили - только усыпление. Кошмар!

Ніна Конєва:

Сравнивать было не с чем. Сейчас мы ездим за границу, иностранцы ездят к нам. В 2016 году прошел ЧМ в Москве. В 2018 году Чемпионат Европы в Киеве. Моя левретка в 2013 году ездила на Чемпионат мира в Будапешт. На таких мероприятиях около 20 тысяч собак разных пород выставляется. Про ветеринаров вообще молчу. Сколько собак умирало от неизвестных причин. Сейчас тоже все не просто, но практически в каждой ветеринарной клинике есть рентген, УЗИ. Сдать анализ крови можно на что угодно. МРТ сделать сложнее, но в больших городах можно. Про зубную пасту, когтерезки мы и не слышали раньше. Средства от блох, клещей, глистов были самые примитивные. Типа полыни или ванили. 26 лет у меня дома живут представители такой "буржуйской" породы как левретка. Порода, которая была неимоверно распространена среди знати Российской империи. И которая совершенно не вписалась в совковые реалии. И первых собак этой породы завезли в Москву уже в 1989 году из Италии. Знаю, что русских псовых борзых - эту неимоверно красивую породу - специально уничтожали как буржуйских. Вообще тут можно много чего написать на эту тему.

Пётр Королский (Ижевск, 1970-е):

Кстати, насчёт ветеринарных больниц в совке - это да, была такая проблема. Я помню, как 1970-е годы мы в Ижевске - городе с более полумилионным населением - не могли найти ни одного (!) ветеринарного врача для того, чтобы поставить прививку от бешенства домашней собаке. Абсолютно все ветеринары работали только и исключительно с сельскохозяйственными животными - свиньями, курами, козами и прочей дребеденью, - которых к тому же свозили со всех окрестных сельских районов. С грехом пополам через знакомых нашли человека, который занимался полуподпольной и по сути незаконной практикой.

Разное.

Анна Богатырева (Волгоград, 1980-1983):

В нашем городе-герое Волгограде, не самом холодном областном центре, в школе зимой было так холодно, что нас посылали за пальто, и вот мы сидели по три-четыре урока в пальто, шапках и варежках. Говорят, в Сибири в это время топили лучше. Помню, как отключали горячую воду на целые сезоны. А иногда мы даже забывали то время, когда она была. Самым дефицитным жильем тогда были хрущёвки, в которых была горячая вода от газовой колонки. Если кто-то из родственников жил в таких домах, к ним можно было сходить раз в 2 -3 недели и искупаться. Холодную воду могли тоже отключить на неделю. Тогда я, двенадцатилетняя девочка, с двумя восьмилитровыми ведрами рыскала по району в поисках воды. Напоминаю, всё это было в восьмидесятых годах, в областном центре. Воду привозили в бочках, расписания не было, но иногда можно было раздобыть немного воды в соседних подвалах. Помню один раз, когда я шла домой счастливая с двумя полными ведрами, и чувствовала себя героиней, как в годы Великой Отечественной войны, которая прорвалась во вражеский тыл и принесла оттуда два заветных ведра. Было это примерно в 85 или 84 году. Это было не разовое отключение. Такое случалось регулярно. Те два ведра я раздобыла примерно в километре от дома. Мусоровоз приезжал два раза в день, и все жители окрестных домов приходили прямо под наши окна, где находились баки с пищевыми отходами, куда подъезжает машина, и перед домом постоянно были грязные разводы от мусора и мухи. Через несколько лет по многочисленным просьбам трудящихся мусорку перенесли в соседний двор. Там есть хотя бы небольшой пустырь. Одно время, тоже в восьмидесятых, мусорка перестала приезжать, иногда её не было неделями. Тогда рассерженные жители выбрасывали мусор прямо рядом с баками для пищевых отходов. Почему-то бумажный мусор вывозили сразу, а пищевые отходы стояли на своём месте постоянно. Моя бабушка никогда не выбрасывала мусор, если не приезжала мусорка. Она несла его домой. И нам она говорила, что мусорное ведро мы застилаем газетами, на них номер нашей квартиры, а там живёт учительница (моя мама). Как же можно выбросить мусор: ведь соседи узнают, что это сделала учительница. Нет нужды говорить, что если мусоровоз приехал и уехал, мусор оставался в квартире до утра.

Erza Pound (Феодосия, 1950-е):

Живя в Феодосии в 1950-е гг., постоянно удивлялся невероятному обилию мух летом в городе, от кот. было просто некуда деваться. Лишь годы спустя дошло, что причина была в том, что жильцы домов, расположенных на нашей окраинной улице, выливали и выбрасывали помои прямо на улицу, где рылись свиньи. Завести спец. службу для утилизации отбросов городским властям не приходило в голову.

Елена Юккина (Карелия, поселок в Медвежьегорском районе, вторая половина 1980х):

А жили мы в восьмиквартирном доме, переделанном из здания для вечерней школы в квартиры, и у нас даже туалет - дырка был на улице. Родители - учителя, если что, те, которым, якобы, квартиры давали. Поэтому стирка была ужасом. Воды принести, вынести, полоскание само собой на улице в реке. Поэтому для постельного пользовались прачкой (Примечание: прачечной). Это Республика Карелия, Медвежьегорский район, посёлок не маленький был. Канифольный завод, судоремонтный, асфальтовый. Не тьму таракань вовсе. До районного центра всего семь километров. Но там тоже бараков и деревяшек полно. Хотя, что говорить, если и в Петрозаводске (столица Карелии) до сих пор эти деревяшки эксплуатируются, и далеко не во всех есть вода/канализация и отопление, как правило, осталось печное. Увы.

Алиса Чижик (Свердловск, 1980е):

Да, по-разному люди жили. Я еще дом с земляным полом помню почти в центре нашего города в 1980х. г.г.

Виктор Иокиранта (деревня в Омская обл., 1970-1971):

Я в таком доме был в 16-летнем возрасте. В Омской области, но то было в деревне. А крыша была из дёрна, видимо, так как была поросшая травой, хоть коси.

Том Форд (город-милионник, 1980е):

Жил в доме (2 этажа, 10 квартир) с печным отоплением. Печь (занимала полкухни) топилась углём. Разжигать уголь надо было дровами.

Jaugen Keppul:

"Бесплатные" квартиры не являлись собственностью тех, кто в них жил. Их нельзя было ни продать, ни даже оставить в наследство.

Анастасия Куликова:

Вы знаете много случаев, когда бы, например, по случаю смерти ответственного квартиросъемщика его детей выгоняли на улицу? Я это без иронии спрашиваю, серьезно интересуюсь.

Jaugen Keppul:

Знаю случаи, когда у самого квартиросъемщика, а не у его родственников, отбирали квартиру. Это во-первых. Во-вторых, советская квартира могла перейти к детям или другим родственникам "квартиросъемщика" только в том случае, если они там были прописаны. Наследовать квартиру можно было только в том случае, когда она являлась чьей-то собственностью. Но и здесь были сложности, так, находящиеся в собственности людей квартиры, становились государственными не только "в революцию". Сколько угодно случаев, когда люди вкладывали собственные заработки в строительство, но через какое-то время государство "накладывало свою лапу". Сейчас некогда гуглить, но знаю, что в Москве до войны некоторые люди зарабатывали весьма неплохо. Инженеры, артисты, ученые. Они объединялись и от имени творческих союзов за накопленные уже при советской власти средства строили дома, в которых потом жили. Сначала эти дома были их собственностью. Потом их национализировали. Если интересно, можете поискать материал сами.

Вадим Денисов:

Людям не давали квартиры бесплатно. Это обычная пропагандистская ложь. Людям СДАВАЛИ В НАЙМ квартиры. Там оформлялся документ, который так и назывался - "договор социального найма". Квартиру нельзя было продать, подарить, завещать. Только обменять в рамках, опять-таки, социального обмена. Де-факто же всё это жильё являлось собственностью государства.

Георг Рубеж:

Более того, по закону, если отсутствие человека более полугода не было официально оформлено (полярник, дипломат и.т.п.), прописка могла быть аннулирована. Мама моего приятеля, жившего у своей девушки, будучи замужем за его " отчимом", скоропостижно скончалась. "Отчим", собрав показания соседей, доказал вышеуказанный факт, и " самый гуманный суд в мире" официально сделал Валеру советским БОМЖом, лишив прописки. Фактически уголовником. Он был вынужден срочно устроиться на Ростсельмаш и получил крышу над головой в "собачьей конуре" на отдаленной окраине, в одном из общежитий краснознаменного предприятия.

Виктор Иокиранта:

О домах. Этот вопрос мне не до конца ясный, но один дом точно можно было иметь в ЛИЧНОЙ собственности. А остальное не знаю. Какой, где и так далее.

Vladimir Kapustin:

Это не была собственность на недвижимость, поскольку никаких прав на землю в совке иметь было нельзя. Ее предоставляли под частное строительство вне крупных городов, бесплатно и якобы бессрочно, но по факту изымали при первой же необходимости. Т.е. фактическая собственность была на стройматериалы. Дед построил после войны небольшой четырекомнатный домик на двух сотках в Люблино (тогда еще не Москва), почти на берегу люблинского пруда. В конце семидесятых их снесли и дали на четверых галимую трешку без балкона с прекрасным видом на факел Капотни. Считалось, что им страшно повезло - прабабушка умерла вскоре после переезда, иначе дали бы двушку.

Виктор Иокиранта:

Про землю-то понятно, ни одного метра квадратного не дали в собственность никому. Но и в городе люди строили дома. Я мальчишкой видел такие строительства. Думаю, без проекта строили, без контроля, без согласования с архитектором. Знаю, что и материалы использовали подручные (шлак из ближайшей котельной, опил с ближайшей пилорамы, самодельные шлакоблоки). О качественном строительстве не могло быть речи, конечно. Самодельные котлы, системы отопления могли быть просто опасны.

Vladimir Kapustin:

Ну так Люблино и был маленьким подмосковным городом. А насчет того, из чего строили, так дедушка Фима на каждое бревно сруба и каждую водопроводную трубу тридцать лет боялся и хранил чеки на случай, если ОБХСС придет узнавать, с чего этот инженеришко такой "богатый".

Виктор Иокиранта:

Я тоже все квитанции и чеки хранил года до 2005, а что было делать? Тоже опасался, что придут.

Jaugen Keppul:

Уж не знаю, как это строили без проектов и согласований. Другое дело, что стройматериалы в совке официально купить было почти невозможно, поэтому "нарушения законов" были неизбежны, что могло в любой момент повлечь репрессии со стороны властей.

Igor Caravan:

Можно было купить деревенский дом строго по прописке в нем. Выписаться из города и купить в деревне.

Виктор Иокиранта:

Я знаю, что дома в деревне покупались. Но сами понимаете, какие дома были в РСФСР. Я не видел чего-то, кроме изб-пятистенок.

Igor Caravan:

Я тоже.

Рудь Галина:

1973 год. Класс 7-ой "Б". 23 февраля.
Первая влюблённость. Подарки мальчикам. Пластинки из студии звукозаписи. "Дорогой Лёша! (Женя, Миша, Игорь...) Поздравляем тебя.." И затем волнующие звуки - "...Почему не лебеди чудятся в снегу, свадебные белые кони на бегу." (Примечание: Им записывали поздравления на пластинки)

Зашли к одной девчонке проверить качество записи. Сидим, слушаем, замерев, - чудо, ведь, свои голоса услышать и музыку. И вот кто-то спрашивает:
- А в туалет можно?
- Конечно.
- А где?
- На улице.
- Как?
- Просто. Выходите и мимо подъезда к фонарю.

Зима, нам по 14 лет, в соседнем доме живёт мальчик, который всем нравится. А туалет, да, один на два (Внимание!) двухэтажных, двухподъездных дома. Вся романтика вмиг исчезла.

Татьяна Бархатова:

Мои предки имели недвижимость в Киеве с 18 века. Но потом случилась революция и так далее... (долгая история). Моя мама родилась в 1946. Когда ей было уже 13 лет, семья из 4 человек (дед с бабушкой, моя мама и ее старший брат) получили 2-х комнатную хрущевку с проходной комнатой. И считали это счастьем! Дед был инвалид второй мировой, поэтому повезло с очередью на жилье - всего 13 лет ждали.

А до этого они жили в коммуналке-бараке, в комнате 15 метров на четверых, без водопровода и канализации. Воду носили ведрами из колонки на улице. Зимой, по обледенелой тропинке. Хрущеба с собственной кухней и санузлом казалась им настолько просторной, что они забрали жить с собой еще и мамину няню (мою неродную прабабушку) - ведь места немеряно! Итого - 5 человек в 2 комнатах. Потом в эту же квартиру мама привела жить своего мужа, и там же родилась я. Они считали нормальным, что пятеро взрослых и ребенок живут в 2 комнатах, одна из которых проходная. Я тоже в детстве думала, что сон на брезентовой "раскладушке" - это норма.

Алексей Лебедянцев:

Одна из главных особенностей СССР - система, которая делала граждан практически на 100% зависимыми от государства. Безусловно, можно сказать, что в капстранах практически со всего надо платить налоги, но речь о другом: советская система умышленно отрезала любые легальные альтернативные пути существования. По принципу: либо так, либо ничего. И это несмотря на то, что с некоторыми своими функциями она справлялась очень плохо. Нужно что-то купить - магазины государственные. Всем не хватит, занимай очередь и стой. Но открыть фирму и заполнить дефицит не позволят. Нужна работа - работаешь на госпредприятии. Занимаешься творчеством - получай корочку в союзе художников, поэтов, и пиши что разрешат.

Конечно же, как же не вспомнить "бесплатные квартиры". Ну много раз говорили, что они не собственность, что очереди, что маленькие, тесные, и радуйся что дали. Но возможно, "бесплатное" жильё было бы плюсом, если бы не тот факт, что альтернативы ему государство тоже не оставляло.

Давайте немножко пофантазируем (для кого-то- "вспомним") на тему советского времени. Представьте, что вам уже тогда 50+ лет. У вас уже есть та самая квартира, умница жена и сын лет 20. Сын, естественно, пока что живёт в вами. И вот он влюбился, девушка замечательная, любовь до гроба. Но для любви, конечно же, хотелось бы отдельное жильё. Очередь ещё большая, а гормоны играют сейчас. Но вы работали всю жизнь, и не тратили вообще. Рублей по 200 в месяц - в "копилку". 2,5 в год. 30 лет, 75 000 рублей. И жена у вас такая же, ещё 75 000. Для полного счастья представим, что и у девушки родители тоже такие, и ничего им не жалко. Итого 300 000 рублей. Зарплата за 120 лет. 30 автомобилей "Волга", причём совершенно честно в советском понимании заработанных денег.

Вопрос: помогут ли эти деньги в советской системе молодожёнам легально жить отдельно? Не ждать своей очереди, в просто купить? "Легально" - не давать взяток для сокращения ожидания. Увы, нет.

Слово "свобода" - очень ёмкая философская категория, но если дать ему максимально короткое определение, то это возможность выбирать. Варианты выбора не должны содержать в себе заведомую умышленную опасность: работа или статья за тунеядство - не выбор. Если система не оставляет людям варианты выбора внутри себя, люди ищут варианты её победить. Так и произошло.

Игорь Фенютин:

В принципе в каждом городе был т.н. "частный сектор". То есть выделялись участки земли под индивидуальное строительство. Но стройка, даже при наличии необходимых сумм, была предприятием архитрудным. Нужен был кирпич, цемент, арматура и миллион других вещей. А где всё взять? В свободной продаже ничего этого не было. И люди шли на самые разные ухищрения. Вплоть до покупки ворованных с госстроек материалов.

Ирина Сазонова:

Кооперативная квартира? Мне было 19 лет, когда мои родители имели возможность заплатить первый взнос (не купить полностью!). Но я не была замужем, следовательно включались нормы квадратных метров, где я не могла(!) купить 2-х комнатную квартиру. А в доступе оставались 2-х и 3-х комнатные квартиры. Не положено было одиноким хоромы иметь. А молодость и перспективы не аргумент для комфортной жизни. Это ещё я молодым специалистом была по распределению. Так нужны были молодые кадры. Да, можно было купить частный дом, но владение недвижимостью заканчивалось там, где начинались интересы государства. Приспичит чиновнику провести дорогу на месте твоего дома или расширить границы города, а твой дом не входит в ген. план, и поминай как звали твою собственность. Хорошо если квартирку выделят в соответствии с нормами. Только вот дом был собственностью, квартира давалась в наем…

Varya Gal (Сызрань, 1978-1979):

Когда говорят о советском качестве, я вспоминаю, как мы году в 1978-1979 получили квартиру. Вообще врачам в Сызрани квартиры давали редко и неохотно. Но папа работал в поликлинике завода "Тяжмаш" и оказался в числе последних, кто получил квартиру от этого самого завода. Потом всех врачей перекинули в общую горздравовскую очередь, она двигалась медленно, когда кому-то из медработников давали квартиру, это было событием общегородского масштаба. Но я не про вероятность получить квартиру в советское время, я о другом.
В нашей двухкомнатной квартире на улице Локомобильной в стене была трещина. Хорошая такая, капитальная. Благодаря ей у нас с соседями не было никаких секретов друг от друга. Моя кровать стояла рядом с трещиной, и мы могли с соседской девочкой разговаривать как-будто находились в одной квартире, а не в разных.
Еще там были криво приделанные раковины. Я насмешила всю семью, когда мы вернулись и стали рассказывать бабушке, как выглядит квартира: "Бабуля, - сказала я, - там раковину дядя мерил по своему кривому пьяному лицу". Слово "рожа" я тогда считала почти неприличным, поэтому выразилась культурно.