Не нравится в СССР

shortage

Дефицит


Продукты.

Дмитрий Хмелевской (Курск, областной центр в Центральном Черноземье, 1970-е гг.):

Частенько вспоминаем с женой совковые времена. Особенно, когда в очередной раз слышим, что при "дорогом Леониде Ильиче" полки в магазинах ломились от продуктов, про бесплатные квартиры и пр. Немного воспоминаний. 70-е годы. Областной центр в Центральном Черноземье. Курск. На прилавках только гнилая картошка, серые макароны, сахар, если не дачный сезон, пара видов рыбных консервов и... и всё! За маслом, причем не сливочным по 3.40, которого вообще не бывало, а "Бутербродным" по 3.10 стояли по три часа в очереди по триста грамм в руки. На рынке, если не имеешь знакомого рубщика, то купишь по рыночной цене одни кости. Помню, год наверное 77-й - 78-й. Канун Нового года, холодильник пуст. Отстояли в очереди часов пять на морозе, чтобы купить синих цыплят, умерших от дистрофии. За мясом, дважды в год, либо за 500 км в Москву, либо, за 250 - в Харьков. Как же народ выживал? Скоро пронюхали лазейку. Народ собирался на вокзале и штурмовал вагоны-рестораны, чтобы по бешеной цене купить кусок колбасы либо пару упаковок "заморозки" (готовое блюдо в фольгированной упаковке для разогрева). А ранние подъемы в 5 утра за молоком? Придешь, стоишь на морозе, вдруг крик - "Бочку повезли на Заводскую!", вся толпа бежит туда, а молочной бочки нет... "Бочку повезли на Комарова!"- опять бежишь!

Dania Yakhina (Ташкент, 1960е):

Да. Наши бочки привозили один раз, по разным адресам в одно и то же время, и они заканчивались так, что бегать за ними не было смысла. Но нас иногда спасали наши женщины узбечки, которые по утрам будили народ своим криком: "Кисли-пресни млакоооооо!" В остальном и с маслом, и с мясом то же самое. Только мы жили в окружении таких же нищих союзных республик, где не было ни Харькова, да и Москва на 2 тысячи км была дальше. Зато у нас был базар, так называемая "обжорка" в старом городе Ташкента, где можно было, прячась как подпольщик от ментов-обехеэсэсесников, и пожрать, и купить у перекупщиков уже взвешенное и упакованное мясо за 6 руб. кг. Да, в три раза дороже гос.цены с учётом зарплат советских граждан, его можно вполне отнести к деликатесам.

Irina Boguslavskaya

В точку.

Лидия Синицына:

А вот в Ярославле рядом-коммунизма не было. Все ездили в Москву и терпели там унижение. Давали норму (в очередь) и называли мешочниками.

Андрей Беляев:

Москва разделилась на естественные сектора. Я с 1976 жил на М. Сухаревской, так это был как раз домен ярославцев. Приезжали туристическими автобусами, которые парковали вдоль Садового кольца. Коренным жителям это не нравилось, но мы приспосабливались к циркадному ритму гостей. Врезалось в память, что в славные дни 19-22 августа 1991 очереди в магазин "Колбасы" между метро и "Форумом" стояли нерушимо. Мы отоваривались больше по сретенским переулкам, в которые большие автобусы не вмещались.

Jaugen Keppul:

Работающим москвичам было трудно что-нибудь стоящее купить, потому что днём всё разметали приезжие.

Андрей Беляев:

Но это явление относится уже ко времени брежневщины, когда за продуктами в Москву начали приезжать эшелонами. А в хрущёвщину мы. москвичи, прекрасно знали магазины, куда провинциалы не добираются.

Маша Шмайссер (Тольяти, 1983):

Буду делиться воспоминаниями моих родителей. Папа там служил срочную. Был день рождения одного из его друзей, и он решил к праздничному столу принести колбасу. В общем самоход в город, в продуктовый магазин. Входит, смотрит: большая такая очередь стоит, ну он поинтересовался, можно ли купить колбаски. Оказалось, что колбаса по талонам, разворачивается чтобы уйти, и тут женщины из очереди говорят продавщице: «Продай ты солдатику колбаски». Взвесила килограмм и дает, он заплатил, и потом говорит: «Спасибо вам всем большое.» Никогда не забуду - рассказывает - как они на меня смотрели.

Людмила Новикова (Москва, вторая половина 1970х - начало 1980х):

Казалось бы "сытая", "заевшаяся" Москва. Но в советские годы я никогда не ела многое из того, что потом попробовала уже после падения СССР.

Я не помню кофе, если оно и было, то редко и очень дорого. Зато был кофейный напиток из корней цикория. Тогда он казался даже довольно вкусным. Не знаю, как бы я оценила его сейчас. В основном пили чай, но хороший чай тоже было не достать. Индийский со слоном на упаковке считался самым качественным. Его давали в основном только в заказах. Заказы иногда продавали на работе. Это не то, что ты сам заказывал. Это просто набор нескольких дефицитных продуктов, которые произвольно для тебя собрали вместе. Там часто были: индийский чай, коробка конфет, банка тушенки, по-моему гречка и что-то еще в зависимости от времени. Иногда была и нагрузка: то, что есть было практически невозможно. Например, "завтрак туриста". Это тушенка, в которой почти совсем нет мяса, а в основном один жир. Когда эта банка нам попадалась, мы иногда на нем что-нибудь жарили. Но желудок даже это часто не выдерживал.

Зато консервы из лосося были очень вкусными. Но сам лосось я никогда не ела. Иногда после больших праздников в магазины выбрасывали лососевые головы. Это наши партийные начальники отмечали праздник, ели осетров, а головы продавали в магазины. Вот из них суп был великолепный. Но это было очень редко.

Помню каким праздником были глазированные сырки. Их продавали только в магазине "Диета". И иногда, когда маме случалось проезжать мимо, она покупала нам несколько штук. Какими же они казались вкусными! Я и сейчас их люблю, возможно, в память о детстве.

Ну и самое неприятное: почти за всеми продуктами приходилось стоять в очереди. Нас, детей, часто посылали в эти очереди. И как же я это не любила! Как часто там были хамство и агрессия. Причем, обхамить ни за что могли и меня, девочку. Я была довольно застенчивой и тяжело переносила это.

Сейчас думаю: ведь стояли же в основном женщины, у которых тоже были дети. Как они могли так легко срываться на девчонку лет 10-13? Но, видимо, общая замотанность, неуверенность, достанется ли то, за чем стоишь, усталость после работы давали такое раздражение.

А знаменитый крик продавщицы: "Вас много, а я одна!" - он ведь, действительно, часто раздавался. И часто бывало, что во время скандала она бросала всю торговлю и уходила. И все терпеливо ждали, когда соизволит вернуться. А когда продавщица, наконец, возвращалась, все становились как шелковые.

Masha Gracheva (Ленинград, 1970е-1980е):

В начале 70-ых в Ленинграде было относительно неплохо с продуктами. Какими-то дополнительными источниками продуктов и спецпайками мы не обладали. Я помню, что дома всегда был кофе в зернах - по воскресеньям мололи на кофейной мельнице. Был также чай со слоном. Были хорошие шоколадные конфеты, такие как Белочка - их любил мой двоюродный брат, бабушкин любимый внук, поэтому они всегда должны были быть на случай, если он зайдет. Всегда, если собирался зайти бабушкин сын - жарились отбивные (где и как она покупала такое мясо, я не знаю, но привилегий у нас не было). Сырки, сгущенка. Творог. Я помню как в молочном магазине стояли пирамиды "кофе сгущенного со сливками", и никто за него не бился. Считалось, что в магазине ничего хорошего нет. Стояли пирамиды и стояли себе. В рыбном продавалась живая рыба из аквариума. А вот году к 80-му это все стало резко пропадать и просто испарилось. Году в 1981-82 уже сбивали ноги, чтобы что-нибудь купить. А году к 1985 так вообще зубы на полку. Бутерброды с кислой капустой, больше ничего дома не было. Да еще попробуй купи хлеб, надо успеть, часа в 2 -3. Еще постой за ним в очереди на улице. Если придешь в 5-6 - никакого хлеба уже нет. Идешь из школы домой и знаешь, что дома нечего есть. И так целый день в школе голодная... И дома пусто. Был какой-то гастроном у нас на отшибе, там сохранились стеллажи коробок с геркулесом (больше ничего не было). И вот я покупала себе этот геркулес по дороге из школы и ела его до вечера. Потом и он пропал. А в магазинах поближе к метро вообще мышь повесилась.

Виктор Иокиранта (Урал):

У нас всегда так было, это в Москве или Ленинграде что-то изменилось. Голодный кошмар закончился для моих родителей вместе с крахом Советской власти. Наконец-то в продаже появились продукты, они радовались.

Виктор Иокиранта (Урал, нач.1970х):

У нас в семье, пока я жил с родителями, всегда был настоящий кофе в зёрнах. Мы мололи его несколько раз в году, на красные дни календаря. Просто так не пили. Чай не пили совсем, вместо него заваривали травы. Пузырёк с чаем лежал годы, неизвестного качества и наименования. Кофе стоил примерно 4,50-4,80 руб за кг. (Примечание: Для сравнения - батон хлеба стоил 13 коп., минимальная зарплата 115 руб/мес., а кое-где и 60 руб.) Продавался в кооперативном магазине. Затем стоимость кофе резко прыгнула до 18 руб за кг (необжареный), и до 20 руб за кг обжаренный.

Iveta Riväne (Москва, нач.1980х ):

Дефицит, вкус специфический :) Я училась в Москве (заочно). Жили на Люсиновской. Внизу был магазин, где дефицит - кофе, конфеты, финский сервелат покупали по воскресеньям. Вспомнились колбасные электрички. Как-то надо было съездить во Владимир к знакомым. Отправилась с Курского вокзала. Вот тогда впервые и единственный раз в жизни пальто осталось без пуговиц ...

Ольга Харитонова (Тула, 1964 и немного позже):

Воспоминания моего детства. 1964 год, второй класс. Перед школой (училась во вторую смену) я должна была пройти занять очередь за хлебом, потом меня заменяли родители.

Хлеб был только серый. Белые батоны привозил отец из Москвы, из командировки.

Из более поздних воспоминаний. Как был решен в г. Туле (где мы жили) вопрос со снабжением продуктами - были пущены электрички до Москвы. Появился анекдот: "Что это такое - длинное, зелёное, пахнет колбасой. Ответ - электричка из Москвы"

Екатерина Кулябко:

С детского сада помню: "электричка Москва-Тула."

Сергей Яковлев (Москва):

Давка в этих электричках была ужасная. Всегда старались сесть на Каланчевке чтобы сесть (если прорвешься), на Курском уже все было забито.

Alex A.Piams (Москва, 1970е):

А к нам в Москву по субботам в 70-х приезжали автобусы из Коломны, Луховиц, Озёр. Скупали варёную колбасу. По субботам в продуктовый мы не ходили.

Андрей Марчинко:

Спички в нагрузку помню:)

Алиса Чижик:

Спички еще ничего, пригодятся... в книжных, если покупаешь хорошую книгу, к ней "нагрузка" - что-нибудь партийно - прполетарское - нечитаемое... конечно, сразу в макулатуру.

Inna Vokler (Москва, Гольяново, 1978):

Дело было в московском довольно пролетарском районе Гольяново. 78-й год. Мамы с колясками рыщут по окрестным магазинам в поисках еды. Сбиваются в табуны, одна около магазина пасет детей, остальные в очередях. Помнится, пару раз удалось разжиться молодыми индейками. Разделывали и в морозилку. Хватало надолго. Вкусное (как сегодня кажется) было мясо. С коляской ходить удобно - всю добычу можно было разместить на сетке и не тащить в руках. На Юго-Западе не было ничего. На работе народ был счастлив купить синих кур - кожа да кости. Ровно тогда приспособилась варить холодец из куриных лап. У этих бедолаг лапы были большие и довольно мясистые. Жарили цыплят табака, косточки были вкусные). Самое обидное было то, что приезжие считали, что мы буржуи, а мы днем на работе сидели, а к вечеру в магазинах было пусто.

Лидия Синицына (Ярославль):

Может быть, и считали. Но если бы вы знали, как безнадёжно было в городах поблизости от Москвы! Мы жили в Ярославле и, буквально, под окнами паслись стада коров. Но молока в городе не было.

Елена Юккина поселок в Карелии, нач. и серед. 1980-х):

Я помню говядину. Её "выписывали" на меня, т.к. у меня была аллергия и мне в "закрытом" магазине "отпускали" говядину, гречу и масло сливочное. Сколько по количеству не помню, но помню само мясо. Оно было чёрно-синего цвета. Оно было ужасное. Мама его вымачивала в воде, потом невозможно долго варила. В сыром виде его не могла перемолоть даже мясорубка. Но его цвет.... И нам завидовали, что мы могли получить хотя бы это... У моей бабушки во дворе дома был детский сад. Воспитатели выводили детей на прогулку, а сами бежали в магазин. Он был с другой стороны дома. И весь дом обсуждал, что они во время работы детей бросают и в магазине в очереди стоят.
Конечно, это не правильно, ну а что им оставалось? Если Привоз молока и хлеба в это время, а потом не будет. И вся семья останется без еды? Это один большой дурдом... Где все друг другу завидуют...

Masha Gracheva (Ленинград, примерно 1982):

Я однажды видела чудо. Шла из школы году в 1982 примерно, заглянула в мясной магазин (я всегда заходила всюду, чтобы придти сказать бабушке - что где дают, тогда она быстро шла туда). Так вот, там не было ни одного человека вместо толпы и драки, зато в витринах лежали куропатки! Другая дичь в перьях и с глазами из ягод и разложена травка вокруг! Крольчатина и шикарное мясо! И ни одного человека! Продавцы стояли - в белых фартуках. Я не знаю, почему меня туда пустили. Видимо ребенок с ранцем не внушал опасений. Бабушка сразу пошла, там было уже наглухо закрыто. (Днём). Завтра все было как всегда, одни кости. Ей потом кто-то сказал, что была проверка из правительства. Но вот почему народ туда не ломился, я не знаю. Мы потом, когда ходили в этот магазин с бабушкой, я всегда ей показывала - вот в этой витрине лежали птицы в перьях! На меня люди косились, как на сумасшедшую.

Анна Богатырева (Волгоград, примерно 1980):

Еще немножко о дефиците или Квест для бабушек и внуков.

Квест был на самом деле для бабушек и их внуков-дошкольников, с которыми эти самые бабушки сидели. Школьники не годились, потому что им надо в школу. Действующие лица: баба Аня (моя бабушка по материнской линии), баба Тома (сестра другой моей бабушки, по отцовской линии), многочисленные внуки бабы Томы.

Итак, раннее утро. Баба Тома бежит в магазин неподалеку от ее дома. Возле нашего дома ловить просто нечего. Баба Тома занимает очередь, пишет номерок и звонит бабе Ане. Баба Аня в это время отправляет меня в школу и бежит в магазин возле дома бабы Томы (километра два) отмечаться. Баба Тома в это время летит домой, на пятый этаж, поднимать своих внуков. Пока баба Аня стоит в очереди и время от времени отмечается (а следующий от нее человек отстает не на один номер, а сразу на три или четыре, о чем заранее позаботилась баба Тома), баба Тома летит с пятого этажа со своими едва проснувшимися внуками в очередь. Баба Аня держит оборону. "Вас здесь не стояло" не прокатывает, т.к., напомню, когда баба Тома становилась в очередь, она назвала следующему номер на четыре больше, по числу планируемых внуков. Потом баба Аня и баба Тома берут дефицит (сахар, например, или масло, в доталонную пору), делят его по-братски и довольные расходятся по домам (бабе Ане, напомню, топать километра два). Областной центр. Город-герой Волгоград. Примерно 1980 год. Баба Аня и Баба Тома - две женщины под шестьдесят, обе фронтовички, с не очень здоровыми ногами.

Выглядит смешно и здорово. Азартно, я бы сказала. Только почему-то плакать хочется.

Вы, молодежь, удивитесь: зачем внуки бабы Томы нужны в этой схеме? Отвечаю: в пару крохотных детских рук дадут еще 2 кг вожделенного сахара, или еще 200 г вожделенного масла, или не помню сколько, один кг или полкило вожделенной колбасы. Этого хватит на семью одной дочери бабы Томы, другой дочери бабы Томы и еще дочери бабы Ани. Самим бабе Томе и бабе Ане может и не хватить... Но они и не претендуют. Они сварят кастрюлю борща для внуков и кастрюльку пустого супчика для себя.

Irina Boguslavskaya:

А потом выросшие внуки хлебнут стояния в очередях для своих детей...

Анна Богатырева:

Слава Богу, нет. Каждый раз, заходя в магазин, вспоминаю дорогих моих бабулечек и покупаю то, что мне нужно, и столько, сколько нужно. И вспоминаю совсем уж поздний совок, когда очередь была признаком, что в магазине что-то есть. Если нет очереди, то нет НИЧЕГО, кроме морской капусты.

Пётр Дубов:

Да, так и было

Андрей Беляев:

Читаешь посты про подвиги по части снабжения и замечаешь одну странность. Вспоминают, с какой удачей, изобретательностью, отвагой удалось прорваться к прилавку, а то, что за синих кур приходилось платить, об этом не вспоминают. И глагол "дают". "Кур дают!"- это главное, дают как бы бесплатно.

Irina Boguslavskaya:

А еще вопрос:"Ты можешь достать...(нужное вставить)?" Не купить, а "достать"...

Алиса Чижик:

Верно, "купить" редко говорили... о большинстве товаров: ”достать”, ”привезти” (если из командировки, например)... а на прилавок : "выбросили", "дают" и т.д.

Андрей Беляев:

Между "дают" и "выбросили" есть очевидная семантическая разница. "Выбросили" - одномоментное и неожиданное (для рядового покупателя) появление редкого товара, сравнимо с выбросом газов Везувия. "Дают" может относиться и к неожиданному, и к регулярному появлению товара.

Dimcha Antikomintern (Москва):

Еще был примечательный термин:
ВЫКИНУЛИ или ВЫБРОСИЛИ некий товар. А к мясу и прочим весовым товарам полагался еще и довесок, который в случае мяса (типа "суповых" костей, мослов, жил, плевы) оплачивался по той же цене, ибо взвешивался совместно.

И очередей при покупке обычно было ТРИ, поэтапно:

1) завесить (выписать/отложить) у прилавка,

2) в кассу - оплатить,

3) к прилавку - получить.

Анна Богатырева (Волгоград):

Тоже помню. И касса работала быстрее, поэтому от прилавка бежит через некоторый прогал, но это уже ничто по сравнению с экстазом: ХВАТИЛО!

Римма Покайнис (Кировская область, маленький районный городок, 1960-е годы):

Прилавки магазинов пустые. В каждой семье есть коза, в некоторых многодетных семьях держат коров. На краю города небольшой дикий лес с большим глубоким оврагом, там обычно выпасали стадо домашних животных. А в середине 60-х годов в СССР началось уничтожение личных хозяйств. И наш обыкновенный лес объявили парком и запретили выпасать там скотину. Под пастбище выделили луга на другом краю города за рекой, за 4 километра от наших домов. Все козы и коровы пошли под нож. Молоко стало дефицитом. На весь город был один молочный магазин. Очередь занимали с 7 часов утра, молоко привозили в 10-11 часов. Женщины- добровольцы разгружали и затаскивали в магазин тяжеленные бидоны с молоком. За это они имели право без очереди купить себе молоко. (Примечание: В 1958 году 20 августа было принято постановление ЦК "О запрещении содержания скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках". Вероятно, это имеется в виду)

Irina Boguslavskaya (Ташкент, 1986-1987):

В 7 утра? А в 3 утра? С 10-литровым бидоном по гололеду? Да-да, в Ташкенте такие зимы бывали. А сыну - 6 месяцев, нужно молоко на каши. И стоишь на улице, замерзаешь, ждешь. Если появишься к открытию - очередь дикая, несколько фляг - за минуты, и все!!! И несешь молоко, нацепив на бидон сверху резиновую крышку-самоделку, чтоб, не дай бог, если упадешь, не разлилось все!

По сейчас, живя в благополучной стране уже 22 года, дергаюсь, если что-то заканчивается из жратвы...в генах, блин!

Inna Vokler:

Да, еды в наших холодильниках всегда больше чем у американцев. Запасливость в генах. (Примечание: это уже про наше время, 2010-е)

Irina Boguslavskaya:

Не только еды... у меня запас бытовой химии на полгода вперед... блин! Самой противно! И вот это гнусное беспокойство не отпускает...если кончается что-то...пока не куплю-не успокоюсь. ШизА.

Inna Vokler:

Белье, посуда, удобрения, плитка с баллонами. Смешно звучат призывы приготовиться к резкому ухудшению погоды. Всегда готовы!

Dania Yakhina (Ташкент-Лабзак, конец 1950-нач.1960-х):

Родилась при Хрущеве, и всё детство прошло при нём "родимом". До сих пор помню партийные пленумы, где он выступал по радио, ТВ у нас появилось дома только в 64, уже после него. Как был шутом при Сталине, таким и остался, т.к. ввиду детского возраста ничего не понимала, о чём он говорил. Но помню, как весь Пленум гоготал и хлопал в "одобрямс". И вот эти одобрямсы наодобряли ситуацию, что не стало хлеба. Росла я в старом городе, был двор, купленный ещё моим покойным дедом, который вывез свою семью из Пензы в голодные 30-ые, а потом добирались остальные выжившие голодающие родственники. Многие, оклемавшись, нашли себе другое жильё. Одна семья, родственники по деду, так и остались в этом дворе, построив себе домик. Были в этом дворе мои двоюродные и троюродные братья с сёстрами, но все они были в возрасте школьном, кроме меня. Поэтому бабушка будила меня рано утром раньше всех своих внуков и отправляла в очередь за хлебом. Однажды, как всегда отправив в магазин, она дала мне 50 копеек. Я, шестилетняя, перепрыгивала арык (канавку) и играючи уронила монетку. Как я горько плакала, но не из-за денег, а из-за того, что очередь-то была "живая", и если я вернусь за деньгами, то и очередь потеряю, и вряд ли всё-равно хлеб достанется. Так с 6 лет и выросла, и повзрослела в очередях. Потом были "одобрямсы" при Брежнёве, Андропове, Черненко..., есть они и сейчас. Ничего не изменилось. И считаю, что не сталины, горбачёвы главные виновники нашей собачей жизни, считаю, что самые главные преступники это те, кто в зале хлопают в ладошки и голосуют "одобрямс".

Irina Boguslavskaya (Ташкент, нач.1960х):

При Хрущеве была слишком маленькой, но помню, как бабушка говорит кому-то, что появился белый хлеб в магазинах.

Dania Yakhina (Ташкент, конец 1950х-нач.1960х):

Мы, дети, этот белый хлеб ели как пирожное.

Пётр Дубов:

Да, так и было, как пирожное ели и то только по великим праздникам.

Rushan Yakubov:

Зато мороженое было вкусное, и квас по 20 коп.

Елена Юккина (поселок в Карелии, серед. и конец 1980-х):

Ага, помню эти рассказы в детстве, что где-то есть вкусное мороженое. У нас оно бывало раза три в магазине (за всё моё детство). Очередь по всем правилам. С ночи. С трёхлитровыми банками. Уже в конце восьмидесятых ездили в гости в Питкяранта, там возле дома было кафе-мороженого, и в нём, действительно, было мороженое! Это был шок. ((( Про вкус писать не буду, потому что оно было вкусное только от факта своего существования. Да и на фоне ирисок "кис-кис" трудно найти что-то невкусное.

Dmitry Karpinsky (город Кинешма, лето 1987):

Приехал по делам. Пытаюсь найти что-нибудь поесть. Захожу на городской рынок. Он - пуст. Вообще пуст! Стоит одна убогая старушка и продаёт ... стакан земляники. Добрые люди направили меня в ... ресторан на дебаркадере на берегу Волги. Подхожу.... гремит музыка. В меню ресторана-- пиво и чёрный хлеб. Больше -- ничего! От слова "вообще". Замечательные кинешемцы посоветовали найти подход с тылу😊 Есть мол, секретная столовая для работников железнодорожного депо. Надо зайти со стороны ж/д путей. Нашёл! За двойную цену продали 200 грамм варёной колбасы, пол буханки хлеба, а на "запить"-- сливовый сок. Но сок надо брать целую трёхлитровую банку...

Tanechka Tanyusha:

Вся жизнь прошла в очередях, в поиске чего-нибудь съедобного! После работы никто не ехал домой, а ехали по магазинам! Покупали все подряд, что продавали, а вдруг пригодится. Или обменять потом на что-либо нужное.

Masha Gracheva (Ленинградская область, Приморское шоссе, 1977 г.):

Помидорная идеология. Когда мне было четыре года, мы с бабушкой отдыхали в ведомственном Доме Отдыха. Кормили там, в том числе, супом Консоме и цыплятами По-Гавански в белом соусе, то есть относительно разнообразно и питательно. А все отдыхающие были знакомы, так как работали в одной сверхкультурной конторе.

Как-то мы прогуливались с бабушкой по центру поселка Репино, и вдруг наш советский глаз-тысячеглаз поймал нечто неординарное, а мы обе дружно не поверили сами себе. Овощной ларек был открыт, в его окошке торчал продавец, а вокруг продавца были насыпаны красные горы толстых помидоров. Продавец сидел - а покупателей не было!

"Не может быть, - сказала бабушка,- чтобы просто так продавались помидоры. Нет очереди, толчеи и криков, а помидоры есть. Так не бывает! "

"Черт, - вдруг расстроилась бабушка,- а ведь я не взяла с собой кошелек". Она схватила меня крепко за руку и поволокла домой за деньгами. Идти было далеко.

Когда скандинавской ходьбой мы вошли на территорию Дома отдыха, на дорожке нам встретилась жена соседа Кульчицкого. "В Репино-Центр помидоры продаются просто так, без очереди - сообщила ей я - а мы забыли дома кошелек". Жена соседа развернулась, махнув нам круглой прической животного Альпака: "Сема! Собирайся немедленно!!! В Репинский ларек завезли помидоры!"- завопила она мужу в кружевные занавески. Бабушка потащила меня дальше, она уже давно запыхалась и устала.

Уборщицина дочка Наташа рисовала на земляной дорожке классы палкой и уже приготовилась прыгать. "А мы с бабушкой идем в центральный ларек помидоры покупать, там их много - бери сколько хочешь и без очереди,"- сообщила ей я. Наташа отшвырнула палку и побежала по дороге. "Мамаааааа,- орала она на бегу, - в Репино-Центре помидоры продаются и людей нетуууу!!!!!"

"Да замолчишь ты или нет! Хватит уже болтать!"- совсем рассердилась на меня бабушка, а мы уже подошли к нашему дому. У соседнего крыльца сидела на лавочке почетный музыковед Бронислава Константиновна и томно смотрела в облака. Приближался парад планет, и в связи с этим событием, идущим вразрез с генеральной линией Партии, у нее третьи сутки был упадок душевных сил. Она, как хищный паук, хапала в ловушку каждого проходящего и делилась болезненным восприятием мирового устройства. Шансы спастись от нее были минимальны.

Я попыталась быстро проскользнуть мимо, но она цапнула меня за платье. "Посиди со мной, деточка, - лукаво проныла она.- Ты знаешь, сегодня в столовой на обед будет какое-то необычное блюдо. - Она крепко держала меня за подол. - Кажется в меню оно называется кикИ-бабА" - сообщила она громким таинственным шепотом в мое ухо.

«Люля-кебаб оно называется, - сказала я. - Извините, пожалуйста, мне нужно идти. Мы с бабушкой идем за помидорами в Репино-Центр, там очереди совсем нет. Мы только вернулись за кошельком.”

"О, как это интересно, деточка, а правда там совсем-совсем нет очереди? - оживилась Бронислава Константиновна. - Ах, если б можно вернуть годы и здоровье, я бы обязательно купила бы кило два или даже три" - сообщила она облакам, потом вдруг встала и, громко зацокав железной тростью, побежала к своему дому, напрочь забыв ( о, радость!) обо мне.

А моя бабушка устала. И шли мы обратно к ларьку с помидорами медленно. С пол-пути она сунула мне кошелек и велела бежать вперед, а сама шла далеко позади. Когда мы повернули уже на соседнюю с ларьком улицу, то неожиданно увидели длинный, орущий людской хвост. В хвосте виднелись мрачные лица отдыхающих нашего Дома отдыха.

”Больше двух кило в одни руки не давать!” - кричала жена композитора Кульчицкого.

”Это с чего еще? Не порите чушь!” - возмущалась ей в лицо пожилая дочь музыковеда Вертихвостова, стоящая впереди нее.

”Много хочешь - мало получишь,” - уверенно и не к месту резюмировала фельдшер нашего Дома отдыха.

Помидоров нам, понятно, не хватило.

Владимир Смирнов (Город Куйбышев,ул.Стара Загора, 1979):

В магазинах только килька и подсолнечное масло. Я работал в тресте Оргхим и объездил весь СССР, хорошо со снабжением было только на Украине и в Прибалтике.

Людмила Новикова:

Я бы сказала не "хорошо", а " получше".

Татьяна Литвинова (Пятигорск, Ставропольский край, 1970е):

Очень вкусный был пломбир. Потому что вкусных вещей вообще было мало. Выбор небогатый. Конечно, дети любили ту вкусную вещь, которая была. Да и мороженое вообще продавалось одного-двух видов, вот все и запомнили пломбир. (Когда папа принес мне первую жевательную резинку, кем-то привезенную из-за границы, от нее уже половина была откушена. Потому, что мама ее тоже никогда не пробовала.)

Леонид Каверин (Москва, 1970е-1980е):

Да больше двух - это точно: эскимо на палочке, трубка "лакомка", в стаканчике, в стаканчике фруктовое и т.д.

Анна Богатырева (Волгоград, начало 1980х):

У нас был пломбир в вафельном стаканчике за 18 копеек, с наполнителем за 15, молочное по 10 (в картонном) и плодово-ягодное - редкая дрянь в бумажном стаканчике, тоже за 10 коп. На палочке не было ни разу. Покрытого шоколадом - ни разу. Мороженого был только один вид за один раз, редко два. Иногда купишь не в первом магазине, а три-четыре обойдешь.

Мария Белкина (Тюмень, 1978 или 1979):

Хлеб был не всегда. В 1978 или 1979 году в Тюмени НЕ БЫЛО хлеба! Просто не было несколько месяцев - свой хлебокомбинат был закрыт на ремонт, других вариантов снабжения не оказалось.

Владимир Король:

Продовольственные заказы также разыгрывали в подразделениях на работе.

Елена Шишова:

Да! Было такое. Даже вспоминать об этом противно.

Анастасия Куликова:

Разыгрывали заказы, точно! Мама рассказывала. И кассу взаимопомощи.

Igor Caravan:

Никогда не забуду килограммы пшена. И запрет принимать участие в розыгрыше заказа с колбасой потому, что месяц назад выиграл с рыбой и 10 кг круп в нагрузку.

Анастасия Куликова:

Вы мне другое скажите. Как, блин, и когда советские люди покупали продукты? Я работаю с 9 до 18, и меня дико, неистово бесит очередь в супермаркете. И вообще постоянная необходимость что-то покупать. И это при том, что в магазине есть все - от хлеба до ананасов. Как люди успевали и работать, и семью снабжать? Особенно те, кто работал с 9 до 18. У моих родителей был сменный график.

Вадим Денисов:

Плохо успевали, чо уж. Кстати, многое зависело от категории снабжения вашего населённого пункта. От этого напрямую зависел ассортимент и частота "выбрасывания дефицита".

Михаил Чепик:

В Москве были "заказы" - чем закрытей или престижней контора, тем лучше. В обеденный перерыв ещё. В выходные. А после работы и в Москве было пусто, ибо туристические автобусы из Рязани хорошо знали точки посещения достопримечательностей.

Вадим Денисов:

У нас в Новосибирском Академгородке тоже были "заказы" - я же и говорю, многое зависело от категории снабжения. СО АН и Сибакадемстрой жили получше прочих...

Tatiana Tutaeva:

Пенсионерок и неработающих тетей кляли работающие соседки: «Пришла пораньше, к пяти, так уже пустые полки - эти успели все расхватать.)) «Окно в Париж» - Как в очередь, так Огурцовы, а как Париж - так вот вам?!» «Служебный роман» - бегом в магазин в обеденный перерыв. «Я здесь СТОЯЛА!!!!» «Гараж» - - Уберите вашу рыбу, она воняет! - Ага, покупалась во время работы.)

Helena Pociechina:

Продукты покупались по-разному. Например, в военном городке мясо продавали по килограмму на семью два раза в неделю. В больших городах профкомы организовывали "заказы" для сотрудников - график разный, к празднику заказы были всегда. У кого-то продукты покупали бабушки, из них, в основном, и состояли очереди. Мы с мамой (в Минске) прочесывали район на расстоянии примерно 5 км от дома в поисках мяса в воскресенье с утра (к открытию магазина в 9 утра уже выстраивались очередь), в каком-нибудь из 5-7 продовольственных всегда удавалось купить мясо (естественно, только мороженое) или курицу, рыбу - вдвоём можно было купить больше, потому что существовали "нормы отпуска продуктов в одни руки". В Белоруссии и на Украине горожане имели деревенских родственников, которые - все! - держали свиней, жирных, потому что сало проще хранить и готовить пищу на сале или с добавлением сала дешевле.

Наталья Сорокина:

Стояли в очереди после работы за всем, а продавщица двигалась как сонная муха.

Pavel Raysin:

А еще не забывайте, в СССР огромное количество людей числилось номинально, зевали, вязали и решали кроссворды целыми днями на работе: "Чтобы мы не хулиганили на улицах, нас надо куда-то собрать. Вот нас и собрали и назвали КБ"
Так вот, сонмы этих конторских теток выскакивали в рабочее время по магазинам и успевали постоять в.очередях.
Мой друг, действительно толковый инженер-конструктор в НИИИЭХАИ, 12 лет (!) работал по совместительству учителем черчения в соседней, школе и никто ничего не узнал!
Он с утра вешал пиджак на свой стул, перебегал двор и делал в школе урок или два. "А где Семен?" - а вон пиджак висит, наверно, в цех пошел... И так 12 лет.
Вы считаете, такие возможности это плюс системы?
Это называтся, вообще-то "скрытая безработица".

Яна Багрянцева (Новосибирск, конец 1970-х):

Жили в Академгородке, отец - учёный. Никому нафиг не нужный, патентов пачка, можно было туалет ими обклеить, как герой одного фильма и сделал. Ну, да не об этом.

Жители городка получали "заказ" - отрубы мороженного мяса. Нас весь Новосибирск за это ненавидел. "Интеллигенты сраные". Так вот, потом, случайно с женой рубщика этих туш мама пообщалась - мясо было проштамповано 1953-1956 годом! Из запасников нам, "избранным", его доставали. В конце 1970-х. В шоке я поделилась с бабушкой этой информацией. Она грустно улыбнулась: "А ты не знаешь народной частушки? Когда Ленин умирал, Сталину наказывал - много хлеба не давай, а мяса не показывай". Это мне сказала бабуля, которая в 13 лет стояла за станком и точила для фронта снаряды. И, конечно, ни до каких "почестей ветеранам" она просто не дожила, здоровье не позволило.

Юрий Власов (Орловская глубинка, 1975):

Вспоминаю: 1975 год, Орловская глубинка. Раз в несколько дней специальный мужичишко привозит со станции хлеб в телеге. Женщины смотрят на дорогу, терпеливо ждут, а потом как воробьи облепляют ту телегу. И как подобострастно они смотрят на мужичишку!

Игорь Лайнер (Иркутск, 1989):

1989 г. Иркутск. Самое голодное время на моей памяти. В магазинах пусто, от слова совсем. Люди блуждают по пустым храмам торговли в тщетной надежде найти хоть что-то съедобное. Продавщицы скучают. В один из таких дней я зашел в "овощной", где кроме запаха гнилой картошки ничего меня не ожидало. Даже самой картошки, хоть бы и гнилой. На одной полке пылились трёхлитровые снаряды берёзового сока. Порадовали только нарядные ценники моего собственного дизайна. Такие ценники украшали все овощные иркутской области и были предметом моей гордости (ха-ха). На ценниках был целый натюрморт: красные (!) помидоры, лук репчатый, капуста, морковка, и т.д. Ну да ладно, это так, лирическое отступление. По пустой торговой точке кроме меня уныло прогуливались три-четыре хорошо одетые женщины. Дело было ближе к вечеру, и это явно были тётеньки, зашедшие в магазин после работы, надеясь найти что-то, чем можно покормить мужа, а если повезёт, то и детей. Была поздняя осень, и некоторые были в красивых кожаных перчатках. Что-что, а одеваться тогда старались достойно любой ценой. Это была всеобщая навязчивая идея. Так вот. Внезапно открылась шторка из подсобки, и нетрезвый грузчик в старом ватнике вкатил в зал небольшую тележку с полугнилой морковью. Полугнилая в этом случае не метафора. Она действительно была гнилой на 50%. Кроме того вперемешку с комьями сырой земли. Женщины мгновенно среагировали и, отталкивая друг-друга, ломанулись на своих высоких каблуках к тележке, так что я сразу понял, что у меня шансов нет. Я просто стоял и смотрел. Смотрел и запоминал. Эти несколько пар рук в дорогих перчатках рвущие друг у друга гнилую грязную морковь. Метафора тошнотворного унижения. Я повернулся и поплёлся домой. По дороге остановил такси и купил у водителя бутылку водки за тройную цену.

Алла Рябцева (Иваново, 1985):

В Киеве никогда такого не было, чтобы вообще не было в магазинах продуктов. Перебои были, дефицит был, но чтобы вот так совсем ничего, такого не было. Мои воспоминания, 1985 год, ездили в гости к родственникам в Иваново. У тёти муж был военным, поэтому её туда занесло. Вот тогда я впервые узнала, что значит пустые магазины. Гастроном - пусто, вообще пустые полки, прилавки. Если у нас в маленьких городах говорили, что в магазине кроме макарон и подсолнечного масла ничего нет, в магазинах Иванова действительно не было ничего. И только в углу был отдел кулинарии с винегретом и студнем. Из чего был сварен тот студень, боялась даже представить. Но люди это покупали. Больше купить было нечего.

Yuriy Belimenko (Харьков, Волгоград, конец 1970-х):

Моя жена, ещё школьницей, поехала со своей мамой на экскурсию из Харькова в Волгоград. Это был конец 1970-ых. Харьков тогда был не рай на земле. Но по сравнению с ним Волгоград был просто пустым, имеется ввиду магазины. Особенно продовольственные. Мама моей будущей супруги чуть не плакала: Как же так? Город-герой, так настрадался, а такая бедность. Воистину "голодающее Поволжье".



Промтовары.

Людмила Новикова (Москва, конец 1970х-нач.1980х):

Первое, что приходит в голову, когда думаю об СССР - это дефицит. Сколько времени, сил и нервов тратилось на добывание многих продуктов и товаров. И это в "сытой", благополучной Москве.

Мы жили бедно, поэтому когда была необходимость в "большой" покупке (пальто, сапоги и т.д.) у нас было 2 проблемы: первое - достать или накопить деньги, а второе - найти эту вещь. Многие вещи в Москве были, но качество! Надо было найти что-то более-менее приличное и темных цветов, чтобы не пачкалось быстро. Ведь если испачкается пальто, придется скоро покупать новое.

А покупка чего-то реально большого была настоящим событием.

Когда мы переехали, надо было купить мебель для кухни. Мы недели полторы ездили отмечаться в очереди. В магазине "выбрасывали" мебель раз в несколько дней, ее тут же раскупали, но при этом проходила только маленькая часть очереди, остальные ждали дальше. Отмечаться надо было рано утром, днем и вечером. Нас было трое в семье, и мы распределились. Мне, к счастью, достался вечер. Т.к. я "сова", вставать ни свет ни заря и ехать туда до работы было бы вообще кошмаром. Но и вечером после работы ехать на нескольких видах транспорта и практически терять весь вечер в течении полутора недель было не сладко. И нельзя было туда опоздать ни в коем случае - выбросили бы из очереди, и я бы всех своих подвела.

Наконец, в день "Х", мы приехали к магазину все вместе: в общей давке надо было отстоять свою очередь, моментально выбрать из нескольких вариантов один (к счастью, в основном мебель была вся однотипная) и договориться о доставке.

Иногда некоторые товары выбрасывали на работе, но у нас это было очень редко. Помню как-то привезли итальянские сапоги, и мы все за ними давились. А потом с торжеством несли добытую с боем пару. Эти сапоги я долго потом носила.

Георгий Васильев:

Слово "купить" не использовалось в речевом обороте применительно практически ко всем товарам широкого потребления. Было слово "достать".

Ася Кулагина:

Дефицит, это одно из самых ужасных воспоминаний. Причем такими они стали теперь, когда его не стало, а тогда жизнь, полная унижений, казалась нормальной. Жизнь в бесконечных очередях казалась нормальной! Бои за что-то, вдруг "выброшенное" - нормальны! Про ужасы заграницы каждый вечер в программе "Время", а как там оно на самом деле знали единицы. Как можно по этому тосковать???

Марк Емельянов: (Ленинградская обл., 1980е гг.):

Австрийские туфли Hoegl мама в 80х купила в сельмаге в Ленобласти. Что они там делали в окружении примусов и вёдер - никому не известно.

Iveta Rīvāne:

В сельской местности снабжением занимался райпотребсоюз - снабжение другое. В Латвии тоже мы ездили по деревням за дефицитом...

Марк Емельянов: (Таллин, Питер, конец 1970х гг.):

Вот да. Хотя, в Балтийских республиках при этом в целом и так было немного лучше, но как-то странно - из Таллина мама привезла немного еды (по-моему сыр, мне было меньше 7 лет) в конце 70х и детские игрушки. В Питер!

Римма Покайнис: (Кировская обл., небольшой районный центр, 1970г.):

В 1970 году к 100-летнему юбилею продавались тетради, альбомы с изображением Ленина В.И. Для черчения не было абсолютно никакой бумаги, поэтому мы на уроках черчения использовали альбомы для рисования. Я на обложке своего альбома на лысине Ленина написала свою (длинную) фамилию. А когда сдали альбомы на проверку и на следующем уроке их раздали, то мне альбом не дали. На вопрос—где мой альбом, учитель сказал— после урока получишь. Позже он мне вернул альбом без обложки и сказал: — Ты знаешь, что бы с тобой было за это несколько лет назад? Больше так никогда не делай!

Варвара Ольга Каменских (Москва, конец 1980-х):

Пальто, детские-подростковые пальто конца 80-х - они весили по 3-4 кило, они были абсолютно бесформенны и жуткого цвета. Когда мое серое пальто с бомбошками и воротом из искусственного меха, который почти сразу превратился в подобие валенка, когда еще старшая сестра его носила, в школьной раздевалке просто располосовали бритвой - мама плакала и возмущалась, она сама работала в этой школе (но мне не разрешала раздеваться в ее кабинете - я должна была быть как все, чтобы ее не запятнать), а я ... начала надеяться, что можно будет курточку попросить, вместо этого чудовища - 10 см ниже колен, колючего, пахнущего умершим верблюдом... хотя маму было очень жаль. Пальто дорогое, долгая очередь в ЦУМе, да еще с ним доедь на окраину города в переполненном автобусе...

Наталия Белякова:

Я тоже своего верблюда помню(( и еще оленью шапку, которая нещадно лезла(( Hо принес-то ее отец(( Приказ - носить до посинения:) Пальто мне купили в Детском мире в мальчуковом отделе… А я ведь девочка ...

Анна Богатырева:

Мне шили шубу в ателье из бабушкиной шубы. Из искусственной цигейки. Мы их звали натуральными чебурашками. А пальтишко у меня было до этого куплено на вырост, а потом снизу надставлено мехом. Носила пальто с пяти до восьми, как раз когда растет ребенок.

Masha Gracheva (Ленинград, Гостиный Двор, примерно 1986 год):

Советская торговля. Не знаю, как в других городах, а в Ленинграде поиск осуществлялся по схеме "поеду по магазинам, может быть, что-нибудь где-нибудь дают". То есть чаще ехали покупать не конкретную вещь, а что попадется. Конечно, бывали походы в магазин с конкретной целью, но намного реже. Например, женские элегантные вещи, такие как сапоги на шпильке, было очень сложно отыскать, победить противников в очереди и купить. А вот, как помню, драповое пальто с каракулевым воротником для бабушки мы ездили покупать не участвуя в магазинных боях. Приехали, выбрали, чинно примерили и купили. Также спокойно мы покупали и новую сумку для бабушки, большой коричневый ридикюль.

Но так было в начале 80-ых. Ближе к середине и драпа уже было не поймать.

Конечно, в отделах Гостиного Двора не было совсем уж пусто — там висели, лежали и болтались на плечиках убогие товары народного потребления, по всей видимости призванные воспевать великолепие выжженной земли Мглистых Гор. Отряды покупателей вскользь бросали взгляд на товары, целеустремленно сжимали в сумках кошельки и, продолжая охоту, шли дальше.

Советские граждане уверенно двигались по коридорам и торговым залам, словно ищейки, взявшие след. У них немедленно обострялся нюх, слух и ночное зрение. Они жаждали увидеть хоть какие-нибудь признаки слабенького дыхания на зеркальце, что ЧТО-ТО вынесут и ЧТО-ТО начнут продавать. На галереях тут и там стояли пустые столы. Возможно, там ЧТО-ТО КОГДА-ТО продавали. Позавчера, например, или месяц назад. Иногда некоему уставшему покупателю вдруг мерещилось, что именно здесь свершится великий АКТ ПРОДАЖИ. Трикотиновых кофточек, например, древесно-стружечных советских джинс или квадратных обкомовских ушанок.

Покупатель застывал около подозрительного стола словно пионерка на заводских танцах, молча вставал у стеночки и загадочно чего-то ждал. Сейчас же к нему пристраивались такие же жаждущие покупок личности, подозревающие, что тот осведомлен о чем-то сакральном, поэтому именно здесь и стоит. Так образовывалась очередь, ведущая к пустому столу. Часто, постояв с часок, все так и расходились. А иногда, действительно, к сильному ликованию общественности, к столу приходили высокодуховные девушки в фирменных халатиках Гостиного Двора и приносили, например, стопку детских клетчатых пальтишек с ремешком.

Сергей Савчук:

Такие "столы" были в Питере и Москве. В других городах только по блату и из-под полы трудно было купить...

Любава Булгакова (Москва, 1974):

В третьем классе я нашла в парте фломастеры, они не писали уже, но были такие красивые, яркие. Это была диковинка, редкость, о таком и не мечтали. Я их взяла и гуляла с ними по улице, просто держа их в руках. Вечером увидела мама и велела мне вернуть их туда, где взяла. Я вернула. Никому даже в голову не пришло, что их просто кто то выбросил. В 1974 году невозможно было такое себе представить. Так грустно это вспоминать, несчастный народ лишенный обычных вещей и радостей.

Елена Юккина (Карелия, первая пол. 1980х):

Кстати, да, фломастеры! Мы их заливали или одеколоном, или водой, что было. Они продавались редко и уже засохшие. Ходили легенды, что есть наборы по 24 цвета и в тех наборах есть и розовый, и золотой. Мы, конечно, верили, что есть этот волшебный мир с фломастерами по 24 цвета...продолжая заливать засохшие фломастеры и точить карандаши. Мелки восковые тоже были "супер качества", я была уверена, что они вообще не пишут.

Мария Савельева:

Мне папа привез в подарок из ГДР. Я долго не решалась ими рисовать.

Любава Булгакова:

Да, заливали одеколоном, но эта история была ещё до того, как появились в продаже они вообще. Просто в рассказах было, что они есть.

Matainov Ruslan (1982):

В 1982-ом году я учился во 2-м классе. Как-то раз моему однокласснику Лёшке Попову старший брат привез из загранплавания японские 24-цветные фломастеры. Родители Лешки были из партийной номенклатуры, и жили они зажиточно. Его старший брат закончил мореходку и часто плавал в капстраны: Японию и Южную Корею. Лёшка вытащил фломастеры на уроке рисования. Это явление было как гром среди ясного неба! Нас, савеццких учеников шокировало то, что в этом наборе фломастеров были так называемые «неоновые цвета»: салатовый, ярко-розовый и ярко-фиолетовый. Увидев эти цвета фломастеров, мы были поражены и удивлены, как дикие аборигены впервые увидевшие зеркало или бусы. Даже учительницы из других классов приходили поглазеть на это буйное чудо японских красок. И это неудивительно, потому что в сером эСеСеСеРе таких красок и цветов не существовало. Напомню, что на дворе стоял 1982-ой год. Лешка берег фломастеры как зеницу ока, потому что их могли запросто украсть из сумки. Потом уже, в 1990-х, когда Совок рухнул, буйство красок и цветов распространилось на все городские рынки. Появились китайские шнурки неоновых цветов, кроссовки, куртки и пр. ширпотреб.

Aleksandra Voronina:

Не знаю, как где, у нас в Эстонии ручки были по 35 коп, скручивались в середине из 2-х частей, в этом месте они постоянно ломались. Всегда неожиданно, надо было бежать в киоск за новой. Киоски часто были уже/еще закрыты. Нередко можно было увидеть такую ручку, отремонтированной изолентой или лейкопластырем. Но это очень мало помогало, в такой ручке стержень качался и утапливался внутрь. Элементарная, повседневно необходимая вещь, но даже с этим была какая-то катастрофа!

Елена Юккина:

Моё детство пришлось на восьмидесятые, и большим плюсом было то, что папа мог привезти что-то из Литвы, а там у родни была возможность привозить что-то из Молдовы и Польши. Так у меня было несколько изумительных платьев и пальто. Даже школьная форма у меня была светло-коричневая и кружевной гепюровый чёрный фартук. Думаю, что фломастеры были оттуда же, потому что в наших магазинах была только килька в томате и капуста в сезон. Одежду чтобы купить, надо было сдавать ягоды, грибы, и со справкой (помимо денег) ты имеешь право купить рейтузы или сапоги. В целом, да, не до фломастеров....

Анна Швецова:

А ещё бывало, ходишь по магазину, ищешь пустоту, и вдруг... люди куда-то побежали... И ты за ними, подхваченная стадным чувством. Прибегаешь и вместе со всеми набрасываешься на тележку. Даже не зная, что в ней. Главное - схватить. Сначала бежать, потом хватать. Авось пригодится.

Балу Балу:

Родители с "приключениями" купили в 1980-х портативный цветной ТВ «Электроника», содранный с японской модели. Купили по большому блату. Но удовольствие: и дома, и на даче, и от аккумулятора. Благополучно он почил в бозе, я его лет пять тому откопал на антресоли, и знакомый мастер подшаманил. Ну, ничего так, только морально устарел.

Irina Boguslavskaya (Ташкент, 1980-е):

Я помню телевизоры в свободной продаже. Мои родители покупали "Радугу". Просто пришли и купили. 1980-е.

Людмила Новикова:

1980-е: начало или конец? Они очень различаются.

Masha Gracheva (Ленинград, 1980-е) :

Точно, большая разница. В 1987 мы тоже пошли и купили цветной ТВ, а году в 1984-85 это было невозможно.

Владимир Король:

В середине 1980-х учинилось перепроизводство бытовой техники: телевизоров, холодильников (насчет стиральных машин не помню). С большой помпой в СМИ объявили о снижении цен на эти товары (забота о советском человеке типа). Правда, через несколько лет все снова ушло в дефицит, а там и перестройка пошла.

Lexx Lexx:

ТВ «Радуга 719», ламповый, если кто не в курсе, цена 700+, при зарплате 150-200, только рассрочка. Моя «Радуга», уже 3УСЦТ, не ламповый, сломался на следующий день после покупки

Александр Кожевников:

А у меня стерео-радиола - "Вега" 1-го класса - с проигрывателем, до сих пор работает.

Владимир Король:

Мне в начале 1980-х подарили портативный "Телефункен" (размером со "Спидолу") примерно 1937 г. производства. Это была модель народного радиоприемника, которой Гитлер решил оснастить все немецкие семьи.

Julia Cart (Баку, 1984-1986):

Помню как в универмаге "выбросили" фирменные дезодоранты Шварцкопф, весь микрорайон купил их, и следующие полгода-год все пахли совершенно одинаково, сладко и тревожно.

Nasturcija Nasturcija:

Простояла в очереди из сотен человек на улице в октябре всю ночь, чтобы утром купить сапоги на зиму.

Julia Cart:

Многие города были закрытыми из-за ВПК, всяких секретных НИИ и т.д. Туда иностранцы практически не попадали.

Виктор Иокиранта:

В нашу Пермскую область иностранцев совсем не пускали, отсюда и дефицит всего и вся. А вот где им разрешалось быть, создавали видимость благополучия в виде наличия продуктов на прилавках и в витринах.

Julia Cart:

Да, этот факт объясняет разницу в снабжении Баку (все-таки столица союзной республики) и Саратова. У нас были шоколадки и пирожные в магазинах, у мужа нет. Он подтирался все детство газеткой, а мы серой, жесткой, но туалетной бумагой. Году в 1988-м, уже после перестройки, в Баку открыли кафе, где можно было положить себе в высокий стакан лёд и налить пепси, взять мороженое и посидеть за столиком.

Виктор Иокиранта:

Это были города со специальной системой снабжения. Москва, Ленинград и столицы союзных республик. Но иностранцев не мог всё же удовлетворить предлагавшийся ассортимент, и для них работали магазины «Берёзка».

Римма Покайнис (Кировская обл., 1977):

Даже в 1970-х годах некоторые женщины носили перелицованные пальто. Сейчас многие не знают, что такое— перелицованное пальто. (Примечание: когда пальто протиралось и становилось старым, его перешивали внутренней стороной наружу). И так же про обувь которую носили полвека назад не знают. В Кировской области некоторые народности носили национальную одежду, красивую, расшитую бисером. Но женщины ходили в лаптях. В 1977 году я последний раз видела лапти на женщине. Это я запомнила хорошо, потому что вышла замуж и впервые в 1977-ом году привезла мужа к родителям.

Виктор Иокиранта (Пермская обл., 1960е-1970е):

С холодильниками тогда дефицит был. Мы дома за форточку сало, мясо вешали. Первый холодильник появился году в 1971 у нас. Саратов, без морозилки, 60 рублей.

Алексей Брагин:

Не только дефицит, но и стоили они очень недешево.

Петров Іван:

Сегодня болгарку купил. И чё тут такого? Нудно мы живем! А где романтика? А как же весело было в СССР! Недавно дед мне рассказывал, как бензопилу в 1968-м покупал:

«Приехал на Новый год друг с севера, говорит: можно “Дружбу” взять. Поехали мы с ним в Ухту (республика КОМИ). Вечером говорит: “Пошли!” Ночь. Мороз. Шли с километр. Слышим голос из темноты:
- Как звать ?
- Витька, - отвечает друг.
- Бери, - дает мешок в руки.
Мы дали деньги и домой. Дома посмотрели в мешок - пила разобранная, не новая, может пару месяцев ей работали, но детали все есть! Привез домой, собрал аж осенью, чтобы не светится. Был первый парень на деревне, мне 21 год и уже бензопила есть!»

А сейчас? Разве это жизнь? Пойдешь в магазин - пил сотня стоит, продавец за руки хватает, у меня купи. От народ, продались америке, за печеньки!

Борис Файфель:

Сейчас купить мебель в большом городе не составляет труда. Были бы деньги. Вам привезут ее домой, соберут, установят. Но 40 лет назад все было не так. Мебельные магазины стояли пустые. Чтобы купить обыкновенный стол или шкаф нужно было либо стоять в очередях, либо заводить дружбу с продавцами магазинов.(...)

Когда я женился, жилье у нас было (однокомнатная хрущевка), а вот с мебелью был "напряг". Платяной шкаф мы привезли с дачи родителей. Шкаф был фанерный, послевоенного изготовления. (Внимательные зрители могут лицезреть такой шкаф в фильме "Белые одежды" у Лены Блажко). Был он прочный, но несколько старомодный, да и порядком обшарпанный. И тут выясняется, что, оказывается, можно заказать шкаф - "мебель на заказ". Это то, что надо!

Пошел я оформлять заказ. Не тут то было! Заказы принимались один раз в месяц, и на них имела место огромная очередь. Пришлось записаться в эту очередь, а потом каждый месяц отмечаться. Незаметно прошел год. И очередь (не на получение шкафа, а на сдачу заказа!), наконец, подошла. Кстати, не нужно "вестись" на слово "заказ" - мебель изготовлялась типовая (всем - одинаковая). А о качестве - отдельная песня.

В воскресенье, позавтракав и выпив чашечку кофе (кофе - это отдельный рассказ!), я отправился оформлять заказ... и еще за квартал заметил огромную очередь, колыхающуюся около входа. Оказывается, ушлые люди, зная, что сегодня - день приема, заняли очередь с пяти утра (или с трех ночи, точно не знаю) и теперь не пускают тех, кто отмечался целый год. Шум, гам... Приемщик - косноязычный, цыганистого вида мужичок, тупо повторяет: "Для меня - живая очередь!" Плохо помню, как я проталкивался, но к трем дня сдал 275 руб 00 коп и получил квиток. (А сам виноват! Можно было и ночью встать, как умные люди, да и занять очередь). Теперь нужно было ждать извещения... Прошло еще несколько месяцев, и я обнаружил в почтовом ящике открытку, уведомляющую, что заказ выполнен. Наконец-то! Отпросившись с работы, я отправился на мебельную фабрику. Меня провели в цех, и я увидел свой "шкаф для прихожей". Боже мой! Плоскости дверец были изогнуты, как будто кто-то положил на середину двери двухпудовую гирю, а потом поднял дверь за края. Петли были "новой конструкции" и при закрывании-открывании издавали громкий щелчок. Правда, полировка была целая (и на том спасибо!). "Будете брать?" - ехидно спросил работник фабрики.

За десятку я нанял ЗИЛ-130, с приятелем погрузили шкаф в кузов и привезли домой. Дома мы с женой первым делом выкинули петли "новой конструкции" и заменили их рояльными петлями. (А чего такого, поехал в магазин "Юный техник", купил рояльные петли и мелкие шурупы... Мужчина я или нет?) Чтобы исправить выгнутые пластины дверей, я приделал крохотные крючочки, которые притягивали закрытую дверь к плоскости коробки шкафа, выправляя прогиб. Через несколько лет прогиб почти исчез... С тех пор мы сменили несколько квартир, но этот шкаф всегда был с нами. Он и сейчас стоит у нас в прихожей. Дорогой, многоуважаемый шкаф…

Яна Багрянцева:

Девушке одной рассказывала про реалии СССР: колготки зашиваешь, трусы - одни стираешь, другие носишь. Потому что их 2 штуки. Не поверила...

Елена Соколова:

1988 вроде. Точно не помню. За цветным телевизором очередь с 6 утра. Была 10-ая. Мне последний достался. Работал долго. «Славутич».

Леонид Эдельштейн:

У нас на работе, в рабочей среде, в условиях нехватки всего в середине и конце 1880-х разыгрывались остатки какого-то бартера, уже кем-то где-то распределенного, например, одни джинсы фирмы "Пупкин интернэшнел" на 30 человек - главный приз, и в придачу ещё 5 утешительных, например, швейцарский нож, никогда Швейцарии не видевший. Остальные бумажки, заменявшие лотерейные билеты, были пустые. Я эти джинсы вытянул. Джинсы были не то чтоб очень, но дёшево. В следующий раз я вытянул опять. И снова джинсы. То есть снова главный приз. Никому такое моё везение не понравилось. И перед следующей лотереей, на этот раз книжной, девочка-разметчица предложила, чтобы я тянул последним. Все согласились, я тоже, против коллектива не попрёшь. Тянул последним, вытянул Дрюона серия «Проклятые короли» - все 4 тома. Тоже главный приз. На повестке дня возник вопрос, а надо ли допускать меня к лотереям вообще? Итак все главные призы захапал. Решили потерпеть моё участие в лотереях ещё один раз, если опять что-нибудь вытяну, этот раз будет для меня последним. Я поучаствовал. Вытянул книгу сборник повестей и рассказов писателя Лавренёва «Ветер». Приз не то, чтобы очень, но он стал последней каплей. Больше меня к участию в лотереях не допускали.

Olga Solovova:

Год, наверное, 1986 или 1987. В главный обувной выбросили сапоги. Какие именно, никто не знал, но очередь росла. Я простояла в ней сама часа три, потом пришла мама и мы стояли ещё пару часов вместе. Тут наконец сапоги привозят и выясняется, что привезли два вида: португальские черные на шпильках и ботфорты (!) Ни одна из этих моделей нам с мамой не подходит, но как уйти после того, как простояли пять часов на улице?! Стоим дальше. Время неумолимо близится к закрытию магазина. Люди в очереди начинают паниковать. Выходит завмагом и предлагает переписать очередь и продолжить завтра. Народ возмущён. Масса людей медленно, но неуклонно напирает на завмага, вынуждая её пятиться к витрине. Тут раздаётся глухой треск - витрина лопнула. В очереди крики. Завмаг уже грозила милицией, а тут всем становится понятно, что сейчас она её-таки вызовет. И тут случается странное: открывают ещё одну дверь и быстро, в ужасающей тишине, всю обувь нам распродают. Мы купили на шпильках. Помню, что дочка нашей исторички, которая там же стояла, уговаривала меня купить ей ботфорты, а я никак не могла понять, зачем девушка может захотеть обуть такое - они же неудобные!



Книги.

Серафима Красноцветова (Абрамцево, 1970е):

Отсутствие в продаже интересных книг. Талоны на книги. Целых 20 кг макулатуры надо было собрать и сдать, чтобы получить несчастный клочок бумаги на право покупки одной (!) хорошей книги. В середине 1970-х мы с подругой были студентками Абрамцевского художественного училища и заядлыми читарями. Вся приключенческая литература окрестных библиотек была нами проглочена, оставался один выход - макулатура. С трудом насобирали два мешка и поперли на себе в Москву, т.к. пункты приема были только там, и книги по талонам там же. Огорчало несоответствие затраченных усилий конечному результату. Все-таки 20 кг для худеньких 16-летних девчонок - это очень тяжело, и за такие труды всего одна книга! Кажется, "20 лет спустя" Дюма, или "Наследник из Калькутты". Спасибо родной партии за заботу о подрастающем поколении!

Julia Cart (Баку):

У мужа родственники жили в райцентре. В их маленьком книжном можно было найти редкости, которые мы никогда не видели на прилавках большого города. (Примечание: В СССР в крупных городах хороших книг не было, их можно было купить, только сдав макулатуру. Но в маленьких городках и поселках часто можно было найти хорошие книги, которые там не пользовались спросом, хотя поставлялись, ведь экономика была плановая).

Людмила Новикова (Москва):

Мы в маленькие города и поселки специально за книгами не ездили, но когда там оказывались, обязательно заходили в книжный и всегда что-то интересное там приобретали. Местный книжный был обязательным пунктом посещения везде.

Карз Драйв (Москва-Туркмения):

То же самое у меня. Именно потому у меня и не было проблем ни с книгами, ни с одеждой, что в конце 1970-х и в 1980-е я часто ездил в Туркменистан к родственникам, и непременным пунктом программы поездки было тщательное инспектирование местных магазинов, и сельских, и в маленьких городках.

Владимир Смирнов:

Книжные магазины были забиты трудами Ленина, Маркса, художественной (не пропагандисткой) литературы не было. Нужно было сдать бумажную макулатуру, чтобы получить талон на классическую литературу.

Elhan Abramoff (Баку):

Помню, у нас в Баку надо было сдать 20 кг макулатуры за талон на одну книгу. Места в очереди в приемный пункт занимали с вечера предыдущего дня.

Д. (Ленинград):

В Питере приемщица макулатуры обычно очень разборчиво смотрела: то не возьму, это не возьму, тут грязное, тут плохо связанное. А я ходил сдавать под дождем, чтобы не придрались к сырым пачкам, но предварительно их хорошенько мочил, чтобы тяжелее были.

Любава Булгакова (Москва):

Помню эти макулатурные страдания! У нас были все макулатурные книжки, до сих пор они у меня на полках стоят и детство напоминают.

Tamara Gettun:

Мои почти первые слова, которые я сказала моему мужу, приехав в Италию в 1976: «Боже мой, какие же вы счастливые, у вас есть любая литература и все это совершенно свободно».

Павел Ложкин (Сургут, 1983):

Из дневника. Писал с 1983 года, 7 класс.

1983 г. август

«2 вт. ….. Поехал на 2 до Муз Училища. Там сходил в книжный магазин, там не было художественных книг, только были на обмен.»

ноябрь

«19. суб. ….Пошли на остановку. Он уехал на 2, я на 3, пока ждал, сходил в магаз. Там продавалась худ. лит. Дома поел, нашел у Тани конспект по «Манифесту». Начал. Потом заполнял дневник. Помыл полы. Мама убирала снег, я закончил. Потом взял деньги, сумку и поехал за Худ.лит. Доехал на попутке. С конечной до Нефтяника на 3. До магаз. пешком, быстрее 3. У магазина встретил Женьку, поговорили. Он ушел на 2, я в магазин. Лит. там не было, кончилась».

п.с. - цифры - это номера маршрутных автобусов.

Прочитав сейчас, я был удивлен, сам такого не помню. Но помню, что художественной литературы в продаже не было. Мама покупала худ. литературу на работе. Им ее продавали с "нагрузкой", т.е. при покупке худ.книги надо купить еще какую-нибудь публицистику, научную и т.п. Не поверят ведь современные совкославные.

Елена Шишова:

А ещё вспомню, как на работе подписки на книги были в розыгрыше. Выделяется на организацию человек в 30 штук 5 подписок. И тянут бумажки из шапок. Нет, никогда не смогу то время признать нормальным. Какой бы уверенностью в завтрашнем дне не оправдывали. Унижение на каждом шагу.

Владимир Король:

Между прочим, провинциальным издательствам для спасения плана разрешалось печатать бестселлеры. Особенно этим славилась Молдавия.

Алексей Рус:

И Узбекистан ...

Елена Шишова (1976-1977):

Да. Мы, отдыхая в Молдавии, очень много книг купили. А ещё больше не купили, а только облизнулись - я помню издания Карлсона, Пеппи и ещё много детского, но на молдавском. У меня дед был библиофил. Раз в месяц выезжал из Подмосковья по московским книжным. Там были уже знакомые продавщицы, которые ему оставляли книги. Было многое, небольшими тиражами.

Владимир Король:

Лучше всего было тем, у кого было много командировок по СССР. В провинциальных городах многое можно было выловить: и новенькое, и в букинистах.

Елена Шишова:

А ещё по подписке помню, было какое-то Уральское издание с фантастикой. Но в Москве на него подписаться было практически невозможно.

Алексей Рус:

Я, отдыхая зимой в Алуште в 1992 году, посылками посылал сам себе книги оттуда, ибо настали тяжёлые времена (1990-е) - курортников стало меньше, книги плохо продавались. а их туда завозили ....Ну я и подзапасся...

Елена Энская:

Мы иногда в Прибалтике покупали хорошие книги.

Олег Чехов:

Были еще книжные толкучки, где можно было за охренительные бабки купить все, или почти все, и которые регулярно разгоняли менты. Там собирались истинные любители словесности напополам с барыгами.

Krivtcova Vitaliia:

Штурмовали книжные магазины потому, что книг не было. Вернее, хороших книг не было. Печатали много - Брежнева, Ленина и партийную литературу. Но художественной качественной литературы не было.

Сергей Титов:

Была, но по талонам и за макулатуру.

Krivtcova Vitaliia:

Очереди стояли из людей с макулатурой. Да и спектр "макулатурных" книг не широкий был.

Всеволод Махов:

Моя бабушка собрала огромную библиотеку. Но чего ей это стоило! Ночи в очередях, бешеные переплаты спекулянтам, подношения в РОНО, чтобы по педагогической линии добыть какие-либо дефицитные издания. Впрочем, кое-что из книг ей дарили родители учеников.

Ирина Хвиловская:

Как ни странно, определенную роль в процессе играли "простые" киоскеры. Могли "достать" подписку на популярные "толстые" журналы. Имели также определенный блат в сфере подписки на ПСС классиков. В свое время мне репетитора по математике в ВУЗ организовала именно такая киоскер. И блат у нее был во многих сферах среди читающей публики.



В нагрузку.

Анастасия Куликова (Кишинев, Молдавия, 1980е):

А у нас и в магазине книги с нагрузкой продавались. Отчётливо помню, как заходим с мамой в книжный магазин, и я вижу на полке сборник Булычева. Ору: "Купи!", а продавщица говорит, что эта книжка отдельно не продается. Мама не удивилась, купила мне Булычева и ещё какие-то две брошюры, которые мы сразу же и выбросили.
(Примечание: часто дефицитные товары продавались «с нагрузкой»: чтобы их купить, надо было купить еще что-то, что никто не хотел брать).

Екатерина Разумкова:

О! Кстати, о нагрузках. В союзных республиках была традиция (в Казахстане точно) обязывать народ подписываться на периодику, написанную на языке титульной нации, даже если человек не знал языка.

Tatiana Tutaeva:

Обглоданные временем кости вымершего мамонта под кодовым названием «суповой набор» и килька в томате к банке кофе? А то как же! Помним-помним! 😊

Елена Шишова:

Да! К желаемой книге шли «Малая земля», «Возрождение» и «Целина» (Примечание: книги Брежнева). А ещё о решениях очередного съезда. Потом рассказывали об офигительной популярности книг Брежнева.

Natalia Mangion:

А чтобы выписать "За рулем" или еще что-то интересное, надо было подписаться на кучу пропагандистской гадости.

Инна Огнева:

А школьникам обязательная подписка на газету "Пионерская правда".

Анастасия Куликова:

У октябрят – «Юный ленинец».

Елена Шишова:

К театральным билетам ещё часто "нагрузка" была положена.

Владимир Король:

Просто было искусство и были культурные мероприятия, типа концерт "Ленин с нами". Да и театры разные бывали, а билеты в них касса тоже для плана продавать должна. Фактически - это тоже, что покупать у спекулянта: в два- три раза дороже.

Елена Энская:

Да нет, просто в те театры, куда никто не ходил. Тогда, например, театр Гоголя не котировался, и нам несколько раз давали туда в нагрузку билеты, когда хотелось пойти на "Глазами клоуна" в театр Моссовета или что-нибудь с Мироновым в Сатире.

Владимир Король:

В Сатиру билеты в кассе не покупались, по крайней мере в 1970-е. В день продажи на очередной месяц теоретически можно было с вечера очередь занять, но там работала студенческая мафия, и одиночек из очереди к утру выдавливали, а борьба шла между институтами. Мой родной МИЭТ иногда на эти распродажи приглашал институтскую команду регбистов.

Елена Энская:

Чтобы подписаться на что-то приличное вроде "Нового мира", приходилось подписываться в нагрузку на газету "Правда". Однажды у нас скопилось одновременно четыре подписки на "Правду". Мы на почте договорились, чтобы нам ее не носили, а отдавали каким-нибудь бедным старушкам.

Елена Шишова:

Ага. «Роман-газет»а в комплекте с «Вестником ТАСС».

Алексей Рус:

А ведь с идеологической точки зрения - это был провал! И они, зная об этом, всё-равно печатали политическую макулатуру миллионными тиражами, и для авторских отчислений себе любимым тоже!

Анастасия Куликова:

Спросила у мамы про нагрузку. Говорит, что в нагрузку к мясным консервам давали сахар или крупы. Странно так, неужели эти товары не пользовались спросом?

Елена Шишова:

Смотря какие крупы. Гречка была в дефиците. Недостатка в сахаре не помню, может, в сезон заготовки варенья.

Людмила Новикова:

Вопрос: какие крупы, если перловку - могли. Если мясные консервы - тушенка, то к ней могли дать нагрузку. Сахар в Москве до начала перестройки был свободно, т.ч. могли и его дать. Хотя я его не помню как нагрузку.

Анастасия Куликова:

Да, гречку сложно было найти, впору ее было с нагрузкой продавать. А вот зачем вместе с консервами заставляли рис или сахар покупать, не понимаю. Это ведь весьма ликвидный товар, и так продали бы.

Людмила Новикова:

Сахар мог залежаться где-то, подмокнуть и т.д. Вероятно, и рис также. Если начинал портится, могли дать в нагрузку.

Сергей Бакалов:

Гречиха требовательна к температурному режиму, в том числе существенным температурным перепадам. Сеять гречиху рекомендуется только тогда, когда верхний слой почвы достаточно прогреется, а минимальная суточная температура будет составлять не менее, чем +8 С.
Колхозы рапортовали об окончании посевной как можно раньше. Гречиха же не позволяла это сделать. Это основная причина дефицита этого продукта в СССР.

Pavel Raysin:

Гречиха капризная - зависит еще и от пчел. Не опылят - не будет урожая. А пчел можно легко нарушить, если опрыскивать все поля подряд ядом с самолетов...

Лариса Савицкая Королева:

В книжных магазинах если ,,выбросили" в продажу, к примеру, сочинения Шолохова - давали брошюру с ,,творчеством" Брежнева.

Pavel Raysin:

Ну нет, в Шолохове недостатка не было. Как и в речах Брежнева. Шолохова самого могли в нагрузку дать, к научной фантастике какой-нибудь...

Лариса Савицкая Королева:

Это у вас не было! Бабушка, мама и я перед началом школьных занятий стояли под номерами в очереди...,,Шолохова выбросили!" - звучало лозунгом!

Зоя Чернышевская:

Всякую дряную литературу давали в нагрузку к интересным журналам или дефицитным книгам. Например, чешский журнал мод можно было купить только в комплекте с брошюрой о развитии сельского хозяйства, каким-то комсомольским листком и календарем за прошлый год.

Ярослава Вінніченко:

К нужной книге "довесили" раз справочник пчеловодства.

Jaugen Keppul:

А законно ли это было?

Зоя Чернышевская:

Законно. Там были ограничения по стоимости нагрузки, она должна была составлять какой-то процент от цены товара и не более.

Inga Allikas:

Да нам даже в голову не приходило жаловаться... Да и себе дороже было бы.

Olga Mareicheva:

У родителей валялась куча книг, в которых обличали и разоблачали Запад, сионизм и еще что-то. Именно валялась - книги не стояли на полке, а были стыдливо запихнуты на дно шкафа. Потом эту дрянь все же увезли на дачу, на растопку (почему они это в макулатуру не сдали - не знаю). Я спросила: - Откуда оно и зачем вы на это деньги тратили? - Нагрузка! - вздохнули родители. И у папы, и у мамы на работе иногда предлагали купить хорошие книги. Но только с нагрузкой. Хочешь что-то приличное, изволь купить Солодаря.

Всеволод Махов:

В макулатуру не принималась идеологическая литература.

Вадим Акимов:

Принималась, если оторвать переплеты и титульные листы. Так и делали.

Екатерина Остапенко:

Самое эпичное, что мне попалось среди этой нагрузки - наборы почтовых открыток с садовыми вредителями.

Всеволод Махов:

Интересно было с сахаром. Его то давали в нагрузку к сгущёнке, то, когда сам сахар стал дефицитом, к килограмму сахара давали две банки кильки в томате.

Alex Mishkin:

Я ещё с детства помню, как в киосках " Союзпечати " полагалось покупать в нагрузку издания партийно -советской макулатуры типа " Агитатор и информатор " при покупке еженедельника " Футбол " (потом " Футбол - хоккей ").

Эльвира Costo:

Годовая подписка на "Блокнот агитатора" к томику Блока. К одной бутылке шампанского - две Рислинга, банка морской капусты и банка кильки в томате.

Яків Григорович Горжій:

«Блокнот агитатора» - это хороший вариант. Напечатан на газетной бумаге, страницы как раз удобного размера, ну и минимум иллюстраций, что не так пачкает жопу... Мы его получали в довесок к подписке на "Технику молодёжи".

Mark Tempe:

К ковру дали деревянного козла за 12 руб.

Елена Энская:

Подписка на популярные издания сопровождалась нагрузкой на газету "Правда". Почти всегда покупка билетов в популярные театры на хорошие спектакли сопровождалась нагрузкой в театры непосещаемые (тогда, к примеру, в театр Гоголя). Что касается продуктов, помню в заказах в качестве нагрузки перловку и консервы "Завтрак туриста."

Валентина Крутова:

Газета «Правда» - это не нагрузка, это и оберточная бумага, и туалетная бумага, универсальная бумага на все случаи жизни.

Игорс Шаихутдиновс:

Я еще застал время, когда из них самокрутки делали... В магазинах была махорка. Это в Приморском крае.

Денис Миронов:

И шапки из неё складывали летние.

Larisa Gulrajani:

Мама, помню, в книжном покупала методические материалы к школе (она работала учителем), и ей дали в нагрузку книгу "Разведение бобров".

Нина Пригожина:

Всё лучше, чем Брежнев. А ещё были нагрузки такого рода: к театральным билетам на тот спектакль, который ты хотел посмотреть, прилагались билеты на... скажем, на то, на что люди ходить не хотели.

Андрей Плотников:

Кто-то пишет про нагрузку костей к мясу, кто-то про «Малую землю» к книгам... Но есть вещи и пострашнее, которые давались гражданам «в нагрузку». В нагрузку к вкусному пломбиру, сильной армии и «нас уважают» полагались железный занавес, ГУЛАГ, беспросветная отсталость в экономике и уровне жизни. Большинство понимало это тогда, но другое большинство не понимает это сегодня.

Вячеслав Долинин:

В нагрузку к продовольственным заказам (растворимый кофе, чай "со слоном" и т.п.) в моём НИИ давали перловку. В перестроечные годы (1988) подписывался на работе на «Огонёк» (тогда под редакцией Коротича, в нём печаталось много неизвестного или ранее запрещённого), и в нагрузку надо было выписать журнал «Молодой коммунист».

Anna Filonova:

Причём "внагрузку" не означало бесплатно, за нагрузочный неликвид приходилось платить полную его стоимость!

Махамбет Аулетов:

12-летним школьником приехал из Караганды в Мск на осенние каникулы. В универсаме на Академической лежал т.н. набор, состоящий из: - пачки индийского чая со слоном, - нескольких свежих помидорок, - пачки гречки. Я до сих пор не понимаю, что из этого было в нагрузку к чему, поскольку в Караганде из этих ингредиентов набора ничего в свободной продаже никогда не видел.

Anna Filonova:

Вместе с французскими духами купили какую-то уральскую резную каменную сову-ночник, если включить ночью, то сова светится, особенно глаза. Жуть. Духов давно нет, сова цела и невредима.

Алла Орешко:

Помню, что в продуктовых магазинах в нагрузку давали засохшие пряники или старое галетное печенье, просроченные конфеты карамельки, рыбные консервы - в основном килька в томате, салат из капусты в поллитровых банках с крышками со ржавчиной, крупы перловку или пшено, макаронные изделия, рожки из серой муки. В книжных к дефицитным книгам или журналам - партийную литературу или труды "классиков". Если хотели выписать популярную газету или журнал, требовали в нагрузку подписаться на ”Труд”, ”Известия” или местную газету. Самое обидное, что никто даже не возмущался.



Очереди.

Masha Gracheva (Ленинград, 1970е-1980е):

Самое занудное явление в быту советских людей - ее нижайшее величество Очередь. Пьющая энергию, доводящая до какой-то потусторонней усталости. Очереди в магазинах никем не забудутся, как и вечерние, после работы, забитые тяжелыми темными пальто магазины. В тех темных пальто усталые люди. В мечтах своих они давно уже выпили вечерний чай с сосиской, накрылись прабабушкиным пуховым одеялом и корзиночки на желтых обоях уже сплелись для них в один размазанный бессмысленный рисунок.

Они - стоят из последних сил, пробивают чеки, ждут, безнадежно выбирают кусок мяса с косточкой поменьше и не занимают в соседний хвост, потому что там осталось 300 гр. масла на 50 человек.

Но ее нижайшее величество очередь верховодит усталыми людьми не только в магазинах. Она ВЕЗДЕ. Она в поликлинике, в паспортном столе, к кассам рейсовых автобусов на ближайшую деревню и к детским каруселькам в парке. Самые длинные уличные очереди на моей памяти были за бананами и за эскимо.

Самые раздражающие для меня, ребенка, - конечно же очереди на качели. Не знаю, как у вас, в моем районе всегда в любую погоду к качелям стояла очередь. Раздраженные мамаши зорко следили за соблюдением - чтоб чужой ребенок не прокатался лишнее количество взмахов и чтобы никто не пролез без очереди.

Кстати, прямо сейчас вот рассматривала фотографии ленинградского фотографа Сергея Подгоркова, и увидела фото именно того пустыря, где стояли те самые качели. Их там не видно. Но некий человек в комментариях пишет, как странно выглядели эти самые качели торчащие на совершенно голом огромном пустыре, окруженном глухими брандмауэрами (в те дни там недавно снесли красивейший эклектический дом). Так вот, еще более нелепо выглядели эти железные качели с вьющимися вокруг злыми ругающимися мамашами. В углу пустыря дымил горелой курицей-гриль одинокий ларек. А над всем этим диким Полем чудес возвышалась огромная агитационная стела с надписью "Народ и партия едины".

Очереди на качели ужасно бесили. Но качелей в нашем районе было мало, в отличие от деревянных горок. На которые, впрочем, зимой тоже стояла очередь, чтоб съехать. Какая-то странная редкость была - качели! Рядом с моим домом было два парка, и кроме "диванчиков" качелей не было ни в одном, ни в другом. Песочницы и диванчики. В песочницах играли малыши, на диванчиках со скрежетом туда-сюда мерно раскачивались старушки.

А были еще другие странные очереди. Например, в кафе-мороженое (или в кафе-мороженом?) была такая дикость - как очередь к столику, за которым сидели мирно себе люди и ели это самое мороженое из креманки. Столиков странным образом не хватало. И поэтому даже если отстоял, получил вазочки с мороженым и притулился наконец на загодя занятый другом столик - это был еще не конец квеста. Надо было еще удержаться, когда именно над твоей головой выстраивался нервный хвост из теток с вазочками в руках. Еще веселее было, если хвост ворчливо понукал - ешьте быстрее, чего расселись, вы не одни!

А еще к ларькам Союзпечать вечером часов в шесть - когда выходила "Вечерка"ежедневно выстраивалось длинное нудное скопление людей. В темноте, на морозе. Забыл купить ручку для школы днем - забудь о ней, или постой часок в очереди.

Да что говорить, даже за хомяком в зоомагазине нужно было отстоять довольно долго и получить совсем не тот рыжий экземпляр, что хотелось.

По-моему, очередей не было только в прачечной. Алло, это прачечная? Мы идем к вам!

Elena Zaligina El:

Почему это? Были очереди и в прачечных.

Ася Кулагина (Новосибирск, 1970е-1980е):

Было безнадежно и грустно, потому как казалось, что это не кончится никогда, и всю жизнь придется провести в очередях.

Boris Firman (Усть-Каменогорск, Алма-Ата и др., 1960е-1980е):

В магазине хуже очереди могло быть только ее отсутствие, т.е. полная пустота.

Tamara Gettun (Ленинград):

А общественный транспорт по утрам, когда люди ехали на работу? А чтобы попасть вечером в ресторан? Помню на Невском длинные очереди и швейцар, который вам хамил и выталкивал на улицу. Как вспомню весь этот кошмар...

наталия белякова:

А в европейских странах очередь на распродажи? Очереди есть везде, где спрос превышает предложение.

Людмила Новикова (Москва, 1960е-1980е):

В СССР это было именно социальное явление. На распродаже в Европе Вы можете и не стоять, а купить ту же вещь чуть подороже в другом месте. А в СССР без очереди почти ничего не купишь.

наталия белякова (Москва, 1970е-1980е):

Ну не совсем так. Очередь была за тем, что люди считали дефицитом. Но можно было не стоять и не получить этого. Это не общее социальное явление, а выбор каждого человека. Пример: если мне не нужны бананы, я и не стою. Кому-то нужны, он и стоит.

Людмила Новикова:

А хлеб Вам тоже не нужен? А масло, сахар, молоко? А одеваться Вы не будете? А на поезде Вы в другой город никогда не поедете? В поликлинику не пойдете? В том-то и дело, что в СССР почти все было дефицитом.

Michael Banyalis:

Очереди были за самым необходимым. Может в Москве было получше, но в регионах - пустые прилавки и очереди. А "дефицит" нужно было "доставать". Его в магазине купить было почти невозможно.

наталия белякова:

Извините, но и сейчас мы стоим за вышеперечисленным, даже на кассах в Ашан и пр. магазинах. И в поликлинику стоим при наличии талона. И за билетами стоим. Не вижу ничего в этом экстроординарного. При СССР также и за тем же. За антиквариатом не стояли. Не вижу пока улучшения.

Людмила Новикова:

О нет! Вы сами жили в СССР? Думаю, что все со мной согласятся, что очереди тогда и теперь - большая разница.

наталия белякова:

Я жила в СССР (сейчас на пенсии). И тогда, и сейчас считаю, что очередь всегда одинакова. И по общественному строю, и по накалу страстей . Для меня и моих предков стояние в очереди было как факт. Но мы не думали, что это какое-то постыдное явление и именно в СССР. Люди стояли потому, что им это было надо купить и все.

Марк Емельянов (Ленинград, 1970е-1980е):

Сравнить очередь в Ашане и очередь в советском магазине - не самое корректное сравнение. Если прийти в тот-же Ашан в другое время - там пусто. Обычно очередь не превышает 10-15 минут в самое нагруженное время, за этим следят. В любом, даже самом дерьмовом Дикси висит телефон управляющего: если очередь больше 3 человек, позвоните мне. На Почте России висит телефон: если очередь больше 4 человек, сообщите. Потихоньку внедряются процессы массового обслуживания. Если чего-то нет, то нет конкретного товара, а не класса товаров - обнаружить магазин, в котором продают молоко, вообще без молока очень трудно.

В СССР покупали "вообще творог" а не вот тот, пожалуйста, обезжиренный, вот именно этой марки и этой фабрики... Нет, тут срок годности остался только 5 дней, я пожалуй возьму вот этот, тут 7.

Не больше 2-х пачек в руки! Я, блин, ребёнком в 1970е-1980-е в Питере стоял в очереди как "живая душа" в магазине, чтобы мама или бабушка могла купить чуть больше и не стоять в очереди ещё раз. Где вы сейчас видели "не больше 2-х пачек"? По акционной цене – возможно, а так - бери сколько хочешь, если в холодильник влезет и не стухнет. Люди стояли, потому что им надо купить, а если они уйдут, то им будет не купить вообще. Сейчас стоят, потому что в этот момент в магазине много народа, они набрали большую корзину и вообще 10 минут в очереди по сравнению с часом набирания в корзину разных товаров - полная ерунда.

В большой Ашан они, скорее всего приехали на собственной машине, чтобы купить много на неделю. На собственной машине, да.

Не зайти в 5 (бакалея - своя очередь, мясной - своя, хлебный - своя, молочный - своя, рыбный - ещё одна) магазинов, чтобы в каждом постоять в очереди в СССР, а приехать в большой ТЦ, где можно купить всё. Выбрать не вонючую тухлятину, а нормальную картошку (ну да, попадается не очень, но всегда есть варианты), взять, блин, круглый год свежие овощи и фрукты, не быть униженными продавцом (вас много, а я одна)... Это норма. Это пока даже ниже нормы, достаточно выехать в ближайшую Эстонию (тот же бывший СССР), чтобы сравнить обслуживание, но уже не бытовой адок, когда мама тащит "продуктовый набор" с работы (што это такое?), чтобы принести домой что-то вкусненькое. А хамство в очереди типа "вас здесь не стояло"?!

Выкинули < вставить имя товара > - это такое издевательство над населением страны, что вот чисто по ощущениям - хорошо что это осталось в прошлом.

Людмила Новикова:

Трудно даже сравнивать: когда Вы стоите в Ашане от силы 10 минут и товар уже у Вас в руках, Вы спокойны, или когда Вы стоите 2 часа и переживаете, что Вам не хватит, а в других магазинах этого нигде больше нет - это разные очереди. Когда Вы, имея талончик, ждете в поликлинике от силы 30-40 минут и точно знаете, что к врачу попадете, или когда Вы с вечера занимаете очередь за этим талончиком и стоите всю ночь и не уверены, что Вам утром он достанется, потому что могут выкинуть 10-15 штук всего - это разные очереди. Да, многие воспринимали как факт, потому что другого не знали. Но я не встречала ни одного человека, который любил бы стоять в очередях и думал, что это хорошо.

наталия белякова:

Вы опять не поняли. В СССР люди, стоя в очереди, сами делали свой выбор. Ничего в этом такого нет.

Марк Емельянов:

Нет, выбора не было. Был выбор "купить" или "не купить". Иначе вечером жрать будет нечего. Вот и всё.

наталия белякова:

Вы не правы. Чтобы есть вечером, всегда что-то было.

Марк Емельянов:

Искусственно созданный плановой экономикой дефицит не давал выбора покупателям. Да, "суповой набор", который можно было, отворотя нос, попытаться сварить, кильки в томате и морские водоросли. Всегда были в продаже.

наталия белякова:

Вы не правы. Много хороших и качественных продуктов было. Согласна, что не везде.

Марк Емельянов:

7 лет. Я стоял в очереди в Питере вместе с мамой, чтобы купить еду. Не помню конкретно именно 1980-й, но и до (мы жили в одном районе Питера, пока я не ходил в школу), и после - когда я уже ходил в школу в другом районе, я периодически стоял в очередях, когда ходил в магазин с бабушкой или мамой. Могу сюда свою маму пригласить, у неё память хорошая - она с более точными годами сможет написать. У меня была бабушка, поэтому вопрос стоял не так остро - маме не всегда приходилось что-то покупать после работы, "выкидывали" большей частью днём.

Людмила Новикова:

В том-то и дело, что в СССР не было выбора почти ни в чем. И это -одно из главных в том строе.

наталия белякова:

Не будем спорить, я не согласна. Просто потому, что мы все жили в разных условиях, в разных городах, в разных семьях. Поэтому и взгляды у нас разные.

Людмила Новикова:

Наталья, а где Вы жили? Назовите нам это прекрасное место. ☺ И годы, и если можно, хоть приблизительно, статус родителей. Потому что в спецраспределителях не было очередей, и продукты, конечно, были качественные.

наталия белякова:

СССР, дед – Адмирал, отец - Генерал. Москва. Чем и горжусь. В спецраспределители не ходили. Все было как у всех. Своим положением не кичились.

Ася Кулагина (Новосибирск, 1970е-1980е):

Да, при таких родственниках жили. И в очередях стояли только от большой скуки. А не имеющие такой родословной, стояли за всем.

Марк Емельянов:

Ну да, в закрытом городе Сосновый Бор под Питером практически всё всегда было... Как минимум, у вас была возможность покупать на рынке товары, которых не было в магазине. Сейчас на рынке товары сравнимого качества стоят даже с среднем дешевле, чем в магазине. Плюс это Москва. Я бы и Питер из статистики вычеркнул, но свидетельства говорят о том, что Питер снабжался хуже Москвы. Ещё часто район города влиял на возможности человека что-то купить. Стандартный путь советского человека, скажем уровня моих родителей (МНС и СНС) дом-работа-перерыв-работа-дом не позволял нормально обеспечить без нервов семью продуктами. Особенно, если не было неработающих членов семьи, например, здоровой бабушки. Сейчас вечером я захожу почти в любой магазин и покупаю что-то вполне съедобного качества, максимум потратив на это 10 минут на выбор товара. Этих магазинов в Москве на моём пути от метро будет штук 10, одних ВкусВиллов около метро 4 штуки. Там будет весь набор стандартных продуктов, которые я ем. Я могу купить готовую еду, которая не вызовет у меня изжоги. Я, в крайнем случае, наберу номер доставки пиццы и не останусь голодным, и это не будут намного большие деньги, чем если бы я купил синюю курицу.

Людмила Новикова:

Наталья, только сейчас прочитала, что Вы сообщили о себе. Спасибо. Я теперь лучше понимаю, как ностальгируют по СССР. Но разочарую: у Вас было совсем не как у всех. Кстати, я тоже жила в Москве. И у меня был один знакомый сын генерала, т.ч немного представляю Вашу жизнь☺ И в том, что Вы пишете, социальное неравенство видно очень хорошо.

Марк Емельянов:

Причём социальная - кастовое, а не имущественное. Сейчас я зарабатываю своей головой деньги. Вырваться из касты инженеров/научных сотрудников в СССР я бы не смог. То есть социальное расслоение сейчас существует, может быть даже большее чем в СССР, но возможностей по переходу между социальными слоями гораздо выше. Слово "блат" почти ушло в прошлое.

Нина Борисовна Амбарцумова (Москва, 1970е-1980е):

Я жила всю жизнь в Москве, очереди были за всем мало-мальски необходимым. Тяжёлые сумки сказались на ногах всех русских женщин, вынужденных покупать больше дефицитных товаров, если они попадались Их именно "выбрасывали", недаром была шутка - советский человек ходит в магазин, как на охоту.

Марк Емельянов:

Кстати, выкидывать продукты (несмотря на то, что у меня была бабушка-блокадница и она очень трепетно относилась к еде вообще), с наступлением "капитализма" мы стали гораздо реже. Несмотря на то, что советская привычка купить побольше, которая у меня в крови осталась, сохранилась. Не из-за долгих сроков хранения, а из-за лучшего контроля качества продуктов и хранения. Особенно это видно по овощам типа картошки и морковки. Можно поспорить про "экологичность" товаров, но я не покупаю что-то экстроординарно дорогое.

Людмила Новикова:

Если посчитать сколько часов мы провели в очередях, сколько потерянных часов из нашей жизни! Еще хорошо, когда можно было читать там, но часто даже это было невозможно.

Валерий Мещеряков (Москва):

Очень хорошо помню, как стоял ВСЮ НОЧЬ в очереди на Пушкинской ул. в Москве, чтобы оставить в магазине карточку на покупку пишущей машинки. Номера писали на руке. Через полгода я получил по почте свою открытку и стал обладателем машинки. Зато проезд в метро у нас был 5 копеек, а не как у проклятых капиталистов!

Нина Борисовна Амбарцумова:

За чаем со слоном. Я была на последнем месяце беременности, стоять было тяжело, "давали' по две пачки, никто не пропустил...
Ещё за подпиской на книги любимых писателей. На Кузнецком занимали очередь с вечера, отмечались, жгли костёр в каком-то дворике, чтобы не замёрзнуть. Это за подпиской на 4-х томник Хэмингуэя. Партийные работники покупали книги по ежемесячному списку. Чем выше должность, тем полнее список дефицитных книг. Знаю непонаслышке. Очереди в Детский мир, особенно за шубками и другой тёплой одеждой. Детский мир всегда был битком набит разными очередями. Душно, потно, полно людей, приехавших из провинции.

Инна Холодцова (Москва, 1989):

Ой, вспомнила, как стояла глубоко беременная за детским мылом. Очередь была огромная. Я стала падать в обморок. Люди засунули меня в начало очереди, я отхватила вместо 10 положенных, 20 брикетов. Была счастлива и благодарна людям.

Анна Юшкевич (Киев, 1961):

А я помню 1961-й, зима, январь ,снег... 5.30 утра. Темень и мороз. И мы с мамой бредем к хлебному магазину в полуподвале на ул. Искровской в Киеве. Занимать очередь. Мне 6 или 7 лет. И мама берет меня с собой, чтоб купить 2 батона. Тогда давали по ОДНОМУ в руки.

Нина Носырева (Новосибирск, 1960е):

То же самое помню в Новосибирске.

Любава Булгакова (Москва, 1950е):

Мне мама рассказывала, как их, троих маленьких детей, бабушка будила ночью, чтобы всем пойти занять очередь за мукой, потому что давали в одни руки ограниченно. Это были пятидесятые годы в Москве! Поэтому, от этих "можем повторить" просто в дрожь бросает!

Андрей Беляев (Москва, 1950е):

Заметьте, что тогда муку (как и яйца) "давали" только перед праздниками, а в свободной продаже их в принципе не было. Интересно, что это "давали" и перед пасхой, хотя власти пасху не признавали. О том, что будут "давать" в СМИ не объявляли, но все об этом знали, и очереди выстраивались загодя. Появлялись организаторы, чтобы бороться с теми, кого здесь не стояло. Для упорядочения очереди писали номера на ладонях химическим карандашом. И на моей ладони писали, и я был горд, что я не хуже взрослых приношу пользу семье.

Виктор Иокиранта (Пермская обл., приблизительно 1963):

Что было, то прошло, слава Всевышнему! Мы вдвоём с братом шли в сильные морозы в эту очередь, и стоять приходилось на улице. Как-то увидел на тротуаре мёртвую мышь и подумал, что она перебегала улицу и замёрзла на бегу. Родители не могли стоять в очереди - им на работу. Нас подымали и отправляли. Темно, дым подымается вверх из труб, белый снег и слышно далеко шаги. Хорошо было. Год точно не могу вспомнить, может 1963 или около этого.

Анна Юшкевич (Киев, 1960е):

Так и мы стояли НА УЛИЦЕ до открытия магазина и ещё с час-два пока продвинется очередь. Спасибо КПСС за наше счастливое детство

Anya Prigozhina-Kirby (Москва, 1980е):

Да, те куски жизни, отданные очередям...
Мне особенно запомнились «колбасные поезда» в Москву 1980-х.
Когда я студенткой ехала в субботу утром на свой факультет пединститута из Люберец на ст. Электрозаводская. Казалось бы, суббота - но влезть в утренний поезд было почти невозможно. Он был до отказа забит народом из Малаховки, Раменского, Коломны и др. городов и посёлков по Казанской линии. Мою тоску от стояния в духоте, прижавшись к чьим-то массивным округлостям, разбавляла беседа вооруженных сумками и большими надеждами домохозяек. Они, перекрикиваясь, планировали, кто и где будет занимать какую очередь, и в случае чего кто, чего и сколько будет «брать».
Тема очередённой планёрки сменялась более радужными грёзами успешности сего предприятия. Когда мои попутчицы с возбуждением и причмокиванием обсуждали лосось, глазированные сырки и торт «Ленинград». И как их Колян или Митька обиделись на них, что те чего-то им когда-то не привезли. Этот мир манящих сырков в сумках и благодарности Коляна, видимо, стоил и давки, и духоты. А лет через 30 - сожалений об утраченных грёзах.

Нина Борисовна Амбарцумова (Подмосковье):

И бесконечные тяжёлые сумки в руках. Мы снимали дом в деревне в 100 км от Москвы для родителей с маленьким нашим сыном. Пёрли туда на руках даже молоко - на поездах с пересадкой. Хлеб тоже было там не купить. Один раз арбуз везли.

Александр Щепетков (Пермь):

Меня разрывало: утром самый сладкий сон. В 8-00 открывался молочный ларек. Очередь уже была. Приходить надо раньше. Родители - на работу, старшая сестра - в школу. Вечером молока не купить. Надо брать бидон и сетку: могут привезти разливное или в пакетах, пастеризованное или восстановленное, выбор был.

Алексей Рус (г.Жданов, Украина, до 1983):

У нас молоко в бутылках до 1983 года продавалось только в больших гастрономах в центральных районах города. А в 8:00 молока УЖЕ не было.

Михаил Тырновский:

B 1982 году я записался в очередь на покупку "Жигулей". До сих пор жду.

Анастасия (Новосибирск, вторая половина 1980х):

Очереди за базовыми продуктами. Мне лет 8-10, родители отправляют в магазин постоять в очереди - чтобы купить кусок сыра (выбор вида сыра один из одного) и масла. Прихожу к магазину - там стоит серая очередь. Мне на ладони рисуют порядковый номер - трёхзначный. Кажется, я этот номер вижу на своей ладони и сейчас, спустя 30 лет.(...) Колбасы нет никакой. Иногда, как великий праздник - “выбрасывают” докторскую. Тогда люди убивают друг друга в очереди к грязному прилавку, чтобы урвать кусок докторской.

Академикам и докторам наук из Стола заказов раз в месяц можно получить продуктовый заказ. В нём - печенье, колбаса, масло и сгущёнка. Провожаю эту сетку завистливым взглядом, банка сгущёнки - это большой дефицит, пробовала её пару раз.

Татьяна Литвинова (Пятигорск, сер.1970х):

Середина 1970-х. Я школьница, живу в Пятигорске. Вот как помню. Значительная часть нашего советского детства проходила в очередях вместе с родителями. По ряду причин ребенок в очереди был очень нужен.

Во-первых, если какой-то оказавшийся в дефиците продукт вдруг появлялся в магазине. (Это называлось «выбросили». Например, «масло выбросили».) Слух об этом передавался по району из уст в уста, и в магазине быстро набегала очередь. Выстояв очередь, люди старались набрать этого продукта как можно больше, чтобы забить холодильник и подольше снова в очереди не стоять. И поэтому ребенок был нужен, чтобы помогать нести сумки. И по этой же причине в наших квартирах всегда были полные холодильники.

Во-вторых, в другом отделе магазина, возможно, тоже что-то «выбросили». Или то же самое. Очередь надо занять в двух местах, и ребенок снова нужен.

В-третьих, часто товара давали «по столько-то в одни руки», и поэтому требовалось, чтобы вторые «руки» были налицо. Помню, когда-то в дефиците оказалось мыло, и за ним выстроилась очередь длиной в два пятиэтажных дома. Давали по два куска в одни руки: кусок туалетного и кусок хозяйственного. Мы прикатили сестру в коляске, и в очереди начался спор: полагаются ли в эти «руки» два куска мыла.

В семидесятые годы то один, то другой необходимый товар оказывался в дефиците, и тогда народ начинал охоту за этим товаром. Помню, как мы везли муку из соседнего города Лермонтова (потому что у нас она исчезла, а там еще нет). Мы стояли в переполненном рейсовом автобусе и пристраивали на полу свои сумки с мукой.



«Несуны».

Сергей Жогов (г.Белая Церковь, 1973):

Раньше никому не рассказывал, но теперь пора.

Эта история абсолютно правдива, как могут быть правдивы воспоминания ребенка.

В 1973 году, когда мне было 5 лет, мы с родителями поехали навестить родственников в город Белая Церковь.

Главное, что мне запомнилось из того лета, это французский фильм "Подвески королевы" про трех мушкетеров, который показали тогда по советскому телевизору. Мы с соседскими мальчишками, сделав себе шпаги из прутьев ивы, с утра до вечера, с перерывами на купание в речке Рось, сражались и защищали милых дам.

Еще, конечно, запомнилась такая история. Мы вдвоем с моим двоюрным дедушкой Васей, у которого мы гостили, на его «Москвиче» поехали встречать с работы его дочку. Ехать было далеко. Старенький «Москвич», кряхтя, забирался на очередной пригорок, а когда он начинал катиться под гору, дедушка выключал зажигание и экономил бензин. Наконец мы приехали. Дочка его вышла из какой-то проходной, неуверенной походкой подошла и плюхнулась на заднее сиденье «Москвича». Мне сказали отвернуться. Я послушно стал осматривать окрестности, но вдруг почувствовал резкий запах и странные хлюпающие звуки сзади. Я повернулся, и картина, которую я увидел, впилась ужасным воспоминанием на всю жизнь. Тетя сидела без платья, вся в крови, кожи на ней не было. Она отрывала от себя куски мяса и передавала их деду. Он складывал их в сумку. Меня замутило, и я потерял сознание. Когда я очнулся, в машине уже не пахло, тетя была одета как обычно, и мы бодро ехали домой. Когда приехали, все радостно стали готовить кровяную колбасу, но есть я не стал. Даже теперь, 45 лет спустя, смотрю на нее с большим трудом. Потом мне объяснили, что тетя работает на мясокомбинате, но зачем с них там срывают кожу, я так и не понял.

Иногда, родители отрывали меня от мушкетерских баталий и вывозили в Киев осматривать достопримечательности. Конечно, после истории с тетей, сумки из человеческих волос и кожи в музее Войны не произвели должного впечатления, но запомнились. (Примечание: при дефиците почти всего люди часто тайно выносили продукты и товары с работы. Таких людей называли «несунами». В данном случае мясо прикреплялось под платье к ногам, чтобы пройти проходную).

Iveta Rīvāne:

Наверно, " несуны" (кажется так иx звали) появились в брежневское время - такое своеобразное явление договоренности между обществом и властью, что каждый, как смеялись, изображает, что работает, власть изображает, что платит и обеспечивает необходимым. Хотя, конечно, были и статьи закона и какие-то образцово-показательные судилища. Но в целом это была негласная система. Бог миловал, не работала ни в производстве, ни в общепите или торговле, а поэтому и не имею такого опыта. Но были знакомые, друзья в торговле, в общепите... В общепите вообще невозможно было работать без взяток, обсчетов и т.д... (Примечание: «Несуны» были и раньше, просто в брежневское время это стало более распространенным)

Дмитрий Фёдоров:

"На работе ты не гость, унеси хотя бы гвоздь" - поговорка тех лет.

Людмила Новикова:

У меня одна дальняя родственница в войну работала на рыбкомбинате или что-то подобное. Так они рыбу вокруг талии оборачивали под одеждой или привязывали между ног, чтобы проходную пройти. Тогда голод был, засчет этого семья ее выжила.

Сергей Жогов (1970-е гг.):

Полиэтилен и смекалка. Папа работал на заводе резино-технических изделий. Они там делали всякие надувные спасательные средства и ангары для авиации и флота. В каждую командировку в Москву он возил по несколько надувных лодок для подарков курирующим генералам.

В 70-е поставили одну из первых в СССР установок для производства полиэтиленовой пленки. Какой это дефицит был тогда! В магазине она не продавалась. Я снабжал все друзей обложками для книг и тетрадей. Хорошим подарком была стопка обыкновенных полиэтиленовых мешков. Но особым спросом пользовалась широкая рулонная пленка. Она шла для туристических целей, для теплиц и т.п. Но было и особое специфическое использование.

В моем предыдущем рассказе была предыстория. В числе прочих подарков, которые мы привезли деду Васе, была и рулонная пленка. Сметливый ум придумал план. Если мясо на комбинате положить в пакеты. Потом примотать эти пакеты к телу пленкой, а поверх надеть плотное платье, можно будет всех угостить кровяной колбасой. Вот такие технологии для выполнения продовольственной программы.

Alex A. Pjams:

Вспомнилась байка про вынос длинной титановой трубы из НПО Энергомаш, где делают ракетные движки.
Два чувака взяли ведро белой краски и чертили осевую линию на дороге, используя трубу как линейку. Так и прошли через ворота за угол под взглядами охраны. )))

Юрий Ячменев:

В 1982 году был на ВАЗе целый месяц. На проходных были вахтерши с ручными металлоискателями. Воровство процветало. Запчасти всем нужны, и были настоящие блатхаты, где можно было купить все, что угодно. Процветал также бизнес, когда человек, желательно со Средней Азии, затаривался под завязку, выезжал из Тольятти, и там его останавливали менты и все отбирали. Отобранное, естественно возвращалось и находило очередного лоха. Не удивительно, что с Перестройкой, вся мафия моментально легализовалась, и в итоге практически захватили завод.

Пётр Сажко:

В 1972 работали на ГАЗе. Тянули всё и все. Но вершиной искусства был вывоз на платформах ж/д под мусором кузовов и целых автомобилей «Волга». Хотя тоже попадались...

Alex A. Pjams:

При мне парень выносил из нашего НИИ 25 литровую бутыль.
Налил в нее воды и сказал охране что идет залить воды в радиатор.

Людмила Новикова:

А вот интересно отношение к этому. Ведь называли их мягко "несуны", а не "воры". В другой системе с уважением к частной собственности этого нет. А тут это было "ничье", ненавистного государства, не людям принадлежащее. Плюс общая бедность. Ну и несли.

Alex A. Pjams:

Нормально относились, с пониманием.

Анна Богатырева:

Еще и хвастались, кто ловчее.

Мария Савельева:

Это развращало (

Людмила Новикова:

Конечно. А система вообще развращала.

Игорь Лев:

Ну, на заре советской власти ведь всем объявили, что, мол, теперь всё тут ваше... на чём власть большевики и взяли...

Лидия Синицына:

У нас один родственник работал на мясокомбинате.Там было поголовное воровство: проносили под одеждой, перебрасывали через забор.

Анна Богатырева:

У моей прабабушки соседка работала на мясокомбинате, торговала ворованным.

Masha Gracheva (Ленинград, 1980е):

Мы в школе работали на практике на продовольственном предприятии, строго сказали - чтоб ни-ни, на вахте проверяют. Потом выходим - бац! Одна девочка вытаскивает зефир! Откуда? Из сапог и из подкладки капюшона пальто! - Как у тебя получилось? - А меня мама научила, она в столовой работает. Но ИЗ САПОГ! Кто его будет такой есть? Главное вынести, а как - не важно!

Евгений Евгений:

Микросхемы дефицитные закатывали в шарик пластилина и стреляли ими из рогатки за территорию сверхсекретного предприятия.

Владимир Король (Курск):

На Курском ликероводочном заводе люди очень любили профсоюзные и прочие собрания. Из-зала, в котором они проводились, выход был не через проходную, так что досмотра на выходе не было.

Dania Yakhina:

Моя старшая дочь пошла в первый класс, буквально месяца через 2-3 было срочное родительское собрание. Учительница умоляла нас, родителей, говорить при детях осторожно, т.к. один из них, решая примерчик на тему "мама купила килограмм картошки, а потом ещё два” на вопрос сколько всего кг она купила, ответил: "Mоя мама картошку не покупает, она с детсада с работы приносит.”

Eytan Stackelberg:

Кража у частника - преступление. Кража у структуры типа советской - и не кража. Всё равно что взять ничьё.

Виктор Иокиранта:

Привычка, традиция брать с работы возникла с времён жуткого дефицита на всё и с не менее жуткого же голода. То есть с первых дней, лет Советской власти. У людей не было иного выхода достать, иметь совершенно необходимые товары, продукты, вещи.

Сергей Титов:

Как тогда говорили: «Если с работы ничего не принёс - день прошёл зря».

Анастасия Куликова:

Тогда еще говорили "не подумай, что украл - с работы принес". А вообще у моих родителей каждый день проходил зря:). Мама была телефонисткой стола заказов ("Девушка, хочу заказать разговор с Ленинградом"), домой носила только бланки для заказов, я с ними играла. Папа был печатником в типографии, носил домой брак - газеты, например, с пятнами типографской краски. Поэтому у нас всегда была куча свежей прессы.

Eytan Stackelberg:

В школе было понятие "летняя трудовая практика". Никому не нужная имитация деятельности. Меня как-то послали ремонтировать кабинет пения. Как его отремонтировали, самому интересно, так как я унес домой где-то 150 гвоздей.

Михаил Тырновский:

Друг-чех рассказывал: у нас, в братской ЧССР, была поговорка: "В день, когда ты ничего не украл у государства, ты украл у своей семьи."

Владимир Король:

На Курском ликероводочном заводе очень любили производственные и профсоюзные собрания. Их проводили в большом зале, вход в который был с территории завода, а выход непосредственно на улицу, минуя проходную.

Marina E Gianni Besseghini:

Да,несли все. Потом продавали или бартер. Это моё детство.

"Устраивается заведующий на продсклад.Ему показывают.
-Здесь у нас икра черная.
-А здесь икра красная.
-Балык.
-Сёмга.
А почему вы про зарплату не спрашиваете?
-Ого,здесь еще и платить будут?!"

Pavel Raysin:

Мы не воровали, не врите, мы брали свое! При тех зарплатах и том тотальном дефиците всего, вполне естественно.

У нас в Бакулевском, когда у кого-то ребенок рождался, старшая сестра готовила "приданое" - марли большую кипу на подгузники, потому что иди купи ее, марлю эту, не было ее в продаже. И как ребенку какать? Памперсов тогда еще не было, не знали, что это вообще.

Лекарства остродефицитные... А как вы хотели? Своя рубашка ближе к телу.

Помните ажиотаж с облепиховым маслом? Оно и правда хорошо заживляло ожоги и раны. У нас в аптечном отделении полшкафа пузырьков его стояло... И вот случилось - разбилась там бутыль 20 литров с концентрированным формалином. Все убежали и вызвали пожарных, они приехали дегазацию делать, в страшных химических комбинезонах и в противогазах туда пошли, все вытерли и вымыли в лучшем виде и уехали... Главный аптекарь хвать, а шкаф-то пустой. И по другим шкафам пошарили. Комбинезоны такие просторные, много влезло.

Воровали, кстати, не только с работы, но и в обратном направлении. У нас работал один техник, его дедушка дежурил в ВОХРе на заводе "Красный пролетарий", на воротах. В дежурство дедушки весь завод был наш. Мы долго туда ходили несколько раз, собирали все нужное в кучу в одном чулане. Потом поехали с институтской "бельевой" машиной, списанной скорой помощью. Нагрузили всю до предела два раза и вывезли к нам в институт, там был разнообразнейший инструмент, кабелей разных метров 500, станочные новые лампы очень красивые, электроарматура всякая силовая. Все новенькое, не из помойки. Хищение? Но мы ж на работу все это завезли...

Вот, и такое было. А как быть? Мы, между прочим, операции на сердце обеспечивали, а мне за 12 лет ни паршивого напильника, ни паяльника выписать так и не удалось ни разу... Теоретически можно было 5 рублей в месяц наличными получить под отчет в отделе снабжения и пойти купить там батарейки для приборов или еще что. Если найдешь, где их купить... И замучаешься к ним ходить клянчить эти пять рублей, смотрят, как будто ты себе берешь. Значит что? Берем казенный спирт и едем на заводы, в институты, в секретные почтовые ящики... Открываем там все двери ногой, и все за спирт достаем для нашей советской медицины. Это хищение? Это блин жизнь!

Lenny Zhivotovskiy:

В моем городе построили шинный завод и делали шины для «Жигулей». Наладкой оборудования занимались итальянцы. Первый рабочий день они пришли со своим офигительным инструментом, поработали до обеда, оставили инструмент на том же месте, где работали, и пошли кушать. Когда пришли, инструмент ветром сдуло. Они обратились к руководству завода с проблемой. Руководство позвонило в КГБ, приехали чекисты, построили всех, сказали вернуть инструмент. Никто не возвращал, уже боялись засветиться. Тогда чекисты сказали, что они выйдут за территорию завода и подождут 1 час чтобы вернуть инструмент, и никто не будет наказан. Если же через час инструмента не будет, завод превратят в тюрьму, и никто с завода не уйдет, пока не найдут инструмент. Но в этом случает все, кого поймают, получат максимальные сроки. Через час инструмент был на месте, а итальяшки его больше никогда не оставляли без присмотра.

Dmitriy Dmitriev:

Некоторые аспекты трудовой деятельности в СССР
Часть 1. Пластина.
Когда родители путем хитрого обмена выменяли малогабаритную трешку в 9-этажке, бывший хозяин с гордостью рассказал, что укрепил проем над входной дверью листом металла. И действительно, дверь была устроена «от честных людей» – сверху над дверью вставлен обычный кусок оргалита и покрашен. Ну и граждане, кто как мог, укрепляли этот проем. Кто-то закладывал кирпичом, кто-то, как тот бывший владелец, прикручивал лист металла.
Году в 2011-м мне понадобилось установить видеонаблюдение над входной дверью. Сказано-сделано. Протащил кабели, осталось просверлить этот проем над дверью. Беру здоровенную профессиональную дрель Black&Dacker и начинаю сверлить 9-мм сверлом. А ничего не происходит. Нет отверстия. Ладно, думаю, может сверло тупое. Беру другое сверло. Результат тот же. Металлическая пластина не сверлится. Злюсь, беру тонкое сверло 3.2 мм. С трудом поддается. Затупив с 10-к сверел с трудом пробиваю отверстие. Как оказалось бывший владелец квартиры укрепил над дверью титановую пластину размером примерно 800х500 мм и толщиной 3 мм. Понимаете? Чувак вырезал из титана пластину, насверлил по периметру мелких отверстий для саморезов, сделал зенкование, чтобы было эстетичней, и как-то пронес эту пластину с завода на котором работал. Я думаю, что пройдут столетия, и на руинах этого дома офигефшие археологи найдут эту титановую пластину, которая ничуть не изменит своих прочностных свойств.

Часть 2. Дембельский аккорд.
В конце 1980-х мой друг работал слесарем на заводе. Когда я позвал его работать в кооператив за совсем другие деньги перед тем, как уволится, он сделал несколько любопытных инструментов. Это были лопата, тяпка и монтировка. Казалось бы, чего тут необычного? А необычно тут то, что все эти предметы были изготовлены из титана. Ладно, можно понять, зачем нужна титановая лопата, но титановая тяпка и титановая монтировка до сих пор остаются за гранью моего понимания. Кому он подарил титановую лопату, я не знаю, титановая монтировка досталась мне и долго ездила под сиденьем автомобиля пока ее не сперли. А вот титановой тяпкой до сих пор пользуется на даче его мама. Однажды я решил поточить эту тяпку, сами понимаете с каким результатом.

Часть 3. 18 утюгов.
Когда после смерти деда бывшей жены мы разбирали его квартиру, помимо прочего хлама обнаружили 18 промышленных утюгов. Дело в том, что дед моей бывшей работал мастером по обслуживанию организаций, занимающимися бытовыми услугами. Прачечных, ателье и т.п. Это были здоровенные тяжелые профессиональные утюги. Там был только кабель, нагревательный элемент и кусок стали. Даже индикатора включения на этих утюгах не было. Зачем человеку дома 18 промышленных утюгов, для меня остается загадкой до сих пор. Умолчу, что было в гараже у деда. Скажу так, что в яме для обслуживания автомобиля хранилось 1500 б/у кирпичей, а мой знакомый за деньги разгребал этот гараж 2 недели. Советский человек с места работы крал все, что плохо и хорошо лежало. Все, что не прибито гвоздями, приварено насмерть и забетонировано, будет украдено, отвинчено, откушено и принесено домой. «То, что не украдено на работе, украдено у семьи»

Владимир Макошин:

Как в СССР вывозили через проходную сварочники. Один из способов вытащить с закрытой территории тяжёлый сварочник был такой: если на территории работали тяжёлые трактора, бульдозеры, грейдеры - сварочник приваривали к трактору, красили в тот же жёлтый цвет, мазали грязью. Трактор и так увешан всякими страшными фильтрами, баками, и далеко не каждый охранник мог понять, что среди них вдруг появилась "лишняя" деталь. Трактор выгоняли за территорию и там отпиливали добычу обратно. Аналогично вывозили электродвигатели. Не всегда это было полноценным воровством: двигатель или сварочник мог быть списан и предназначен под закапывание на котловане. Но совковая номенклатура удавилась бы скорее, чем отдала или даже продала людям ненужное. На Урале на горнодобывающих предприятиях таких "могильников" с (когда-то) новыми, но лишними электродвигателями до сих пор хватает, хоть их в 19900е и раскапывали. Система сводила дЕбет с крЕдитом перед проверками любой ценой.

Алексей Черемисин (1970-е):

Как я поработал завскладом готовой продукции (Истории юности комсомольской моей). Фабрика №2 "Пролетарская Победа" ЛПОО "Скороход". Семидесятые. Я, молодой комса, только вернулся из Бухареста, из дружеской поездки (что там было - не то, чтобы не помню, рассказывать нельзя). Наш комсомольско-молодёжный экспериментальный цех в отпуске. Да, кстати, в него я был переведён для усиления и освоения. Надо сказать, что поначалу я отказывался, но цифра моей новой зарплаты, обещанной гл. инженером Геличем, сразила меня наповал. Так вот. Что делать? Отправят в другой цех, но нет, не охота. И тут спасение! Завскладом готовой продукции нашего цеха вдруг спрашивает меня: - Лёша, а ты ведь в институте учишься, грамотный значит? - Да, - отвечаю, - Инна Соломоновна, учусь, грамотный. - Вот ты и подменишь меня, а то некому совсем, а у меня путёвка в Сочи. - Но, я ведь... - Ничего, я тебе всю разъясню. В общем, я включился. В помощь мне дали такелажника по прозвищу Лёлик. Дурной он был, конечно, но здоровый и исполнительный. Короче, приступили мы. В первый же день вдруг заходят к нам на склад две работницы, говорят, мол, работаем, работаем, а обуви хорошей купить себе не можем. А надо сказать, что обуви на складе были тысячи пар. Так выбирайте, в шутку сказал я. Тёти пошли и выбрали. Ну и ладно. Я приказал Лёлику уничтожить пустые коробки, кто их сосчитает, да никто! Тёти ушли. После обеда они вернулись, принеся с собой поллитра спирта и всучили мне ещё 5 рублей. Я не хотел брать, конечно, но они всунули. Мы с Лёликом после работы отправились на Московский пр. в ресторан на втором этаже, там и прогуляли пятёру с удовольствием. - Держись меня, парень, - сказал мне полупьяный Лёлик, запивая шашлык пивом. На моё удивление на второй день к нам пришли ещё две, но уже других тёти. Они сказали, что они подруги тех двух, и что им тоже носить нечего. Смутившись, я предложил им выбирать. Они выбрали, одну - простую пару, другую – лаковую, и протянули мне две пятёрки. Смущённо улыбнувшись, я предложил за лаковую дать десятку. На удивление, протянули без звука. Уходя спросили, можно ли заходить другим подружкам. Лёлик радостно заорал, что да! Месяц прошёл как в чудной сказке! Водочка (впрочем пили мы мало), пиво, шашлыки, девчонки-абитуриентки училища, лодки, такси, общаги. Но всё хорошее кончается, вернулась Инна Соломоновна из Сочей. Дрожащим голосом я предложил ей сдать склад. - Да брось ты, Лёша, как его там сдашь, - ответствовала Инна Соломоновна. Уже много позже я спросил её, всё ли в порядке на складе. Улыбнувшись, Инна Соломоновна ответила, что там всё отлично. - Скоро у меня ещё будет путёвка, так что ты приготовься. - И Лёлика возьму? - осторожно спросил я. - Конечно, Лёша, куда ты без него, сам что ли таскать всё будешь. Это был бесценный опыт для молодого специалиста. Именно тогда я понял, что Социализм, это прежде всего учёт и контроль. Да, спустя много десятков лет судьба столкнула меня с Инной Соломоновной. Я уже был на другой работе, а она на заслуженном отдыхе. Она обрадовалась мне как родному. Я предложил помочь ей некоторым образом, т.к время уже было тяжёлое, социализм рухнул, а я был при деле и никогда не забывал то весёлое время. Встречал я и Лёлика, он играл в парке в домино.



Блат.

Людмила Новикова:

Мы не касались пока еще одной стороны жизни в СССР. Это знаменитый принцип "Ты - мне, я - тебе". Я вот не знаю, можно ли его отнести к коррупции? (Возможно, этот блат - первая ступенька к ней? Или нет?). Но благодаря ему люди могли как-то жить, а многие даже жить неплохо.

Для таких людей важно было везде иметь связи: у знакомого мясника в магазине человек покупал неплохое мясо и часто не только для себя. Снабдив этим мясом знакомого с кондитерской фабрики, он получал дефицитные конфеты и т.д.

В условиях всеобщего дефицита блат расцветал везде. Здесь не было какой-то доброты или взаимопомощи: отношения были чисто практические. И если тебе было нечего дать, то ты ничего и не получал. В этом смысле многие научные работники оказывались в худшем положении, они не были связаны с материальным производством. Но и среди них были ловкие люди, использующие все, что возможно.

Думаю, что блатом хоть раз в жизни пользовались тогда все. Просто у одних это был образ жизни, а у других - отдельные эпизоды.

Кирилл Овчаренко:

Просто тошнит от такой системы отношений, в маленьких городах она и сейчас процветает. Свой/чужой и человек человеку волк.

Д.:

Это ситуация, когда в экономике нет нормальных денег - условные "деньги" сами по себе не позволяют купить товар нужного наименования или качества.

Людмила Новикова:

Да ведь и товара нет.

Д.:

И его нельзя / негде закупить в необходимых количествах за имеющиеся "деньги". Сейчас этих проблем нет, потому что розница берет у оптовиков, а оптовики могут без проблем поменять рубли на доллары и купить сколько надо этого мяса хоть в Аргентине. Поэтому и конечному потребителю не надо лебезить перед продавщицей, потому что она не сидит на дефиците.

Дмитрий Шергин:

Совершенно верно, что-то вроде натурального обмена, а деньги при этом - лишь для отчетности.

Boris Firman:

В СССР было Всё!... Но не для всех.

Андрей Гусь:

Люто ненавижу совок в том числе и за это. За то, что без блата шага было не сделать.

Vla Lee:

Полу натуральное хозяйство.

Диана Батаева:

Есть по этому поводу хорошая сценка у Аркадия Райкина "Уважаемые люди”. Ненавижу совок : за убожество, за лицемерную двойную мораль, за железный занавес и, конечно же, за бесконечный блат без которого невозможно было ничего путного купить-достать. Ужасное время. Никогда не пойму ностальгирующих, никогда!

Анна Ландер:

"Блондинка за углом" фильм как раз про это. Покромсан был чуть ли не пополам, потому что нельзя же было показать, насколько отличается обычная жизнь от жизни "правильных людей".

Игорь Сасовский:

При отсутствии денег в полном смысле этого слова натуральный обмен неизбежен. Советский рубль являлся казначейским БИЛЕТОМ, о чем на нем и было написано.

Виктор Иокиранта:

Человеку с 70 рублями оклада менять нечего было. И даже со 120 рублями.

Sergey Paraketsov:

Блат это разновидность коррупции. Коррупция возникает, когда управление/администрация/государство не могут быстро и эффетивно выполнять свои функции, то есть решать проблемы конкретного человека, находящиеся в их компетенции. Это происходит из-за удаления управленческих структур от народа и, соответственно, утраты связей между гос.институтами и/или непрофессиональности чиновников. Однако один маленький человек, но хороший профессионал, на своем месте зачастую может помочь конкретному человеку решить его проблему в обход официальных путей. Естественно, это не входит в его рабочие обязанности и, соответственно, он ожидает дополнительного вознаграждения за свои услуги. На этом этапе, на самом деле, в коррупции ничего такого уж плохого нет. Все стороны вроде бы довольны результатом. Но потом чиновник соображает, что можно ведь и самому создать искусственно ситуацию в которой он и только он может помочь, и начинает доить деньги на ровном месте. Дефицит товаров в СССР был собственно государственной политикой на ровном месте. Таким образом блат следует считать особой формой коррупции в явном или неявном виде санкционированной правительством СССР.

Olga Smyslova:

Мы очень страдали как семья - мои родители были интровертами и блата у нас не было практически никакого. Были бы счастливы заплатить подороже, но купить что-то, а вот со связями никак. Не было знакомых врачей или там еще каких-то хороших специалистов. С другой стороны, живя в штатах, я вижу блат практически на всех уровнях. Просто он называется по-другому и делается иначе. Да, это труба, что мяса без блата в СССР было не купить. Но на уровне "найти хорошую работу" и так далее, блат есть и тут, просто завуалирован, ну и есть какие-то пути обхода.

Виктор Иокиранта:

На какие шиши покупать товар подороже? Если не воруешь, а зарабатываешь нелёгким трудом, то не очень хочется переплачивать. У нас в городе был коммерческий магазин, в нём продавались продукты дороже, которых не было на прилавках госторговли. Так мы заходили лишь посмотреть.

Андрей Ракин:

Это в чистом виде коррупция. Деньги в коррупции - не главный признак. Можно и без денег. Потому к перестройке страна пришла уже полностью коррумпированной.

Jaugen Keppul:

Качество медицинской помощи в совке зависело от места жительства (уж не говоря про отдельную медицину для начальства). Моя мама устравивала меня, деревенского, в городскую больницу. Мы просто называли городской адрес. По совету знакомых врачей, которые там работали. Хотите сказать, что мы с ними - "коррупционеры"?

Alex Kovalevsky:

Мне было 40 лет когда не стало сссера и возвращение туда вижу только в кошмарном сне. Но я очень желаю, чтобы те жертвы рекламы ада, кто о нем мечтает, туда попали... и насладились.

Борис Серхель:

Бабушка моя еще в 1970-е годы рассказала такой грустный анекдот: "Блат умер. А похоронить не смогли: нет досок для гроба, нет ткани для него же, нет места на кладбище, да и на тризну ничего нет, ни спиртного, ни закуски :("

Елена Иваненкова:

Это скорее образ жизни. В конце учебы мы с мужем жили в коммуналке, это конец 1980-х. Блата у нас никакого не было, а вот у соседки это был действительно образ жизни. Она каждый вечер как на работу ходила - шла к телефону и по часу разговаривала с разными людьми, договаривалась о натуральном обмене. Деловые переговоры. Она в каком-то магазине работала, ну и выстраивала сложные многоступенчатые схемы... Но не скажу, что они прям шиковали, все жили одинаково убого. Похоже, это было из любви к искусству.

Сергей Дикман:

"Связи" -- это безусловно вид коррупции. Еще худший чем взяточничество. Связи при советской власти решали все, т.к. деньги в антирыночной хозяйственной системе не были главным. Деньги иногда мог и обычный человек вполне честно заработать, но они не должны были давать ему особенно больших преимуществ (а если он `не наш'? а если тайный диссидент?). Поэтому нужно было отгородиться от этих людей всевозможными внерыночными ограничениями: дефицитом и его распределением, контролируемым людьми со связями; всевозможными узаконенными несвободами, касающимися, например, выбора места жительства, поездок за границу... Эти вопросы ни за какие реальные деньги (т.е. за те, что можно честно заработать) решить было нельзя. Нужны были связи. Хотя, конечно, в брежневское время за ОЧЕНЬ большие деньги уже покупались и связи, и номенклатурные должности.

Д.:

С 1970-х связи как раз отлично работали у ненаших людей, если эта ненашесть не была связана с политикой. Цеховик мог купить себе все и откупиться от ОБХСС и милиции.

Сергей Дикман:

Цеховик, а по-нынешнему предприниматель, зарабатывающий деньги вполне рыночным путем, вынужден был давать взятки, чтобы жить в уродливой хозяйственной системе. Вы смешиваете разные виды коррупции. Связи были не у цеховика, а у того самого взяточника (в частности работника милиции), который и использовал свои связи на пользу себе.

Д.:

Это спор о словах и определениях. Цеховик покупал хорошую еду у тех, кто ею заведовал, чеки для березки у тех, кто их имел, лечился сам и лечил семью в хороших государственных (иных не было) клиниках для людей гораздо рангом выше него - короче, он собирал себе комфорт как у номенклатуры, не будучи ее представителем.

Сергей Дикман:

И я про то же. Взятки и связи - это проявление коррупции, но вещи все-таки разные. Цеховик производил то, что покупалось, т.е. реально было нужно людям. Цеховик, формально преступник по тогдашнему извращенному закону, фактически им не был. Он действительно зарабатывал много и жил не хуже номенклатуры (как, например, и многие представители творческих профессий). Для этого он платил взятки. При этом номенклатурой цеховик как правило не становился. Устроить сына в институт (и то далеко не во всякий) он мог за взятку, а не просто по звонку, как делал человек номенклатуры, имеющий связи (обком, КГБ...). То же самое, если надо отмазать кого-то от тюрьмы, цеховик платил, а тот, кто `со связями' звонил и договаривался. Номенклатура просто обменивалась друг с дружкой своими связями и для этого ей не надо было обладать большими деньгами. Связи решали все -- это основа коррупции при совке. Кроме того, связи всегда передавались и по наследству, как в феодальном обществе.

Miras Nurmukhanbetov (Казахстан):

Хотел бы поделиться тем, как это было у нас в семье. Отец был известным археологом, но своим статусом никогда не пользовался. Никогда. Даже по профсоюзной линии (через Академию наук КазССР) единственный раз в жизни взял путевку на Иссык-Куль на самом закате совка и то для моего брата и его девушки - но они не поехали, и пришлось ехать самим родителям с младшим братишкой. Там, на Иссык-Куле, кстати, они и встретили ГКЧП... Не пользовался он служебным положением и чаще из дома на работу (в экспедиции) таскал, чем наоборот. Хотя дома всегда была калька, миллиметровка, ватманы, черно-белая пленка и слайды, а в конце года с мелкооптовой базы получали "неотоваренные излишки" - когда то, что положено на экспедицию, оставалось, но нужно было закрыть год. Тогда появлялось многое - масло и яйца в коробках, баранина тушами, сахар и даже бразильский кофе "Пеле"... Но это не часто - даже не каждый год. Только с экспедиций можно было привезти яблоки, арбузы, облепиху и еще что-то такое.

А вот мама. У нее было несколько профессий, которые можно назвать выгодными. В первую очередь это работа на Пульте вневедомственной охраны - который за сигнализации во всех (ВСЕХ!) магазинах Алатайского района города Алматы отвечал. И все эти магазины считали за долг говорить "девочкам с пульта", когда привезут тот или иной товар. А это и австрийский костюм с туфлями "Саламандер", и мандарины с апельсинами, и индийский чай с сервелатом, "Пепси-Колу" с итальянскими макаронами... ВСЕ! А до этого она работала паспортисткой, что тоже позволяло заводить полезные знакомства.

Кроме этого мама шила. Очень хорошо. У нее были постоянные клиентки, которые тоже могли принести (и привезти) пользу. Кто-то съездил в Ригу, кто-то в - Ташкент, у кого-то муж работал в министерстве, а одна соседка трудилась в санатории Совмина Казахстана (там было все, пусть по буфетским ценам, но практически в неограниченном количестве - нужны были только деньги). Кроме этого, были знакомые в книжных магазинах (дома была целая библиотека из научных книг, энциклопедий, атласов и художественной литературы), в авиакассе (билет в любую точку Союза практически на ближайший рейс), ну и так далее... Кое-что забыл, наверное...

Родственники. По отцовской линии - это мясо и мясные продукты, мед, яблоки и овощи и казахские мясные и молочные деликатесы. В трудные 1980-ые - еще и сахар мешками, который выдавали передовикам совхозов, коими были отцовская сестра и другие родные. Мамина родня жила в Атырау (Гурьеве). Практически до середины 1990-х икра и вяленая вобла у нас была всегда. Даже сохла иногда. Икра на стенках двухлитровых банок становилась противной, а пересохшую воблу приходилось варить. Немногим раньше пропал соленый осетр и "завтрак рыбака" в жестяных банках (плов из осетровых рыб).

Ну и, конечно, соседи тоже иногда были "полезными". Редко, да метко. Но это другой разговор, наверное.

Elena Sel:

А я ещё помню, стоит купить какую-то красивую вещь, пальто, сумочку или ещё что-то, люди на улице подходили и спрашивали: "Где вы это купили?" Или: "Где вы купили ребенку такое пальто (или шапочку или сапоги)?" И я помню, что для этого моей матери приходилось водить дружбу с разными людьми из сферы торговли, иначе никак.



Хамство и общепит.

Дмитрий Фёдоров (Москва, нач.1980-х):

Говоря о советском хамстве, хотелось бы сказать, что оно было повсеместным - хамили везде, иногда в день приходилось быть свидетелем нескольких скандалов. Может быть, только в ресторанах не хамили, по крайней мере те два-три раза, когда я там бывал, все было очень куртуазно. А вот в столовых уйти неохамленным удавалось не всегда. Одной из моих "любимых" столовок была небольшая пельменная в переулке на Маросейке рядом с метро. Примечательна она была тем, что закрывалась часов в 6 вечера, а вскоре, часов в 9, открывалась снова и работала до часу ночи. Обычно, столовые и магазины закрывались в 7 часов, а дальше, хоть с голоду помирай - ничего не купишь, правда были рестораны, но это не для всех, да и очереди туда были немаленькие. Так вот о пельменной. Это было малюсенькое помещение с высоченными потолками, под которыми клубился пар. Стены были полупокрашенными - полупобеленными, грязными и облупленными. Столы были на высокой ножке, рассчитанные на стоячего посетителя. Насколько я помню, ничего кроме пельменей и кофе там не продавалось. Пельмени и кофе варились в огромных кастрюлях, разливали кофе из ведра, на котором бордовой краской, напоминающей лак для ногтей, было написано: "кофе". На полу стояло такое же ведро, на котором той же краской было написано "пол". Работавшие в пельменной тетки были одеты в белые халаты, опоясаны фартуками, на головах у них были уборы из марли. Вся их одежда была серо-желтого цвета и белой считалась условно, поскольку была таковой лишь изначально. Так вот о хамстве. Поскольку это заведение, хоть и рассчитано было на таксистов, преимущественно посещалось богемой: непризнанными поэтами, художниками, хиппарями, диссидентами из группы "доверие". Оно являло пример места, где антиподы (посетители и персонал) находились во временном симбиозе. Симбиоз имел свои законы: хамство персонала было абсолютно безнаказанным, поскольку к жалобам хиппи и непризнанных гениев, если бы даже они и поступали, все равно никто бы не прислушался, поэтому оно было особенно изощренным, но абсолютно беззлобным. В этой пельменной, от человека, к которому обратились: ”Чего тебе, мудило", ожидалось что-нибудь необычное, но только не обида. Так один хиппи, с благодарностью и улыбкой принимавший тарелку пельменей из рук поварихи, разразился лекцией о происхождении слова "мудак" возводя его к санскритскому "мудха". Тогда уборщица, вытиравшая столы темно-серой тряпкой, с которой стекала вода и воняло на расстоянии, замерла с открытым ртом, как будто вспоминая санскрит, а потом гомерически рассмеялась и закричала: "Люсь, держи меня - ща рожу!"

Alex A. Pjams:

Заходил в это заведение с друзьями выпить портвейна. Пельмени были отвратительные и воняло грязными тряпками. Больше никогда, хотя учился и работал неподалеку, не заходил до самого слома этой пельмешки.

Алексей Хенов (Москва, конец 1980х):

А я в конце 80-х туда забегал подкрепиться, когда бывал в Москве - две порции пельменей + 150 гр коньяку + стакан томатного сока - и нормально! Можно еще бегать. (Приезжали обычно в 6 утра, день в Москве, назад в 9 вечера, целый день на ногах). Так что помогало. Пельмени нормальные были, хотя, может с голодухи, не знаю.

Дмитрий Фёдоров:

Пельмени тогда во всех пельменных были одинаковые - в красно-белой картонной упаковке, неплохие, как тогда казалось. А вот коньяк в этой пельменной я не помню.

Игорь Лев:

Наблюдая гордо-осанистое поведение совковых сервис-служителей, я хорошо их понимал: ведь Ленин всем кухаркам обещал, что они будут управлять государством, но потом их так и оставили в кухарках – есть с чего злобиться и срываться на остальных, на нас, не-кухарках...

Iveta Rīvāne:

Вспомнила, как это называлось... Диктатура пролетариата! :) Тогда казалось, уборщица самый главный человек в любом заведении - туда не ходи, не топай, не видишь, что помыли; в столовой ешь, а перед носом грязной тряпкой протрут стол и т.д... Гроза!

Игорь Лев:

"Уважайте труд уборщиц!" - это нам со школы вещали. И получалось, что уборщица - это такой персонаж, который вообще в идеале не должен работать... А если уж работает, то это она наши грехи на себя берёт, как Иисус на кресте... А когда она всё-таки работает, то это живой укор нам, только пачкать-сорить-гадить умеющим... "Ходят тут!"...

Серафима Красноцветова:

Да, нам, привыкшим к такому обращению, было странно слышать, как продавцы начали здороваться с входящими покупателями, неудобно даже. Не помню, в каком году произошел этот перелом.

Rauan Dulat:

А представьте меня, застенчивого мальчика, плохо говорящего по-русски и с акцентом, лет 10-12-ти, тихо спрашивающего: "Кто крайний?" И продавца наглого, орущего "говори по-человечески", и еще больше в краску загоняли и в тупик ставили.

Константин Долматов:

«Во втором отделе колбасу выбросили!»; «По килограмму в руки!»; «Вас здесь не стояло!»; « Вас много, я одна!»; «За шляпой очередь не занимайте, товар кончается!»; «Ушла на базу».

Елена Юккина (Литва):

Мама рассказывала подружкам, что в Литве уважительно в магазине обращаются. А те ей не особо и верили. Что Там, если попросишь что-то показать (товар из-за прилавка), то тебе его подадут, а не рявкнут: "Всё равно брать не будете". А подружки охали и с сомнениями слушали как сказки.

Дмитрий Фёдоров (Литва, 1970е):

Литву мы с родителями посещали почти каждое лето, начиная с 1970 года. Там хамство было особого рода, например, не ответить, если обращаешься по-русски, или махнуть в другую сторону, если спрашиваешь дорогу... Возможно в Литве сами литовцы относились друг к другу по-братски, но у меня не было возможности оценить это отношение, ибо не литовец.

Алиса Чижик:

В Литве и на прилавках всегда что-то было, в отличие от нас.

Iveta Rīvāne (Узбекистан):

А у меня история про Узбекистан: спросишь, как куда-то проити, в ответ - а вы откуда, в ответ - ой, у меня там сосед был, понравилось, и лишь после этого скажут, куда идти...

Елена Юккина (Карелия, вторая пол.1980х):

В школе почему-то стаканы пропадали к концу восьмидесятых. Тоже были майонезные баночки (250 мл?). С чаем, один в один анализы... Фу. Хотя те "блюда", что подавали в школьной столовой, и без этого чая были фу.

Iveta Rīvāne (Ялта, конец 1980х):

Баночки я помню в столовой Ялты. Это казалось экзотикой. Сегодня же это считалось бы экологично - не засоряем среду лишними отходами, товарами :)

Юрий Алесин (Свердловск, конец 1980х):

А сосисочный паштет не пробовали? Предложили в ресторане города Свердловска в эти же года, когда был там в командировке.

Анатолий Хамаев:

Как человек, который очень долго питался в советских столовых, сначала будучи студентом, потом живший много лет в общаге для простых инженеров- работяг и, наконец, достаточно поколесивший по стране в качестве командированного на разные объекты советской хозяйства, хочу рассказать, каким он был этот советский общепит.

Первым знакомством после домашней пищи с общепитом для меня стало питание в солдатской столовой. Это был настоящий ужас. Перловка на второе, суп с кусками жира, компот бурого цвета и чай без вкуса. Я похудел в армии сразу килограмм на 15, как и все остальные сослуживцы, худевшие моментально после перехода на солдатские харчи. Единственное, что можно было есть в армии, это кусочек белого хлеба с маленьким кружочком сливочного масла и два яйца на завтрак. Однообразие, вторые блюда без приправ, и всё абсолютно безвкусное и неполезное. Причём, офицеры питались в отдельной столовой, где все блюда по качеству, естественно, были лучше. По уставу дежурный офицер приходил перед подачей пищи в солдатскую столовую и проверял пищу. Но это было формальностью. Ему повар-солдат подавал отдельно еду, и она была не такой, что ели солдаты. То есть офицеру кашу "сдобривали" маслом, в порцию клали большой кусок мяса, в то время, как солдатам только жир, на котором иногда был маленький кусочек мясца. Всегда на ужин кусок рыбы и каша - опять же перловка или слипшиеся макароны.

Потом начались мои студенческие года, и тут уже общепит не солдатский, а гражданский был познан мной во всей его красе. Что интересно, в кино, на плакатах, в книгах советским людям общепит преподносили, как благо и большое достижение социализма. Там, на этой наглядной агитации, советские люди питались правильной и здоровой пищей; сидели за столами, застланными белой скатертью и сервированными по картинкам из книги о вкусной и здоровой пище! Но на самом деле советское общепит - это сплошной ужас. Как и в других (а практически во всех сферах советской трудовой деятельности) те люди, которые были задействованы в системе общепита, никак не были заинтересованы в качественных результатах своего труда. Ведь в СССР не существовало частного бизнеса, а значит, не существовало конкуренции. Государство было монополистом в системе общепита, а значит - хочешь не хочешь, а пообедаешь в столовой №5. Альтернативных вариантов было немного, а такого, чтобы заведение вдруг потеряло клиентов и обанкротилось из-за низкого качества сервиса, просто быть не могло по указанной выше причине. Второй важный фактор низкого качества советского общепита - общая бедность и дефицит. Все слои советского общества были пронизаны "коррупцией". Ведь все, кто имел доступ к распределению любого ресурса (продукты питания, обувь, одежда, топливо, стройматериалы) практически автоматом становились коррупционерами и мелкими воришками, исключений было немного.

Из-за такого мелкого воровства те блюда, которые сначала должны были быть неплохими, превращались во что-то очень условно съедобное, вроде котлет, в фарше которых было меньше половины мяса, сметаны, разведенной до уровня густого кефира, чая с условным присутствием самого чая и так далее. Всегда, будучи студентом, не успевал завтракать в общаге и покупал в перерыве между первой и второй парами в буфете беляши ужасного качества. Помню, стоили они 15 копеек, и мясо в них было непонятно из чего. На старших курсах уже не брал беляши, а покупал пироженое - не помню название, оно стоило дороже - 22 копейки, и его можно было есть пусть с небольшим, но с удовольствием. В обед после всех лекций шёл в подвальное помещение университета, где находилась студенческая столовая. И там всегда была очередь, ибо за 75-80 копеек можно было поесть первого, второго, салатик и компот выпить. Заплатив 90 или рубль, можно было ещё взять булочку. А если заплатить 1 руб 20 копеек, то можно полакомиться сметаной в стакане. Иногда можно полстакана сметаны взять и уложиться в 1руб 10 коп. При этом сметана с булочкой была самой полезной, вернее наиболее приятной во всем обеде.

Из супов можно вспомнить красный борщ, рассольник, гороховый суп, а также молочный суп с рисом или лапшой. Ещё, кажется, были какие-то бульоны с вермишелью и фрикадельками. Борщ был жуткой гадостью, и близко не шел ни в какое сравнение с настоящим домашним борщом, каким меня в детстве кормила мама. Помню, что гороховый суп изредка все же можно было есть. На второе, как правило, котлеты, никакого мяса не помню - типа гуляша или чего в этом роде. Позже в столовых Вильнюса и Риги, будучи там в командировке, впервые увидел подачу мясного гуляша. Практически все советские котлеты есть было невозможно - это были жирные сухари, перемешанные с примерно 30-40% фарша из мясных жил и сильно пахнущие чесноком. По словам работников общественного питания тех лет, чеснок добавляли в особо больших количествах в фарш, который уже начинал портиться, чтобы скрыть запах несвежего мяса. Были ещё "шницели", которые отличались от котлет только более плоской формой. И стоили они дороже котлет, и студенты их брали только в дни выдачи стипендий, ибо переплачивать до 25 копеек дороже никто особо не хотел. А ещё можно было взять пельменей, они стоили копеек на 10 дороже котлет и хоть как-то вызывали ностальгию по маминым домашним пельменям, хотя понятно, что по сравнению с маминым это было небо и земля. Были ещё такие "рыбные котлеты", которые готовились из дешёвого рыбного фарша, почему-то почти всегда горчили и были набиты обломками рыбных косточек.

На гарнир, как правило, давали всякие каши, макароны и пюре. Каши нередко разваривались до состояния клейстера, в таком же виде подавались и макароны. Пюре картофельное было противное, ибо зачастую пюре было "с глазками", то есть картофель плохо очищался и попадались эти "чёрные пятнышки-глазки" сплошь и рядом, от этого аппетит сразу пропадал. Да, совсем забыл сказать, в СССР не умели варить рис, нагревая его несколько раз, и даже поначалу неплохой рис растрескивался и превращался в клееобразную кашу. Теперь о салатах. Вследствие отсутствия в СССР более или менее приличного производства свежих овощей, чаще всего советские салаты представляли собой непонятно что. Помню салат из свежей капусты, сдобренный уксусом. И опять же в день, когда водились деньги, можно было взять "советское оливье", оно было как-бы деликатесом для студентов, в общем, много вареного картофеля, свеклы и зелёного горошка, много майонеза, хоть какой-то вкус был, а вот пользы от такого салата не было никакой. Массово был распространен винегрет, представлявший собой смесь вареной свеклы, картофеля, солёных огурцов, моркови и лука, заправленные маслом и уксусом. Что касается салатов из свежих огурцов, помидоров, то они встречались очень-очень редко. Чай варился в огромной кастрюле-баке, после чего разливался половником по стаканам, примерно также варился и кофе. Вместо кофе, кстати, был достаточно сильно распространен т. н. кофейный напиток, изготовленный из цикория. Понятно, что и чай, и кофе очень сильно разбавляли водой. Из компотов были распространены яблочный, а также компот из сухофруктов. Иногда на раздаче были десерты, что-то типа песочного пирожного или пирожка с повидлом. Но студенты их быстро разбирали.

На 4-5 курсах проходил практику в НИИ, и там столовая была внутренняя, только для сотрудников института. Там более нормально готовили. Скудно конечно, выбор небольшой, но намного качественнее, чем в студенческой столовой. Пюре было похоже на пюре, и макароны не разваренные подавали. Помню, с удовольствием в институте брал макароны по-флотски. Это макароны с мясным фаршем. И булочки помню были свежими и вкусными.

Потом, когда стал работать, я уже столовые старался избегать. Появились деньги, и можно было найти кафешку и взять, например, цыплёнка-табака. Это было дорого, но вполне употребляемым и даже вкусным. В ресторанах выбор был не ахти, но я помню, всегда старался там заказать котлету по-киевски, это было достаточно вкусно. В Молдавии ел мамалыгу, в Литве цеппелины. Но мне не понравилось. Это их национальные блюда, на меня они впечатления не произвели. Само классное блюдо в СССР попробовал в Грузии. Заказал шашлык. Дорогущий, но там было натуральное мясо. А ещё, помню, в конце 1970-х был в командировке от своей воинской части в Алма-Ате и ел шурпу. Тоже понравилась. Будучи в Москве, избегал столовые и ходил есть в ресторан "Пекин". Этот ресторан был на площади Маяковского, рядом с театром Сатиры. И там в обеденное время на втором этаже открывался зал для желающих поесть быстро. То есть что-то в виде комплексного обеда. Качество хорошее, и цена высокая. Вполне доступная, впрочем, цена для инженеров и работников офисов. Рабочие туда не ходили.

Вадим Акимов (Баку, Москва, 1970е):

Пейте пиво пенное! Будет рожа о(бал)денная! (советский фольклор).

Вопрос к современным любителям пива: скажите, а есть ли сегодня какие-нибудь проблемы с потреблением этого напитка? «Какие еще проблемы?» - недоуменно спросят любители (особенно, если они не старше 40 лет). «Зашел в любой супермаркет и купил какого хочешь. Ах, Вы о разливном спрашиваете? Так в любом кафе или ресторане, где подают алкоголь, разливают и пиво. Каких марок? Есть и наше, и импортное. Что? ОЧЕРЕДЬ?? Какая очередь??» И на меня посмотрят недоуменно.

Да, друзья, в советское время пиво БЫЛО. Весь вопрос – КАКОЕ ИМЕННО И КАК ИМЕННО оно было? 😊

Несколько бытовых зарисовок.

Баку, начало 1970-х.

Приехали из Ленинграда двое приятелей. Изъявили желание пивка попить. Ну, зашли мы втроем в полуподвальный пивбар в самом центре. Толчея, шум-гам, дым (хоть топор вешай), грязь на столах и прочие советские прелести. По углам – спившиеся забулдыги, упрашивающие оставить глоточек. Приятелей это не удивило (и понятно, почему: в 1974-м г. я побывал в таком же пивбаре в Питере и принципиальной разницы в антисанитарии и остальном не обнаружил). Их удивило другое – когда я сказал, что нас сейчас на каждой кружечке 4 раза надуют.

"Это как?" - спрашивают. "Увидите!" Ну, они полезли в бутылку - говорят, мол, такое невозможно. Поспорили на второй "заход" за их счет.

Выпили по кружечке. "Ну, считайте!" - говорю я им.

1.Кружка пива сколько стоит? 26 коп. А хмырь-продавец в кепке «Ракетодром» сказал - 30.

2. Взяли три кружки, дали рубль. Сдачу 10 коп. хмырь дал? Нет.

3. Вода в пиве есть? Есть.

4. Еще и недолил...

Вот такие советские дела.

Москва, вторая половина 1970-х. Так называемый «пивной автомат». То есть – зал со стоячими столиками, в котором было от 4 до 10 автоматов – таких же, как и для продажи газированной воды на улицах. Об антисанитарии, толчее, дыме умалчиваю: то же самое, что везде и всегда. По углам – спившиеся забулдыги, упрашивающие …(ой, простите, про это я уже рассказывал). К автомату надо было подойти и, поставив под слив емкость, опустить в прорезь 20 коп., после чего пиво начинало течь.

Почему я так странно выразился – «емкость», а не «кружку»? Потому, что кружек либо на всех не хватало, либо их не было вообще. И народ приходил кто с чем: с поллитровыми стеклянными банками, жестяными кружками, ковшиками с ручками. Но самой остроумной «емкостью» был картонный пакет из-под молока: его можно было складывать по вертикали (получалась плоская двухслойная картонка, которая помещалась в кармане).

Пиво? Чаще всего это был разбавленный водой «Ячменный колос» отвратительного вкуса, причем, ходили устойчивые слухи, что в него добавляли мыльный порошок (чтобы было больше пены). К каждому крану стояла очередь. Чтобы налить пиво в емкость, нужно было выстоять минут 10-15. Почему-то те, кто наливал пиво в две емкости и отходил с двумя полными, вызывали недовольное матерное ворчание очереди. Поэтому некоторые действовали так: человек заполнял один пакет или банку, затем подставлял под слив второй пакет, и пока пиво льется, успевал выпить залпом первый; после чего с полным пакетом подходил к своему месту за стоячим столиком, и второй пакет пился уже не спеша, под мужскую беседу. И это почему-то считалось нормальным. Больше одного пакета у слива выпить не разрешалось.

Через полчаса операция повторялась.

На закусь официально продавались картофельные хлопья (слова "чипсы" тогда не знали). Изредка появлялись провозвестники рыночной экономики; один становился на стреме у дверей, а второй торговал паршивенькой воблой из хозяйственной сумки по цене "рупь за хвостик". Когда удавалось купить, это был праздник. Но бизнесменов нещадно преследовали менты - и воблу отбирали, и откупаться заставляли.

Чуть получше пиво и закуска были в "Яме" у Столешников (в полуподвале; спускаться надо было по лестнице, как бы уходящей в яму), но туда во второй половине 1970-х было не протолкаться; особое "лицо" пропускало либо только "своих", либо - за трояк. Кстати, эта пивная попала в знаменитый кинофильм "Берегись автомобиля": из нее выходят упившиеся следователь Подберезовиков и угонщик Деточкин.

Был и элитный пивбар ресторанного типа «Жигули» в начале Калининского (сейчас – Новоарбатского) проспекта, где кружки всегда были, а пиво приносили официанты в литровом графине. Там подавалась и весьма недешевая закуска наподобие «Рыбного ассорти» стоимостью около трех рублей. Но для простого советского человека это было слишком дорого.

Елена Юккина (Карелия, 1980-е):

Про пиво ничего сказать не могу, а вот молоко в коробках... Один или два раза папа покупал молоко в треугольных коробочках у поезда, но это было как сон. Поэтому когда (уже в девяностых финны отправляли много гуманитарной помощи в Карелию, в том числе еду) я увидела сок в коробке, это было диво-дивное, чудо-чудное: как сок может быть в коробке? Кто-то сказал, что в коробках сок, но мы (девчонки) даже представить себе этого не могли, он что в порошке?

Max V. Keler:

Так и было, но, кажется, кружки пропали на рубеже 1980-90-х годов. Шедевром емкости, по-моему, был пластиковый пакет.

Вадим Акимов:

Да, пили и из них (наблюдал в пивном автомате в конце Лесной ул. - там, где трамвай делал круг). Кружки в отмеченные Вами годы пропали ОКОНЧАТЕЛЬНО :-) Но начался процесс их исчезновения еще в 1970-е. Во всяком случае, на мой день рождения в 1976 г. друзья подарили мне нечто такое, только без металлических обручей. Подарили именно в силу отмеченной проблемы :-) Когда я с ней впервые вошел в автомат, народ посмотрел с плохо скрываемой завистью. Но, увы, без обручей кружка быстро растрескалась и пришла в негодность.

Dmitry Karpinsky (Солнечногорск, 1980е):

Помню пивной ларёк в начале 1980-х при станции Солнечногорск. Мерзко было даже мимо проходить. Местные рассказывали про опустившегося мужичка, допивавшего остатки пива из кружек и банок. Кто-то из шутников помочился в кружку и оставил на виду... Алкаш отхлебнул.... сплюнул, матернулся и тут же пошёл снова искать опивки пива.

Boris Firman:

Продавцы пива были очень состоятельные люди.

Сергей Любимов:

В начала-середине 1980-х в пивбарах пили «Ячменный колос». Пивбар в СССР это битком набитый зал, прокуренный примой и беломором. Все стоят за столиками. Сидячих мест не видел нигде в принципе. Четыре пятака опускаешь в автомат и тебе наливается пиво. Так как пить это пойло было невозможно, то в основном все запивали им водку и портвейн. Был там с батей, за пакетик московского картофеля потом говорил маме, что мы просто гуляли.

Андрей Гирдов (Ленинград, серед.1970х):

Говорят, тогда люди были добрее... В то время каждое воскресное утро было для меня праздником. И не потому, что выходной, а потому, что только тогда я ощущал себя по-настоящему взрослым. Когда тогда? А тогда, когда все было безоблачно и наивно, когда все близкие были молоды и полны сил. Та пора жизни, которую начинаешь ценить только тогда, когда она проходит. Итак, воскресное утро. Родители еще нежатся в кровати, хотят выспаться. Меня же сгребает в самую рань. Предвидя, что планы на законный отдых находятся под угрозой, отец говорит:- "Если не спишь, возьми деньги и сбегай за газетой".

Ура! Это значит, что нужно купить: "Советский спорт", "Футбол-хоккей", и главное, мороженое. Только мороженое нужно принести домой и съесть после завтрака. Но разве это беда? Главное, доверие и самостоятельность. Тогда мы жили на набережной Фонтанки за Калинкиным мостом, а заветный ларек "Мороженое" и киоск "Союзпечать" находились слева от кинотеатра "Москва" на перекрестке проспекта Огородникова и проспекта Газа. А напротив кинотеатра в угловом доме находился магазин "Гастроном" с овощным отделом, который мое детское сознание возненавидело после того воскресного утра. А в то утро, в привычный мне уклад жизни, вмешалась мама, и сказала, чтобы я взял сетку и купил картошку. Хорошо. Проскользнув два проходных двора, я выскочил на проспект, у трамвайной остановки на оштукатуренном кирпичном заборе пробежал глазами по давно висевшему репертуару "БДТ" с профилем Горького, приглашение в "Мюзик-холл" с Вардашевой и Невзгляд , все те же ордена на газете "Правда" и побежал сначала в "Гастроном", оставив сладкое на потом. В магазине уже был народ. Посмотрев цену, я оплатил в кассе покупку и занял место в очереди. Овощной отдел был оборудован чудо - машиной. Откуда-то из недр подсобок она подавала корнеплоды в специальный отсек, закрытый от покупателя, там же это все взвешивалось, а затем продавец дергал рычаг и все содержимое по лотку с грохотом летело в торговый зал, где покупатель должен был это поймать в свою сетку. Вскоре и я отдаю чек оператору машины и подставляю сетку к лотку. Гремит ручка, моя сетка весело наполняется, но чем? Среди картошки я вижу пару гнилушек. В ужасе я поднимаю сетку, стою на том же месте, смотрю на продавщицу и не знаю, что делать. Язык, предательски, перестает существовать. Я показываю сетку всем, в надежде обрести поддержку. Продавщица смотрит в мою сторону, затем, видя равнодушие очереди и нетерпение мужчины стоявшего за мной, берет у него чек и говорит: "Не мешай, мальчик. Иди." Мой взрослый отвратительный сосед по очереди выталкивает меня бедром от прилавка. Помню ворчание по поводу молодости и эгоизма. Вышел на улицу и, забыв про остальное, побрел в сторону дома. Так и принес все это сокровище домой, даже не сообразил, что можно гнилухи в помойку выбросить. Больше обмана терзал вопрос: ты хотел быть взрослым? А что взрослые делают в таких случаях? Знаешь? Одних ты уже узнал.

Masha Gracheva (Ленинград, конец 1970х-нач.1980х):

Да, эту грохочащую адскую машину, отсыпающую картошку, трудно забыть. В нашем магазине подсыпать гнилья было также естественно, как недовесить сейчас. Мои взрослые с этим не боролись, ибо бесполезно. У нас именно картошку продавала страшная сильно пьющая женщина, с ней нельзя было ввязываться в споры. Автор, мы с вами почти соседи, были. Ваш магазин у кинотеатра Москва, а мой у кинотеатра Рекорд. 3 остановки на трамвае.

Андрей Гирдов:

Да, спасибо за отклик, Вы очень хорошо дополнили сущность того феномена под названием "советский сервис" и отношение к его уродству со стороны наших родителей. Я сознательно не делал выводы, стараясь описать свои детские воспоминания. Да и очень приятно встретить соседа по детству.

Карз Драйв (Туркмения (Иолотань) - Москва):

Пейзаж незнакомый, а ощущения и воспоминания похожи.

Ася Кулагина (Новосибирск, конец 1970х):

У нас такого чуда с автонасыпом не было, но суть всегда оставалась та же. Бери то, что дают. Продавцы специально гнилье не подкладывали, но оно все равно попадалось.

Анна Богатырева (Волгоград, нач.1980х):

До сих пор жду окрика, когда выбираю овощи на базаре или в магазине. Кстати, иногда дожидаюсь.

Jaugen Keppul:

Согласно советским правилам торговли, торговать испорченными продуктами было нельзя, и покупатели не обязаны были за них платить. Это к вопросу, как в СССР соблюдались советские же законы, так что можете тыкать этой гнилой картошкой в морду совколюбам.

Андрей Гирдов:

Ооо! Как соблюдались советские законы и кем - это отдельная тема.

Jaugen Keppul (Белоруссия, Минск):

В подобных ситуациях нужно учесть, что если кто-то вдруг начинал возмущаться по поводу торговли гнилым товаром, то другие покупатели ("сознательные советские граждане"), как правило, принимали не твою сторону - "Ты чего скандалишь, пьяный, что ли?" "Тебе что, больше всех надо, хитрым хочешь быть?" "Не задерживай очередь, все другие берут, а ты что, особенный?" и т. д.
В ходу было выражение "качать права", т. е., советские граждане прекрасно знали, что твои "права" - это права только на бумаге, а в действительности государство с тобой может сделать, что угодно, и возмущаться действиями работников овощного магазина означает "выступать против советской власти".
А если тебе вдруг удавалось добиться справедливости, каждый из тех, кто это видел, не радовался за тебя, а тебя ненавидел: "Вот сука! Ему досталась хорошая картошка, а мы должны гнильё брать!" Т. е. именно таковой и была настоящая сущность "советских людей".

Вадим Акимов:

Под хамство подводилась еще и классово-политическая основа. "Мы не буржуи (вариант: "не интеллигенты слюнявые"). Мы люди простые и говорим по-простому". Это и означало - по-хамски. Вежливость считалась признаком "слюнявой интеллигенции", и ей хамили с особенным, нескрываемым удовольствием.



Поселок в Казахстане.

Виктор Беляев (поселок в Казахстане):

Снабжение нашего посёлка товарами народного потребления было отвратительным на протяжении всей истории его существования при коммунистах. Даже хлебозавод, построенный в середине семидесятых, не мог в полном объёме удовлетворить потребности населения - хлеба хватало не всем. А для большинства многодетных казахских семей это была первая и необходимая еда. В магазинах нашего райцентра можно было купить рис, пшено, соль, маргарин, спички. Иногда хлопковое масло – подсолнечное было редкостью. Сливочного масла, фруктов, овощей (свежих или консервированных) никогда не было в свободной продаже. Также не было сыров и другой молочной продукции. Пожалуй бесперебойно поставляли лишь водку и табак. Даже так называемая «бормотуха» была не всегда. Никогда на полках магазинов не было благородных вин, шампанского, пива. Всё остальное на прилавках являло собой просроченную дрянь. Невозможно было есть заплесневелые конфеты, такое же печенье, тёмные макароны, неизвестно когда завезённые рыбные консервы – мясных вообще не видели. Сухофрукты, как их не старались тщательно мыть– всё равно хрустели на зубах. Таким же грязным, неотмываемым был и изюм.

Если что-то завозили в магазины не из списка годами устоявшегося ассортимента, то ни о какой очереди говорить не приходилось – это была давка с вырыванием пуговиц, скандалами, а иногда и драками. Особенно неприятно было наблюдать в таких очередях учителей нашей школы. Конечно же, это было для них унизительно, также как и для нас, учеников, быть невольными свидетелями этого. Кстати, ежедневно давку с руганью можно было видеть в единственном хлебном магазине на весь посёлок, почти на 7000 населения.

В начале 1970-х в посёлке ещё существовало производство мороженного и лимонада. Но потом, ближе по времени к принятию Конституции «развитого социализма», как-то тихо и незаметно это производство прикрыли. Не стало своего, а привозного не было ни до, ни после. Минеральную воду тоже не завозили. Из напитков были соки в трёхлитровых банках: берёзовый, яблочный, томатный. Но их почему-то никто не покупал и они стояли годами, исчезнув вмиг и навсегда в антиалкогольную кампанию.

Пряники можно было есть, только предварительно размочив их в чае. Позже, уже будучи студентом и впервые отведав горячих пряников (ворованных с кондитерской фабрики), я сделал для себя открытие, что они первоначально бывают мягкими.

Периодически, раз в месяц, из Москвы родственники присылали продуктовые посылки. Ассортимент посылок был одним и тем же, из года в год: печенье «Юбилейное», конфеты «Мечта» и «Коровка», ирис «Золотой ключик», чай индийский, сухари и сушки. Иногда присылали колбасу и гречку.

Другие необходимые для жизни продукты, к примеру, даже муку, систематически приходилось доставать «по записке». Отец предварительно договаривался с председателем сельпо и отправлял меня на персональной машине с хитрой записочкой на районный склад. А там грузчики, рабочие, кладовщики…

-Это кто?

-Сын местного большого начальника.

-А, ну конечно, начальники дефицит жрут, а простым людям даже хлеба не всегда хватает.

Такие вот разговоры приходилось выслушивать. Мне это совсем не нравилось. А в школе тем временем внушали, что в самой прекрасной и правильной стране все равны. Я тоже хотел быть равным, а не привилегированным. Равным в достатке, а не в нищете. Я не знал как там в других странах – сравнивать было не с чем. Приставал к отцу с вопросами: почему не хватает? почему по запискам? почему начальники в особом, блатном, положении? почему в школе, по радио, по телевизору слышим одно, а на деле далеко не так? Отец объяснял. Конечно же говорил о войне, которую стране пришлось пережить. О разрухе. О вражеском окружении СССР. О неизбежных издержках социализма и т.д. Меня это мало удовлетворяло. Я это и в школе слышал. Мне тогда было лет 13-14 и казалось, что во всём виноваты отдельные личности, возможно даже в чём-то и мой отец. Никакие другие сомнения, например в существующем строе, мой подростковый мозг не посещали. И возникнуть на тот момент, конечно же, не могли.

В нашем посёлке был мясокомбинат. Забивали овец, крупнорогатый скот, но мяса с мясокомбината подавляющее большинство населения не видело. В конце 1980-х запустили в работу колбасный цех. Колбасы в свободной продаже тоже не появилось. Рабочие мясокомбината её воровали, также как и мясо. Но ворованное никто не продавал. Были случаи, что несуны попадались на проходной мясокомбината, и за пару украденных килограммов их привлекали к ответственности.

Первые мои воспоминания о дефиците связаны с шапкой-ушанкой. В 1970 году я пошёл в школу, а шапки у меня не было. Родители в этот год, оставив на бабушку домашнее хозяйство и меня с сестрёнкой, « дикарями» поехали в Кисловодск. Хочется отметить, что это была их первая и последняя поездка на отдых. После смерти бабушки им не на кого стало оставлять домашнее хозяйство: скот, птицу, огород… Это было своеобразное, вынужденное, рабство.

Из Кисловодска шапку мне привезли. Она была цигейковая, с матерчатым верхом, чёрного цвета. С этой шапкой я почувствовал себя мужиком. Возомнил себя взрослым и был на тот момент очень счастлив. В 1972 году мне купили велосипед, для взрослых. Правда б/у – соседи продали.. А раньше велосипед меньшего размера, соответственно возрасту и росту, так и не смогли найти. Я мечтал о «Школьнике» или позже об «Орлёнке». Дефицитом было практически всё: школьная форма, спортивная форма, спортинвентарь, трусы, носки, обувь, школьные принадлежности, учебники, мебель, бытовые электроприборы…

Внезапно выходившая из строя детская одежда или обувь создавала очень большие проблемы родителям, ибо быстро купить замену было практически невозможно. Некоторые дети из многодетных семей, учась в разные смены, имели одну пару обуви на двоих, часто поочерёдно использовали учебные принадлежности, спортивную и сменную обувь.

Каждый год, летом, наша мама ездила в Москву, чтобы обеспечить меня и сестрёнку всем необходимым к новому учебному году. Вместе со школьными принадлежностями и одеждой привозила продукты, вплоть до ржаного хлеба. Ржаной хлеб – незнакомый тогда продукт для нашей торговли и населения.

Когда я пошёл в 9-ый класс, двоюродная сестра из Волгоградской области прислала мне по почте старенький фотоаппарат и гитару. Стал осваивать процесс производства фотографий и музыкальный инструмент. Никакой учебной литературы для этого не было. На гитаре стал учиться у соседа-самоучки. О производстве фотографий собирал информацию по крупицам, но чаще постигал процесс методом проб и ошибок. Фотоматериалы и реактивы приходилось заказывать через знакомых в областной центр. В наших магазинах никогда не знали, что это вообще такое. Правда иногда завозили фотоплёнку с истёкшим сроком годности, но при этом почему-то не уценённую. Бывало, что я покупал и такую.

В школе и Доме Пионеров работали только те кружки и секции, для которых была необходима минимальная материальная база. К примеру, секция борьбы или кружок бальных танцев. Опять-таки из-за дефицита и абсолютного отсутствия материалов не было радио- и электротехнических кружков, кружков фотодела, моделирования и т.д. и т.п.

Мало у кого из детей посёлка были лыжи, коньки, клюшки. В валенках зимами на замёрзшей речке гоняли самодельными клюшками коровий или лошадиный помёт. Кожаные мячи видели только в школе. Было удачей, если у кого-то во дворе появлялся резиновый мяч.

Некоторые немногочисленные односельчане после покупки новой машины недолго бывали счастливы – запчасти были тоже дефицитом. Большинство, после небольшого пробега, ставило свой транспорт на прикол в гаражах, словно ожидая лучших времён со снабжением запчастями. Не было аккумуляторов, авторезины.. А что было? Да ничего не было. Даже автомагазина не было. Как не было и магазина стройматериалов. Для строительства даже простого забора надо было материалы доставать, а проще говоря, воровать со строек коммунизма.

Традиционное для тех мест скотоводство тоже было сопряжено с проблемами. Завезти сено для скота до наступления осенней распутицы было делом практически невозможным. Приказ партийного начальства был неизменным, наверное ещё со сталинских времён: пока не обеспечат запасом сена совхозный скот о личном не может быть и речи. Площади для частной косьбы никому не выделялись – всё вокруг принадлежало совхозам, а значит было государственным. Комбикорма частники доставали у чабанов, а они соответственно воровали их из совхозных фондов, обделяя тем самым государственный скот. Достать зерна для домашней птицы большинству тоже было неразрешимой проблемой.

Уголь для отопления жилищ в основном был ворованным – все школы и больницы района в то время отапливались углём. Начальству и водителям грузовиков он доставался легче. А вот пенсионерам и прочим тем, кому было невозможно украсть сразу и много, доставляли по ночам кочегары, тачками, за бутылку. Дров практически в наши края не завозили. Некоторые топили печи кизяком. Его либо запасали сами, либо как-то доставали у чабанов.

Заправить газбаллон - проблема ( возили из областного центра), достать керосин – проблема. Бензин для частного сектора - с перебоями. Нехватка, дефицит, очереди… Ты – мне, я – тебе. Достань, обменяй, урви, укради… Проблемы, проблемы… - нескончаемый список.

Приходилось и мне, и отцу в те времена лечиться в стационаре районной больницы. Если б не заведующая аптекой, знакомая отца с детства, не знаю как бы и где мы доставали лекарства. Помню, что в дефиците были кокарбоксилаза и другие сердечные, натриевый пенициллин…Это то, что сейчас выкопал из памяти. В реальности список дефицитных лекарств был гораздо более длинным. Немало больных, зная наши близкие отношения с заведующей аптекой, обращались к нам с просьбами достать различные лекарства.

Людей, считавшихся без роду и племени, случайно оказавшихся в нашей больнице с чем-то серьёзным, никак не лечили. Продержав какое-то время, выписывали из-за отсутствия лекарств . Это были так называемые «химики», условно-досрочно освобождённые из мест заключения или просто бомжи из разных городов России, работавшие тогда в наших краях, на плантациях корейцев.

В начале 1980-х заболел отец моего близкого друга. В Саратове ему предложили операцию за 15000 рублей (в то время рыночная цена автомобиля «Волга») Денег у него было поболее, но он отказался. Написал завещание, разделив имущество между четырьмя детьми, и медленно, мучительно умирал в течение двух лет. Было ему около пятидесяти.

В 1987-м, отработав два года после института, я женился. Начинались ещё худшие времена, не только в нашем посёлке, но и во всём СССР. Перспективы на предстоящую жизнь были не радостными. Для того, чтобы выживать надо было становиться начальником и заводить блатные знакомства. Но ни то, ни другое было не для меня. Вот тогда-то я впервые ощутил неуверенность в завтрашнем дне, понимая, что вечно мои проблемы отец решать не будет. Это и для меня унизительно, да и отец не вечен.

Бывали случаи, когда в конце рабочего дня мне не хотелось идти домой. Знал, что жена начнёт перечислять то, чего на сегодняшний день у нас в доме нет. На исходе вода в резервуаре, кончается уголь, вот-вот закончится мясо, мука, масло и т.д. и т.п. А назавтра, на работе, я уже ни о чём другом не смогу думать, только о личном. Где достать? Как достать?

Какая к чёрту могла быть работа? Какое удовлетворение от трудовой деятельности? А ведь хотелось пока был молод в начале трудового пути и показать себя, и испытать. Понять на что способен.

Когда в начале 1990-х начался крах системы, я был уверен в том, что хуже быть не может. Хуже просто некуда. Партия, СССР, социализм… – всё рушилось как карточный домик. Я не жалел, и скажу более: испытывал большое удовлетворение и даже радость. И теперь не жалею, хотя сегодня тоже не легко. А когда в России было легко?

Boris Firman:

Типичная картина посёлка (не привилегированного) или маленького городка.

Alexandr Kupfer:

Так и было в казахской ССР. Чистая правда.

Василь Холодняк:

В эти годы всё так и было,увы...

Ольга Харитонова:

Все верно.



Деликатный вопрос.

Евген Голіченко:

Простите, единомышленники, но у меня один вопрос. А чем вы попы подтирали? У меня, вот, я сам из Киева, тогда УССР, мама работала на швейной фабрике, даже не так, работала в Республиканском Доме Моделей. Но не воображайте что-то шикарное. Шили там самую простую спецовку для фабрик и заводов. Страшную и унылую, как и эти же фабрики и заводы. На каждом производстве, если знаете, всегда получаются отходы - где алюминиевые болванки, древесная стружка или бесполезный шлак, а где-то, как в Республиканском Доме Моделей, и обрезки тканей, которые приносила в избытке моя мама, разноцветные, мягкие. Вот ими наша семья и подбирала попы.

Людмила Новикова:

Деликатная тема. С детства помню газеты. Конечно, они красились немного, зато в туалете было что почитать. Туалетной бумаги у нас в доме не было: и достать было трудно, да и лишних денег на это не было. Считалось, что уж на это дело тратиться не стоит.

Masha Gracheva:

”Известия”, ”Ленинградская Правда”, совсем на худой конец ”Блокнотом агитатора” - его удобно было отрывать по листочку

Д.:

Да-да-да, только из него надо было вырвать предварительно раздел про историю Ленинграда. Там были интересные рассказы про улицы, дома, архитекторов, топонимику и т.д. Постфактум выяснилось, что эти разделы писали, иногда анонимно, иногда под псевдонимом, краеведы, которых по разным причинам (от пятого пункта до неблагонадежности) не брали в "большие" издательства. Несколько страниц формата отрывного календаря в каждом выпуске "Блокнота". У нас соседка была партийная и какая-то мелкая начальница над вольнонаемными в районной милиции, ее заставляли подписываться - так вот "Блокнот агитатора" она по умолчанию клала в ящик коммунального сортира, и надо было успеть вырвать эти страницы. У нас была собрана (для меня, естественно, на будущее, потому что иначе нигде не достать) эта рубрика за много лет. Все правда выкинул при переезде...

Masha Gracheva:

Чтение, интернета тогда не было, соответственно по истории города, почитать почти негде. И я собирала материалы для школьных рефератов. Родителей обязывали подписываться.

Sebastian Pereira:

У меня дед ветеран приносил из профильного магазина какую-то жуткую туалетную бумагу. Но это дома, а вот вне - то газеткой, то промокашкой, то какими-то страшными квадратными салфетками....

Євген Голіченко:

Промокашка, да, в школе выручала.

Д.:

Мы вытирали попу газетой, потом стало достоверно известно, что "от газеты случается рак". Тогда стали покупать бумажные полотенца и пилить рулон надвое. Потом, когда исчезли и полотенца, мама стала приносить с работы (она работала врачом-лаборантом в отделении переливания крови) нестерильные бинты. Им выделяли в больших количествах из расчета на несколько сотен доноров в месяц для наложения повязок при кроводачах, а приходили несколько десятков. И пачки этих бинтов, серых, в серой оберточной бумаге, и серой ваты с комками забивали на отделении все подсобки. Все это потом раз в несколько месяцев списывали, и эти бинты все сотрудники растаскивали по домам. Вся макулатура, все коробки, пакеты, тючки, пачки и связки журналов - все у нас перевязывалось этими "бинтиками". И попу подтирали ими же. Бинтиками или ватой. Потом и "бинтики", и "ватка" закончились, но в больнице стали менять оборудование, и появился лигнин в огромных количествах. Это такое... из грубой целлюлозы, заполнение пустот в ящиках, вместо современной пузырной пленки. Длинные листы неопределенного формата. Мы его резали портновскими ножницами и скатывали в рулоны. Лигнин был со щепками и кололся.

Darkhan Babayev:

Подмывали. С детства приучены.

Аглая Ашешова:

Разрезанными/разорванными на четыре части листами писчей бумаги (иногда хорошего качества), которые надо было потереть и размять до мягкости. Моя бабушка была машинисткой и «халтурила» - печатала диссертации. На странице допускалось 3 подправленные опечатки. Она печатала хорошо, поэтому мы бумагу экономили, её никогда не было слишком много.

Masha Gracheva:

А вообще на поиски туалетной бумаги всегда шли в последний день месяца. Где-нибудь ее обычно продавали, но это надо было поймать. Была такая карикатура у ”Крокодила”: несется по улице взмыленный человек - на шее три связки рулонов бумаги. Подпись: ”Это что, Последний день Помпеи??? Нет, последний день месяца”.

Д.:

В детском саду было строго указано, что на подтирание попы надо тратить ТРИ листочка бумаги. Я оторвал больше, потому что если эти три листочка сложить, то начисто не вытереть, а если вытирать по одному, то они прорывались и палец был в какашке. Так вот, после того, как меня разоблачили в растрате ТБ, заставили принести из дома. Мама устроила скандал: "Ты как себя ведешь? Ты что, не знаешь, что бумагу надо экономить?” и т.п. По счастью, у нас был рулон, который был только начат и мог сойти за целый. Его я и отнес.
А бумага, кстати, у нас стояла в комнате на холодильнике, как и зубные щетки. Оставлять бумагу в коммунальном сортире, а щетки в коммунальной ванной считалось чем-то провоцирующим соседей на шалости.

Alex A. Pjams:

Гофриpованным картоном слабо? Нужно разделить слои гoфрокартона так, чтобы получить волнистую бумажку. Дальше важно не перепутать стороны этой бумажки, потому что одна из сторон покрыта стекловидным клеем

Леонид Каверин:

Фуу, ну и тема..."Я сижу в сортире и читаю Роллинг Стоун"... Я видел однажды учебник клинической психиатрии на гвозде в сельском нужнике.

Д.:

Вот! вооот! Несли, несли культуру в массы-то! При совке-то!

Мария Савельева:

Деликатная тема. Но это жизнь тоже. Бумажные скатерти типа одноразовые. Покупались, мама нарезала небольшими квадратиками. Кстати, в Совдепии бумага в любом варианте была плохого качества, это было плюсом. Любая писчая бумага уже годилась более-менее в качестве туалетной. А у подруги дома практиковали мелко нарезанную ветошь.

Igor Gorsky:

Очень хороший вопрос... Помню, дед садился на кухне и резал газеты на ровные квадраты... В туалете был прибит гвоздь, на который и накалывали эти самые квадратные кусочки газеты... Ну результат оставлял отпечатки на душе и, конечно же, на заднице... :)

Андрей Беляев:

Соседка по коммуналке служила в милиции и в качестве взноса клала в мешок в туалете газету "На боевом посту". Женщина она была добрая и наивная: не исключаю, что разбазаривание газеты ДСП было должностным проступком. А там были интересные истории про криминал, которых не было в обычной прессе (речь идёт о временах сталинщины). Я их читал с удовольствием, и с тех пор проблем с запором не имею.

Olga Smyslova:

Я родилась в 70-е в Москве. У нас была туалетная бумага, но нужно было, конечно, гоняться за ней как за дефицитом.

Мария Белкина:

Газеты на гвоздике. Помню, соседке назначили обследование кишечника, и в перечне того, что нужно принести, была туалетная бумага. А мы как раз достали. Отмотали немного, она была очень благодарна, а то неудобно было бы с газетой идти.

Мария Савельева:

Вот странно, почему неудобно-то?

Д.:

Потому что неудобно. Все носили белье и колготки с дырками, а к врачу с дырками неудобно, поэтому был комплект "к врачу сходить".

Мария Белкина:

Точно.

Римма Покайнис:

У моей свекрови в туалете всегда была толстая упаковочная бумага типа ватмана, в которую в магазинах заворачивали колбасу. Она вообще не мялась.

Андрей Беляев:

Свекровь работала в магазине?

Ася Кулагина:

Вот дурь же! Ракеты производили, космос бороздили, а туалетной бумаги не было. Газетами обходились и не жужжали, вроде как так и должно быть.

Masha Gracheva:

Говорю же была она! Только один раз в конце месяца 😊

Ася Кулагина:

У вас, может, и была. У нас, в Новосибирске, не было.

Людмила Гоук:

Газеты. Помню, из Югославии везла пол чемодана туалетной бумаги.

Julia Cart:

У нас была туалетная бумага. Серая, тонкая, но была. Иногда вместо нее использовалась писчая бумага.

Яуген Грамыка:

Мои родители покупали "Бумагу для бытовых нужд". Это такие желтоватые квадратики со стороной примерно 20 см. Не знаю, какие бытовые нужды предполагались, но у нас они были такие. Кроме этого, в дело шла обёрточная бумага.
Помню, в школе нас кто-то из начальства учил как нужно собирать макулатуру. Говорит, любую газету, любую обёртку собираете -- вот вам и макулатура. Я пришёл домой, батьке всё это сказал. А он мне -- мы, говорит, обёртку не на мукалатуру, а в сортире используем.

Аглая Ашешова:

Как раз про то, что все видели туалетную бумагу. Группа изучающих русский язык француженок приехала в начале 70-х в СССР. Естественно, их предупредили, что все гигиеническое женское надо везти с собой. На таможне им вскрыли ножницами каждый тампон: тетки вообще не представляли себе, что это такое, и куда оно вкладывается, а паче того, не поверили корявым объяснениям студенток (знаю от одной из них). Кстати, через два месяца у самой прокоммунистически настроенной студентки началась депрессия, потому что она поняла, как ей НЕ НРАВИТСЯ В СССР.

Julia Cart:

Прокладок не было, конечно. Вместо прокладок использовалось старое постельное белье, которое многократно стиралось и кипятилось, а также рыжие резиновые гигиенические пояса. Они частенько синяки оставляли на бедрах.

Лидия Синицына:

Наши работали в театре. Там актёрам для снятия грима давали лигнин. Мягчайшая бумага (лучше всякой, даже теперешней туалетной). Выписывал лигнин театр из Прибалтики. Положено было только для актёров, но доставалось многим.

Д.:

Два мира - два лигнина!

Владимир Король:

Сколько помню, до середины 80-х - газеты и прочая печатная продукция. Одно удобно было, не надо книгу в туалет носить.

Варвара Ольга Каменских:

"Правдой", "Пионерской правдой", "Трудом", местной газетой "Звезда".... Очень много выписывали журналов и газет, понимаете ли... До конца 80-х в туалетной бумаге не нуждались, хотя слышали о ее существовании из анекдотов о том, из чего делают колбасу за 2.20.

Валерий Тюкалов:

В космос полетели в 1961 г., а производство туалетной бумаги в СССР началось только в 1968 году, когда на Сясьском целлюлозно-бумажном комбинате (Ленинградская область) поставили две английских бумагоделательных машины. 3 ноября 1969 года состоялся запуск, но первая партия гигиенической продукции натолкнулась на нулевой интерес со стороны потребителей: советские граждане просто не знали, для чего она предназначена. Лишь после масштабной рекламной кампании (ролики о туалетной бумаге Сясьского комбината крутили перед сеансами в кинотеатрах) начался настоящий бум. Средство личной гигиены, такое привычное во всём мире, в СССР моментально стало дефицитом и вплоть до 80-х годов его можно было достать, только отстояв огромную очередь.

Timur Yovloy:

"Труд", "Известия"

Екатерина Чистякова:

Журнал "Коммунист"

Dimcha Antikomintern:

Еще - отрывные календарики были. И формат удобный, и мягкость удовлетворительная, и почитать можно (всяческие "полезные советы" и заметки) перед соответствующим использованием. :)

Masha Gracheva:

Это да! Первый конкурент ”Блокноту агитатора” был!

Dmitrii Kouznetsov:

Выкладками. Я исписывал столько бумаги, что хватало на всю семью. И не читали, сколько орденов у комсомола, а учились отличать интеграл от логарифма 😊.

Александр Черников:

В деревне все подтирались рваными тряпками. Был в гостях и пробовал - знатная вещь! Мягко и не сушит.

Анна Юшкевич:

А в сёлах и газет не было... ЛОПУХАМИ..

Алёна Недоступ:

А зимой?

Alex Kovalevsky:

Как зимой? Раньше мужику отвечали так: " Или ты дурень, или у тебя рубашка короткая":)



Чем мыли голову.

Римма Покайнис (Кировская обл., 1960е):

Чем мы в 1960-х годах мыли голову? Что мы только не выдумывали чтобы промыть волосы! Мыли сывороткой, мыли яйцом, мыли черным хлебом. В 1968-м году я впервые купила шампунь в стеклянном пузырьке. Что это такое и как использовать мы еще не знали. Пробовали и на мокрые волосы наносить, и на сухие. Шампунь не промывала волосы, все-равно оставался серый налет на расческе. После шампуня приходилось споласкивать волосы уксусом.

Елена Юккина (Карелия, конец 1970х-нач.1980х):

А посуду сухим горчичным порошком...

Людмила Гоук (Литва):

Приехали в Литву, там вода жесткая, мылом не промыть, волосы как проволока. Пошли в парикмахерскую делать прическу, на самом деле помыть голову шампунем. Шампунь купили в Вильнюсе на рынке, рады были любому.

Ася Кулагина (Новосибирск, нач.1980х):

О, шампунь! Это отдельное воспоминание. Уже в восьмидесятых, притащила из Москвы 10 штук какого-то розового шампуня. Несметные богатства и золотой запас!

Виктор Иокиранта (Пермская обл., 1960е-1970е):

Мылом мыли, многие советовали хозяйственным. Шампуней не было. Хорошо, если индийский стиральный порошок можно стало купить в 1970-е. А я помню с 1958 года. Мыло финское вроде тоже выбрасывали в 1970-х. Шампуней не помню.

Lora Ray (Узбекистан):

В Узбекистане не всегда можно было достать этот дефицит! Узбекские женщины и девочки мыли волосы кислым молоком! И вот, если вдруг ты оказываешься рядом с такой головой, помытой кислым молоком, в автобусе или в магазине, лето, жара, минимум 40 С ! В общем, этот дух стоял везде! Да в Узбекистане вообще народ не баловали всяким « излишеством»!

Ася Кулагина:

Ну мыло-то было?

Lora Ray:

Мыло было, но почему-то они мыли головы молоком, в основном волосы были длинные, может их удобнее было расчесывать? Не знаю. У нас дома была шампунь, но какая-то вонючая, то ли «Лада», то ли «Лесной». Промывали лимонной кислотой после. Да ещё, мальчиков и девочек они всегда брили наголо. Так что в саду этого запаха не было.

Ася Кулагина (Новосибирск, 1970е):

"Лесной" помню. Но его достать было тоже непросто.

Lora Ray (Узбекистан):

А мы с переплатой, так называемой «из-под полы», даже детский шампунь доставали «Утёнок». Это была роскошь убогая!

Ася Кулагина:

Как можно по этому тосковать?!

Lora Ray:

Вот и меня это удивляет! Я бы назвала это время убитой молодости, детства, униженные семьи!

Ася Кулагина:

Другой жизни не знали, поэтому считали, что так жить нормально. Это сейчас понимаешь, что была жуткая жуть.

Елена Юккина (Кавказ, 1950е):

Бабушка пятидесятые прожила на Кавказе. Тоже рассказывала, как её удивило, что в сёлах женщины всегда голову мыли кислым молоком (простоквашей).

Мария Савельева (Самара, 1970е):

Да, все расчески всегда быстро загрязнялись. Постоянно приходилось их чистить. Сейчас нет этой проблемы.

Варвара Ольга Каменских (Пермь, сер.1980х):

Был у нас в середине 1980-х в Перми такой синий-синий на цвет шампунь - назывался "Селена". Мама его вспенивала в тазу с горячей водой в бане, макала меня туда головой и там стирала мои косы. Потом снова - в свежем, еще более горячем тазу. Вообще не знали, что значит наносить шампунь прямо на голову и волосы - только раствор. Потом еще полоскали в трех водах. Сушили махровыми полотенцами. Расчесать их после этой мойки было ужасно трудно, больно. Чесали железными расческами. Пластмассовые слишком быстро ломались, и их не прокипятишь. Очень боялись вшей и гнид, которые в школе были частенько у детей, а косы стричь было неприлично, вот и мучились. Надо отдать должное маме - я ни разу не заразилась педикулезом и до совершеннолетия носила тяжеленную русую блестящую косу, завязанную на резиночку, которую делали, нарезая старую камеру от велика. Когда в конце перестройки появились махровые резиночки ярких цветов - радости моих сверстниц не было предела: они не выдирают волосы, и не скручиваются, и не рвутся, как резинки из камер. Кому не было возможности съездить в город из нашего отдаленного района Балмошная и купить в городе такие - отрезали верх от махровых носков, и модная супер-резинка готова!

Ася Кулагина (Новосибирск, 1970е):

В белой такой бутыли! Помню как выглядел.

Варвара Ольга Каменских:

Да белая бутыль, тетенька синяя там нарисована.

Masha Gracheva (Ленинград, конец 1970х-1980е):

Шампуни какие-то были, но вот о существовании детского шампуня без слез "кря-кря" я узнала только уже в 1988 году, будучи подростком. А оказывается, он где-то все-же продавался. Я понятия не имела, что такой был. А на Кубани он продавался, местные дети сказали, что всегда таким мылись.

Мириам Файн:

Мыли мылом. Перхоть сыпалась толстым слоем. Потом стала мыть кефиром. Волосы стали чуть жирноваты и с кислым запахом, зато исчезла перхоть. Позже появились шампуни.

Мария Белкина (Тюмень, Пермь, Воркута, 1960е-1970е):

В детстве мылом - его растворяли в тазу и мыли раствором. Если наносить прямо на голову, на волосах оставались кусочки мыла, их было не отодрать. В конце 1960-х моей сестре подарили пластиковую подушечку с разовой дозой шампуня "Яичный". Она долго лежала как сувенир, но потом все-таки была использована. В 1970-е помню шампунь "Русский лес" ярко-зеленого цвета. Он был в стеклянных бутылках, и я очень боялась, что бутылка выскользнет из мокрой руки. В 1976 году я купила первый шампунь в пластиковой бутылочке, финский, в Столешниковом переулке. Я потом в эту бутылочку переливала советские шампуни.

Татьяна Мамонтова:

В мои 1980-е уже были шампуни «Яичный», «Яблоневый цвет», «Детский», «Желейный», «Крапива», «Ромашка» вполне приличные, а вот когда импортные «Эльсевы» пошли - тогда перхоти было намного больше, с тех пор ненавижу «Эльсев».

Людмила Кужель:

Вероятно, он Вам не подходит. Я перепробовала много шампуней, пользуюсь «Ельсев» до сих пор. Запомнились из советских времен болгарские шампуни как самые лучшие, особенно, "Зеленое яблоко". Советский помню только "Лада" в стеклянной бутылочке, шампунь желтого цвета.

Natalya Trembeth:

Мне мама мыла голову хозяйственным мылом и уксусом споласкивала, как только не выпали волосы от такого мыла?

Людмила Новикова (Москва, нач.1970-х):

Да, в детстве не было шампуня, мыли мылом. А потом появился шампунь. Вот не помню я точно, когда он у нас появился. Но точно задолго до перестройки. Может в самом начале 1980-х, или в самом конце 1970-х. Я совсем не помню, какой он был, помню только разговоры о том, что, якобы, мылом мыть полезнее. Но так всегда бывает, когда что-то новое внедряется.

Julia Cart (Баку, 1970е):

Мылом -- яичным, чаще всего. В конце 1980-х появились шампуни.

Любава Булгакова (Москва, 1970е-1980е):

В школе, девочки рассказывали друг другу о существовании шампуня, и те, кому довелось попробовать, делились незабываемыми впечатлениями, это я хорошо очень помню.

Masha Gracheva (Ленинград, 1970е-1980е):

А вообще все мыли хозяйственным мылом. И посуду, и голову, и вещи.

Tamara Gettun (Ленинград, 1940е):

Я родилась в 1947 году. Моя мама говорила, что давали хозяйственное мыло, кусочек, на один месяц на семью.



Презервативы.

Карз Драйв (Иолотань, Москва, 1985):

Это было примерно в 1985 году. Потому что первая часть этой истории происходила на фоне песни группы Modern Talking, и была она в тот момент хитом отнюдь не ностальгическим, а одним из актуальных.

Позвонил мне в Москву бывший одноклассник, который по-прежнему жил в нашем с ним городе детства на юге Туркменской ССР под названием Иолотань. Извиняясь, попросился в гости на неделю: хочет показать семье Москву. Из-за регулярных наездов гостей с юга я даже квартиру снимал двухкомнатную, а не однокомнатную, хотя жил один. Так что согласился привычно и без колебаний. Но Яша (одноклассник, то есть), стал настойчиво выпытывать, чем он может меня отблагодарить. О дынях и арбузах речь вести отказался: это, мол, само собой. А чего мне в Москве не хватает? Заказывай, мол. И упорно требовал ответа, пока меня не осенило: "Презервативы у вас в аптеках есть? Поищи, тут не могу найти".

...После того, как я доставил гостей (Яшу с женой и двумя дочками лет десяти-двенадцати от роду) из аэропорта к себе в квартиру (машина осела под тяжестью дынь, арбузов, персиков и винограда), Яша с многозначительным выражением лица потащил меня в туалет. Через плечо у него была спортивная сумка, и я сразу догадался, что он собирается без свидетелей передать мне заказанные презервативы. Когда в туалете он открыл сумку, оказалось, что она наполнена ТОЛЬКО презервативами. Причем не грубыми и толстыми, как традиционные советские, а произведенными на единственной в Союзе импортной линии, с надписью "Протестировано электроникой" на упаковке.

- Яша, ты что? Куда столько?

- Да, понимаешь, Боря, позвонил заведующему аптекой, говорю: "Мамед, презервативы есть?" Отвечает: "Вообще нету, но для хорошего человека найду. Сколько надо?" - "Неси, сколько есть". В общем, зашел заведующий вечером ко мне в гости и принес эту сумку. Я его обижать не стал, полезный человек, купил все. Себе тоже оставил немного, а остальные вот. На здоровье.

Эти презервативы закончились, когда уже не стало СССР, а линия, на которой их сделали, возможно, уже остановилась. До дефолта 1998 года их, правда, не хватило. Но точно помню, как в воскресенье 3 октября 1993 года я упал со стула, доставая с антресолей очередную полоску с этими антикварными презервативами из той самой сумки (Яша мне ее оставил). Упал, отвлекшись на телевизор, по которому показывали прямой репортаж CNN о танках, стреляющих по Белому Дому. Или это был уже не прямой репортаж, а видеозапись? Неважно, это было именно в те дни, и сумка была еще не пуста. Резиновые изделия № 2 долгие годы не портились и выглядели как новенькие. О детях, которые родились бы от меня из-за плохого качества яшиных презервативов, сведений не поступало. Настоящее советское качество.

Sergei Michailov (Ленинград, 1965):

Год был примерно 1965. В Ленинграде пропали презервативы (единственный в Союзе Баковский завод резиновых изделий поставили на ремонт, кажется поэтому). Группа приятелей отправилась на Автостопе на поиски. В Новгороде нет, в Старой Руссе нет, в Шимске нет, в городе Холм Новгородской области есть! Скупили всё, что могли. Потом дарили их друг другу на день рождения. На эту же тему (и, видимо, тогда же) Довлатов написал следующее: " Поэт Семён Ботвинник несколько дней тщетно бегал по Ленинграду в поисках презервативов. Потом, заметив, что ремонт шпиля Адмиралтейства закончился, и с него сняли леса, написал стихотворение, которое заканчивалось словами "Адмиралтейская игла сегодня будет без чехла". Этот рассказ Довлатова заканчивается вопросом:"Как вы думаете, это подсознание?"

Андрей Гусь (Москва, нач.1980х):

Cправедливости ради отмечу, что в начале 1980-х годов прошлого века в советских аптеках уже продавались вполне качественные изделия индийского производства.

Карз Драйв (Москва):

Я их никогда не видел. Но Вам верю. :)

German Pyatov: (Ташкент, Узбекская ССР, 1985-1991 годы):

Ташкент, Узбекская ССР, 1985-1991 годы - дефицит презервативов. Хотя, казалось бы, преобладающее коренное население ими не очень то и пользовалось, а вот не всегда можно было найти, поэтому при обнаружении закупал по 100 штук и более.

Dania Yakhina (Ташкент):

Как это не очень-то пользовались?! Вот совсем Вы не знаете нашу республику. Очень даже пользовались! Наши люлешки-шарабарашники скупали все, чтобы из них надувать сначала шарики, а потом разукрашивать эти шарики в воздушные яблочки, причём перед тем, как их завязать вовнутрь, бросали маленькие камешки, чтобы эти "яблочки" издавали постукивания при их тряске. Стоили эти воздушные "яблочки" две пустые бутылки или их наличная стоимость стеклянной тары.

German Pyatov:

Нет, то, о чем Вы пишете " люлешки-шарабарашники скупали все, чтобы из них надувать сначала шарики, а потом разукрашивать эти шарики в воздушные яблочки" - это не презервативы были, а, скорее всего, напалечники, т.к. они надували их до размера чуть больше крупного яблока, и при этом они были очень тугие. Презерватив, надутый до такого размера, не будет тугим.

Распространение ВИЧ и прочих инфекций через инструменты - это отдельная история. Но ВИЧ все равно чаще и в гораздо бОльших масштабах распространяется половым путём. Как и многие гепатиты, кстати. И другие ЗППП. Так что дефицит презервативов, несмотря на кажущуюся фривольность темы - весьма опасная штука.



Кипячение белья.

(Примечание: В СССР у большинства семей долго не было стиральных машин, и белье кипятили на плите в железных ведрах, чанах или тазах.)

Елена Юккина (Карелия, 1980-е и 1990-е даже):

У нас кипятили белье почти все. Особенно после того, как прачка (прачечная) закрылась. Щипцы были деревянные с алюминиевой скобкой. Ими белье доставали из этого чана. И синькой отбеливали. Запах кипячения до сих пор помню.

Marius Shapiro:

А какое и зачем белье кипятили? Помню, в армии появились у всех "мандавошки". Тогда все драили, передраивали, а белье кипятили.

Анна Богатырева (Волгоград, 1970е-1980е):

Белье кипятили для отбеливания. Как в рекламе: "Вы все еще кипятите? Тогда мы идём к вам". По-моему, уже нет этой рекламы, т.к. никто не кипятит для отбеливания. В СССР не было не только «Тайда», обычный стиральный порошок был по талонам или его не было вовсе. Хозяйственное мыло было единственным моющим средством для всего - от волос до трусов.

Людмила Новикова (Москва, 1960е):

У нас в ведре кипятили уж в моем совсем далеком детстве (начало 1960х). Я помню ведра, что мама что-то кипятила там, но очень смутно. А когда подросла - уже этого не было.

Татьяна Литвинова (Москва, 1960е):

У нас в ведре кипятили уж в моем совсем далеком детстве (начало 1960х). Я помню ведра, что мама что-то кипятила там, но очень смутно. А когда подросла - уже этого не было.

Татьяна Литвинова (Ставропольский край, 1960е-1980е):

Я тоже родилась в 1960-е. Белье еще сама в тазу варила, когда выросла. Еще помню, когда коллега сильно ошпарился и попал в больницу, на работе была официальная версия, что он "белье варил" (Это было начало 1980х). А между собой поговаривали, что он варил самогонку. Я выросла в Пятигорске, коллега "белье варил" в одном из наших районных городков. Самогон там в то время варили многие, белье тоже. А белье на моей памяти всегда варили с порошком. Я не помню, чтобы его варили с хлоркой.

Masha Gracheva (Ленинград, конец 1970х-1980е):

У нас были хорошие порошки, например "Голубой дэт", другие названия не помню. И была стиральная машина. Но почему-то все-равно раз в неделю все кипятили. К баку с бельем прилагалась палка и деревянные щипцы. Вонь стояла жуткая, в морозную форточку валил пар.

Леонид Каверин (Москва, 1980е):

В 1980-х уже машинки "Эврика" были, которые при отжиме скакали вверх до полуметра в высоту. Да, а края щипцов измочаленные от кипящей воды были.

German Pyatov (Ташкент, 1970е):

Моя мама тоже кипятила постельное белье - на газовой плите, только, может, не ведро было, а таз. Еще стиральная машинка - это нечто! Никаких "автоматов" и "полуавтоматов" - просто такая металлическая "бочка" с моторчиком, который приводит в движение некое подобие "гребного винта", который перемешивает воду в этой бочке.

Людмила Новикова (Москва, конец 1970х):

У нас их звали "корытце с моторчиком".

Евгений Евгений:

О, я в такой стирал. У нас была круче, с отжимом.
А полоскал на улице, на колонке.

Любава Булгакова (Москва, 1970е-1980е):

Помню как крахмалили белые вещи, вот тоже искусство! Какое же счастье, что это все в прошлом!

Galina Stiskin:

Белые халаты. Я работала в часовой промышленности, они были обязательны. Каждую неделю кипятила в ведре. И стругала туда хозяйственное мыло! Да, и крахмалили халаты обязательно. Хотелось и в них прилично выглядеть... Руки стирала до крови на косточках, кстати. Брррр....

Tamara Gettun (Ленинград, 1960е-1970е):

Я тоже кипятила белье и тряпки-подкладки. Как вспомню, так вздрогну.

Анна Юшкевич (Киев):

Стирка и кипячение этих тряпок запомнились на всю жизнь... А ИШШО были стиральная доска и оцинкованный таз..

Людмила Новикова (Москва):

Когда в 1988-1989 исчезла вся вата (а прокладок в СССР вообще не существовало) выручал средневековый способ использовать старые тряпки. (Вообще я не помню, чтобы у нас много выбрасывали рваную одежду, она почти вся шла на разные цели).

Masha Gracheva (Ленинград):

Точно скажу, что в 1984-85 годах уже были в продаже прокладки. Бабушка покупала их моей маме. В 1988 уже в продаже появились тампоны.

Людмила Новикова (Москва):

В Ленинграде - может быть, Вы там ближе к Европе. 🙂Я узнала, что на свете существуют прокладки уже после падения СССР.

Masha Gracheva (Ленинград):

Возможно. Я вот задумалась, откуда моя бабушка знала, что это такое.

Мария Савельева:

Артур Хейли «Аэропорт».

Нина Носырева (Новосибирск):

В Новосибирске они были в конце 1970-х, простенькие, пластинка какой-то целлюлозы в сеточке. В 1980-х уже не было ничего, ни ваты, ни марли. Возможно, бабушка работала в аптеке и могла купить то, что не попадало в продажу.

Masha Gracheva (Ленинград):

Мы с бабушкой вместе покупали в аптеке. Просто я не знала, что это. В обычных аптеках, даже помню на даче, за городом. А вот тампоны в 1988 я уже покупала, работая в аптеке на школьной практике, и в продажу их не пускали ни штучки, все расходилось по своим. Также как и импортные контрацептивы, и хорошая зубная паста. Все лежало в определенном месте, куда приходили "свои" и выбирали. Кстати, паста особо ценилась, и нам школьникам ее не продавали, в отличии от остального.

Anita Luoma (Карелия):

Они (прокладки) появились в свободной продаже у нас только где-то в середине 1990-х. Такие страшненькие...

Masha Gracheva (Ленинград):

Надо же. У нас с начала 1990-х уже было разнообразие от простых до дорогих. Только денег не было.

Анна Богатырева (Волгоград):

Примерно в 1988-89 медсестра (полусумасшедшая пенсионерка, которую потом уволили за то, что чуть не убила аллергика по недосмотру) хвасталась нам, старшеклассницам, на медосмотре(!), куда нас загоняли всей толпой, что купила в местной аптеке дочке прокладки. И даже показала пачки. Это был, похоже, первый завоз за много лет. Мне тоже досталось.



Прием бутылок.

Анна Богатырева (Волгоград, конец 1980х):

Повесть о том, как я сдавала бутылки. Бутылки в Советском Союзе были молочные (20 коп), кефирные (15 коп), из-под минералки (вот не помню, 12 или 15) и разный неформат. Его вообще не сдавали. Про водочные не знаю. Мне их мама сдавать не доверяла, да и не водилось их у нас так, чтобы я запомнила. Или вообще не сдавали их... Молочных бутылок у нас на балконе и у дедушки в сарае был целый склад. Пыльные, тяжелые. А все потому, что работающий человек сдать бутылки возможности имел очень ограниченные. Их принимали не везде и не всегда. А если принимали, то была очередь, причем в нашем магазине она тянулась по лестнице в подвал. Туда спускались по одному и иногда стояли прямо на лестнице. Очереди были длинные, некоторые не выдерживали и уходили домой с бутылками.

Как-то решила я сходить в кино среди бела дня. Взяла с собой бутылки в качестве денежных средств и пошла. В один магазин зашла - не принимают. В другой зашла - не принимают. И в третьем, самом надежном не берут. Хорошо, что деньги на билет были с собой. И что вы думаете? Притащилась я в кинотеатр (а он был далеко от дома) с двумя огромными авоськами. Села в пустой зал (три человека - сеанс окупается) и смотрела фильм, а бутылки так и звенели в сетках. По-моему, так я домой их и принесла.

Вот интересно, это везде так было или наш совок был еще совковее? В детстве мне частенько так казалось. Молодая девушка в кино с гремящими авоськами - это полный сюр.

Tatiana Tutaeva:

Везде это было, везде! С середины 1970-х устроиться приемщиком тары можно было только по блату. Но и блат надо было искать не у директоров магазинов. Два бизнеса того времени работали - как бы вернее сказать - автономно от начальства. Это кладбищенский и стеклотара.

Валерий Короленко:

Ещё был один, не менее важный, связанный с напитками - это "сиропщики", которые заправляли автоматы с газированной водой. Они подкручивали дозу наполнения.

Владимир Король:

На самом деле любое рабочее место, где можно было жульничать и воровать регулярно, было блатным. Например, утильсырье.

Tatiana Tutaeva:

Нет, кроме торговых ценились места работы, откуда можно уходить. По Статье «тунеядство» сидели избранные, но нервы она людям мотала прилично.

Ящиков под бутылки часто не завозили - иди куда хочешь. Да даже если завезли, можно сослаться, что не завезли - выставить записку «тары нет». И ты уже не тунеядец, и у тебя есть время на другую жизнь, и подработка.

Jaugen Keppul (поселок недалеко от Минска):

В наших краях и молоко, и кефир (а также сливки) разливались в одинаковые бутылки, ёмкостью 0,5 литра, залоговая стоимость 15 копеек. Другие, от вина, водки, пива, соков и т. д., поллитровой ёмкости - 12 коп., ёмкостью 0,7 литра (для шампанского) - 17 коп. В 1984 году залоговая стоимость увеличилась до 20 копеек. Да, кстати, молочную тару принимали прямо в магазине, так что с её сдачей проблем не было.

Диана Батаева:

Абсолютно точно, у нас была такая же стоимость и молочные принимали в магазине.

Анна Богатырева (Волгоград):

Сливки? Ничо себе! Вот буржуи! Нет, молоко у нас было только в литровых. Кстати, я и забыла, что в других городах были только поллитровые. Если бы молочную тару принимали в магазине, то и в кино не надо было бы с ней ходить. У нас ее было невозможно сдать так же, как и всю остальную. Стоимость бутылок была разной в разные годы.

Liora Gabriel Lurie (Ленинград):

Я не помню, сколько стоили все виды бутылок и банок. Зато помню, сколь важно было для нас знакомство одного однокурсника (он дворником подрабатывал) с приемщиком стеклотары. Этот парень сдавал всю нашу стеклотару и покупал еды на толпу (ибо у него еще было знакомство с продавцом мясного отдела в гастрономе, и он мог на всех купить дешевых потрохов).

Анастасия Куликова (Кишинев):

У нас бутылки можно было сдать свободно, недалеко от нашего дома было аж два пункта, бывало, что и за продуктами посылали с бутылками вместо денег. В начале 1990-х молочное вообще только в обмен на стеклотару продавали. Вот это был реально сюр, потому что сначала надо было сдать стеклотару, получить, блин, СПРАВКУ о том, чего и сколько ты сдал, и с этой справкой идти в магазин! Что касается "в кино со стеклотарой" - вообще ничего странного не вижу. У нас как только ни ходили и даже курили в зале. Даже наши, кишиневские, почти не верят мне, когда рассказываю про эту вакханалию со справками. Мне уже кажется, что это была инициатива конкретно нашего магазина. В кинотеатрах в центре города сомневаюсь, что люди позволяли себе такое, а вот подальше от центра - да!

Jaugen Keppul:

Ясно, что зависело от места. В Молдове дефицитом была именно пустая тара, а там, где вино не производили, не знали, куда её девать.

Анна Богатырева:

Да, видно совок все-таки был неоднородным. За короткое время уже выяснила, что у кого-то лучше, у кого-то хуже.

Condrea Aurelia:

Можно было купить молоко или «Буратино» при этом захватив с собой бутылку, вернее сколько бутылок молока или «Буратино» берёшь, столько и сдаёшь. Но прийти с бутылками и получить за них деньги - это нет, для этого был пункт приема стеклотары. Это что-то вроде большого киоска, там обычно работал такой наглый дядька в кепке, который всем хамил, впрочем, как и продавщицы того времени. По субботам обычно люди мыли бутылки, потом шли сдавать, или детям выпадало этим заниматься. Сомнительное, конечно, удовольствие.

Елизавета Трайнис:

Эх молодежь! Прием и сдача бутылок в сссре это ж целая наука! Приемщики стеклотары это всегда миллионеры советского разлива, они решали принять бутылку или нет, или вдруг не было тары. Бутылки это всегда "валюта". Есть много литературы на эту тему. Например, у Виктора Драгунского рассказы про Дениску, когда 2 дружбана решили гульнуть, а дома только бутылка пива и вино. Слили все в одну кастрюлю, сдали бутылки и оттянулись по полной! 12 +17 =29 копеек: 2 билета на карусели по 20 коп, 7 коп. - фруктовое мороженное одно на двоих и ещё на 2 коп. позвонить папе на работу и все рассказать.

Говорили, что есть скол на горлышке. Вы ж ее не потащите домой, оставите рядом, а приёмщик ее как-то примет или сдаст дешевле. А вы-то точно этих денег не получите!

Анна Богатырева:

Кстати, иногда просто говорили: не примем. И все.

Владимир Король (1971):

После первого курса я устроился работать проводником на железной дороге. Там сдача бутылок была почти индустрией. Бутылок в вагоне набиралось много, но мыть их, да и нести в пункт приема, проводник, конечно, не мог. Для этого существовали посредники. На небольшой станции в вагон садился товарищ с мешком и принимал бутылки оптом (8 коп. обычная бутылка). На следующем полустанке он сходил уже с бутылками. В общем вагоне за 2-3 дня набиралось на 8-10 рублей. Я выдержал 2 рейса - один в Караганду, один в Братск - потом уволился. Самое страшное - это необходимость "бизнеса". Ты можешь не провозить зайцев, но ревизор все равно с тебя возьмет дань за них. Как бы чисто не был вымыт вагон, санинспектору тоже нужна дань. Если не будешь бдителен, соседи-проводники украдут постельное белье. Радовали только люди, в то время они были в общем вагоне более открытыми и простодушными, хотя тоже воровали полотенца и напивались до ...

Tatiana Tutaeva:

Анекдот: понтовый мужик (была возможность пить ИМПОРТНОЕ или по деньгам, или по чину) вышел в трениках и сандалях сдать бутылки на угол двора к магазину - сам, обычно, не сдавал, жена для этого есть, но тут засиделись и не хватило. Долго выкладывает свои импортные бутылки на деревянный прилавок дыры приемного окошка. Приёмщик, скрестив руки и нога за ногу, стоит молча, наблюдает. Когда все было выставлено, мужик поднял голову, и они встретились глазами, приёмщик вяло, но внятно: «Тары нет» - долгая пауза - «Сэр».

Эдуард Никитин (Ленинград, 1980-е):

Я жил тогда на улице Софьи Ковалевской. Да, сдать бутылки было проблемой, на дверь приёмного пункта регулярно вешали картонку с надписью "ПЕРЕГРУЗ".

Виктор Иокиранта (Пермская обл.):

Нас заставляли убирать этикетки.

Jaugen Keppul:

Вот это не везде. Где-то принимали и с этикетками.

Robert Rudenko:

А ведь точно. Забыл: отмачивали в ванной этикетки...

Валерий Мещеряков (Москва):

Так было и в столице. Приходилось сдавать пару раз на Новом Арбате. Приемщик нежно ощупывал и гладил каждую бутылку, а если обнаруживал малейший скол, то немедленно браковал, но в конечном счете это был его маленький бизнес. Пивные бутылки стоили 12 коп. Таким образом: три пустые + 1 копейка и бутылка "Жигулевского".

олег гусев:

Сдается мне, что не бизнес все же. Когда бутылка стоила 12 коп, приемщик скорее всего сидел на окладе. СССР же…